Не волнуйся, я все продумал, отец подошел к УАЗ-ику, открыл заднюю дверцу и торжественно вытащил светло-коричневую кожаную куртку, которую я тоже видел впервые. Это тебе, Зигзаг.
Мне? растроганный Колька даже всхлипнул. Спасибо, Чэ-Пэ! он вскочил и импульсивно обнял отца вместе с курткой. Не ожидал от тебя.
То ли еще будет, Зигзаг, похлопывал его по спине папаша. Нас ждут великие дела и куча эпических подвигов. Уж можешь мне поверить.
Верю, Чэ-Пэ, верю, прослезился Зигзаг. Тебе, верю.
Казалось бы, с одной стороны, но при этом не могу не указать на необходимость, так сказать, понес околесицу отец, положительно рассмотреть противоположную сторону данной проблемы. Но при этом важно помнить, что при данном негативно-позитивном сценарии развития дальнейших событий, в их ретроспективной, как говорится, части, по результатам проведенных экстраполяции и интерполяции, я прихожу к следующим, безусловно неопровержимым выводам: мы будем как Карл Маркс и Фридрих Энгельс, как Верная рука и Друг индейцев, как Чип и Дейл18, как Жан Поль и Бельмондо, как огонь и лед, вода и пламень, не столь различны меж собой, как позвоночник и гобой, понесло папашу. И запомни, мы с тобой станем неразлучны, как Чук и Гек. Нас временами будут даже принимать за мужеложцев, настолько мы станем близки, вдохновенно вещал отец. Как говорил старина Геродот старине Ферапонту.
Чэ Пэ, а это обязательно? покраснел сосед.
Что?
Ну это мужеложество голубыми быть А то у меня жинка и дети понимаешь Не, ну если надо
Зигзаг, я же сказал, что будут принимать, казалось, отец даже протрезвел от такой внезапной перспективы, это же не значит, что мы взаправду будем сожительствовать!
Тогда ладно, расслабился Махалай, тогда пускай принимают.
Римляне и греки в этом толк знали, не зря же спорт создали, слегка расслабился отец.
Во, Чэ-Пэ, Малахай мотнул головой, я и сам этой всей спорты не понимаю: то обнимаются, то прыгают друг на друга, то валяются друг с другом.
Сиречь забавы извращенных умов, вам, людям простым, можно сказать от сохи, понятны быть и не могут.
Какой ты умный, Чэ-Пэ!
Буддисты называют это проявлением алмазной мудрости, реализующей пустоту.
Чэ-Пэ, а можно еще вопрос?
Задавай, Зигзаг, опять несколько насторожился отец, еще не пришедший в себя после предыдущего заявления соседа о мужеложества, я отвечу.
Комиссара Каттани же вроде убили? Тебя тоже убьют?
Это хорошо, что ты интересуешься для расширения кругозора и в порядке общего повышения образованности. Я бессмертен, Зигзаг! Не переживай.
Я рад, Чэ-Пэ! сосед обнял папашу и в голос зарыдал у него на груди. Я бы не пережил твоей смерти!
II «Бороны правосудия»
Назавтра ночью два приезжих гуманоида среди ночи начали ездить на КамАЗ-е с прицепом по асфальтовому кольцу, охватывающему наш сад, сигналя и оглашая ночной воздух воплями совокупляющихся бабуинов. На третьем проезде новоявленного ралли «Париж-Дакар» отец, как разбуженный декабристами Герцен, воспрянул ото сна.
Рота подъем! заорал он, семенящей походкой мечась в темноте по дому.
Как-то умудрился налететь на пустое ведро из-под угля, стоящее возле котла отопления на кухне и добавил грохота.
Пожар? спросил из перегородки, делящей нашу комнату пополам брат. Опять где-то горит?
Я откуда знаю?
Вить, ты чего? не поняла спросонья мать. Совсем того уже? Ку-ку?
Сама ты ку-ку! Слышите? Ездят, приспешники! Это явный случай нарушения общественного порядка!
Грозу да к ночи! Вить, угомонись. Поездят и перестанут. Брось эту чушь и выпей лучше молочка, а потом спать ложись.
Не время молочко хлебать, когда страна и деревня в опасности. Что значит перестанут? Еще не знают, с кем связались, паразиты! он зажег свет, снял с ноги ведро, плюхнулся в кресло, стоявшее в прихожей, закурил. Я ловко и бесстрашно возьму их за хоботы! Я буду колоть глаза всяким западным мерзостям, преследовать и мучить преступный разврат и развратную преступность, не давать им малейшего отдыха, разить без промаха вот мое призвание!
Да заткнись ты уже! Проваливай к своим преступникам, безумец и дурошлеп!!! Баран безголовый!!! У тебя полный кавардак в голове!!!
Да заткнись ты уже! Проваливай к своим преступникам, безумец и дурошлеп!!! Баран безголовый!!! У тебя полный кавардак в голове!!!
Безумству храбрых воспойте песню. Кричите, женщины, ура и в воздух чепчики бросайте.
Гусена, сходи на разведку, дал команду папаша, выпуская дым в сторону лампочки. Надо предварительно изучить противника. Сам понимаешь: каждому овощу своя теплица, каждой грядке свой корнеплод, каждой свекле свой турнепс.
Я молча встал, оделся в отцовские обноски, вышел на веранду, обулся в дедушкины лапти, двинулся через сад на шум. Вышел на асфальт и попытался жестом остановить движущийся транспорт. После того, как они меня гордо проигнорировали, едва не сбив, я понял, что им непонятен язык русский. Вернулся домой.
Чэ Пэ, там КамАЗ какой-то катается по асфальту. Из него кто-то истошно орет, лаконично отрапортовал я.
Может кого-то убивают? осторожно предположил из своей комнаты Пашка.
Преступление! в диком восторге взвыл отец. Я положу этому конец! Лед тронулся, господа присяжные заседатели.
Ты то уж точно тронулся, язвительно заметила мать.
Командовать парадом буду я!
Вить, иди спать, вновь отозвалась из спальни мать. Нечего народ баламутить.
Что ты понтуешься как фезеушница19? Ну тебя! отмахнулся он и потопал в спальню. Не мешай мне проявлять чудеса героизма и давать уроки мужества подрастающему поколению.
Я, подумав, что родитель решил лечь спать, погасил свет в прихожей и пошел на свой диван досыпать. Но не тут то было. Из спальни раздались топот и шуршание.
Кто свет погасил?
Я.
А зачем? спросил отец.
Я думал
Молод ты еще, чтобы думать, щелкнул выключатель и в залившем прихожую свете предстал папаша с ружьем и патронташем, облачившийся в свой жутко шуршащий и мерзко воняющий плащ. Напялил на голову снятую с лосиных рогов коричневую шляпу с вороньим пером. Я ужас, летящий на крыльях ночи! Мой плащ гулко трепещет в ночи!
Витя, по тебе психушка плачет, вышла следом кутающаяся в бабушкину шаль мать. Совсем малахольный стал. Лечить тебя пора.
Ничего по мне не плачет! Я утка по найму! Ты мне просто завидуешь! огрызнулся папаша и обратил безумный взор на меня. Гусена, вставай, пойдем со Злом бороться.
Слабоумный! Ты хоть понимаешь, что несешь?
Я несу людям защиту и справедливость!
Ладно старший у нас без шапки спотыкается, поэтому придурковатый, да и с рождения был умом не крепок, но ты же в шляпе ходишь. Откуда у тебя эта дурь? постучала она пальцем себя по виску.
Умолкни, женщина! Там вершатся черные дела! Преступления против человечества! Пора скрутить мерзавцев!
Вить, сам свихнулся, так ребенка-то хоть не тяни с собой.
Да не лезь ты, куда не просят! Молчи, солитера!
Что ты за ересь себе в башку втемяшил, прохиндей?
Защита порядка не ересь, а священный долг супергероя! Шизофиллы среди нас!
Сам ты шизик, разрази тебя гром!
Гром бессилен передо мной.
Разрази тебя Чернобыль! Зачем тебе ребенок? настаивала мать. Он и так хромой и убогий.
А нечего было в него чугунами швыряться. Если он не пойдет, то кто будет за мной бороны носить?
Какие еще бороны?
Те, что ты под окнами от нечистой силы разложила. Мы две из них возьмем. Из-под окон детей. Сделаем из твоих темно-суеверных борон светлые бороны правосудия!
Витя, не богохульствуй, борона тебе в глотку! Ты буйно помешанный! Он надорвется от борон!
Ничего не надорвется, они легкие. От мешка мяса не надорвался и тут донесет.
Витя, ты скотина бесчувственная! Если ты больной на два полушария, то иди! Мелкоползучие безумцы, тьфу на вас! Но помни, икнутся тебе еще эти бороны! Есть же такие черти безрогие, прости Господи, что никаким танком не убьешь!
Помолчи, невротичка! Бинки, ты как миссис Гадсон, ха-ха-ха.
Потроха! злобно огрызнулась мать. Когда уже ты сдохнешь, чучело вороватое?!
Я бессмертен, дура! За мной, Гусена!
Я обреченно встал с дивана и потопал вслед за возомнившим себя героическим селезнем отцом.
Святой кол тебе в печенку! кричала ему вослед мать. Толку от вас, как от груздей-чернушек! Туляремия и чума вам навстречу!
Бороны возьми и догоняй меня, скомандовал отец во дворе. Я гидромелиорация, переходящая в ирригацию! Вперед на крыльях ночи, навстречу подвигам!