Я в этом году поступила на факультет информации Университета Западного Онтарио в Лондоне (не в Великобритании, а у нас в Канаде). А куда ещё я бы могла поступить при моей любви к Лондону (английскому, конечно)? У нас даже речка тоже называется Темза! Перед этим было два года каторжного труда, но я таки осилила программу четырех лет школы за два года.
В один из первых дней учебы, когда по огромному двору Университета носятся толпы первокурсников, не знающих ещё куда ткнуться, чтобы попасть в нужное место, я столкнулась глазами с молодым человеком, который показался мне смутно знакомым, но где я его видела раньше, так и не вспомнила. (Кевин потом рассказал мне, что сразу меня узнал, но не поверил своим глазам).
В следующий раз мы встретились в студенческой столовой. Я с полным подносом еды озиралась куда бы мне пристроиться и увидела, как кто-то машет мне рукой мол, тащись сюда.
А когда я подошла к его столу, где напротив него было свободное место, Кевин сказал: «Привет, Вирджиния!» И тогда я его узнала. Да он почти и не изменился. Возмужал только. Его уже было не назвать «парнем», как тогда, в лагере, а, скорее всего молодым мужчиной. Просто я скаутский лагерь выкинула из головы, как только вернулась домой. И не вспоминала о нём все эти два года. Некогда было.
Кевину уже исполнилось 19, и он учился на втором курсе факультета социальных наук. Как старожил, он на неделю превратился для меня в экскурсовода и показал не только все необходимые мне помещения, но и кучу всяких прикольных местечек, о которых многие преподаватели даже не догадываются.
А потом Кевин пригласил меня в кино. И в темноте кинотеатра накрыл мою руку своей ладонью. И дальше мы всегда ходили, взявшись за руку, как в той игре «тараканчик», в которую ребята играли в лагере. Почему я написала «ходили»? Мы и сейчас так ходим.
Через какое-то время, наконец-то, мы поцеловались. Не помню, через сколько дней после кинотеатра это произошло, но точно помню, что еле дождалась этого первого поцелуя. И, кстати, все мои выводы о поцелуях, сделанные в лагере, оказались верными. К ним добавился ещё один: слаще всех целуется Кевин. Я каждый раз почти теряю сознание, когда его нежные губы обволакивают мой рот и затягивают в глубину.
Первого занятия любовью я ждала ещё целый месяц, пока Кевин таскал меня по разным увеселительным заведениям. Мне кажется, что мы обошли с ним все кафешки, бильярдные, боулинги, кинотеатры и даже театры в округе. (Как он мне потом признался так он демонстрировал серьёзность своего ко мне отношения.)
Как сейчас, помню, мы целовались под нашим любимым дубом около общежития, и никак не могли оторваться друг от друга, а потом Кевин, между поцелуями в ухо и шею, предложил подняться к нему в комнату. Его сосед сломал ногу, и будет находиться в больнице как минимум неделю со сложным переломом. Я возликовала, но виду не показала.
В комнате всё произошло так быстро, что я и глазом не успела моргнуть, как оказалась уже обнажённой на кровати, а сверху на мне Кевин, стремительно преодолевший мою девственную преграду. От неожиданности и боли я вскрикнула, и он тут же откатился от меня. «Ты девственница?!», произнёс он с таким ужасом в голосе, как, если бы скаут сказал: «Ты предатель Родины???» «Вообще-то уже нет», ответила я. «Но как? Так в лагере ничего не было?» «А что могло быть в лагере? С этого места поподробнее».
И Кевин рассказал, как он после первой же моей ночи в палатке с Т и М, хотел вернуться обратно, они даже подрались (так вот откуда синяки и ссадины мальчишек), но в итоге договорились, что поступят так, как решит девушка, то есть я. Ребята напустили на себя такой таинственный вид, что Кевин решил в палатке всё сладилось. Он тем более уверился в потере мной девственности, когда я добровольно осталась с ними. Вот, паршивцы! А я-то считала, что такая умная, взяла с них слово молчать и этим всё решила. А они и молчали! Только молчать тоже можно по-разному
Дальше Кевин был очень осторожен и нежен. Мы провели в его постели всю ночь почти без сна, потому что между занятиями любовью я вытянула из Кевина объяснения всех интересующих меня моментов того лета. Изложу в последовательности событий, а не того, как он отвечал на мои вопросы.
Первый раз Кевин обратил на меня внимание, получив достаточно болезненный удар по рёбрам моим локтем (а нечего было лапать спящую девушку!). Он поклялся, что не планировал соблазнять соседку своей девушки, просто во сне потянулся к моему запаху. Это он уже понял потом, когда откатился обратно к К, но никак не мог заснуть, потому что мой запах застрял у него в носу. А ещё перед его взором стояли мои бездонные черные глаза (это когда мы таращились друг на друга спросонья в темноте палатки).
Первый раз Кевин обратил на меня внимание, получив достаточно болезненный удар по рёбрам моим локтем (а нечего было лапать спящую девушку!). Он поклялся, что не планировал соблазнять соседку своей девушки, просто во сне потянулся к моему запаху. Это он уже понял потом, когда откатился обратно к К, но никак не мог заснуть, потому что мой запах застрял у него в носу. А ещё перед его взором стояли мои бездонные черные глаза (это когда мы таращились друг на друга спросонья в темноте палатки).
К. что-то заподозрила или просто просекла своей женской интуицией, и сказала ему, что договорилась со мной о переезде в другую палатку. Но это было уже вечером, а днём он заметил, что я его рассматриваю и очень смутился, решив, что я всё ещё сержусь на него за ночной инцидент. А во время костра он не мог оторвать взгляда от моих черных глаз, в которых плясал огонь. И это окончательно его околдовало.
О том, что К. отправила меня в его палатку к двум мальчишкам, он узнал только днём и ужаснулся. Потом случилась драка. Но я выбрала их (так это выглядело со стороны) и он злился, но ничего поделать не мог.
Уже в стационаре он окончательно порвал с К, (оказывается, это я была причиной её слез!) и мучился ревностью, глядя на тесные взаимоотношения в нашей троице, по большей части подсказанные воображением, а не соответствующие реальности.
А на следующий год он всеми правдами и не правдами добился поездки в ту же смену в скаутский лагерь, хотя ему уже исполнилось 18, и надо было думать об экзаменах в Университет, а не о какой-то девчонке. Но меня в лагере не оказалось. (Я провела лето у бабули в Лондоне, настоящем, а не канадском). Зато он встретил там Т и М, которые оказались там по той же причине, что и он. Это он выяснил позже, когда они сдружились на почве любви ко мне и в отсутствии предмета для ревности. Т, кстати, проторчал в лагере все три смены, боясь меня пропустить
Теперь мы с Кевином пара и даже строим планы на будущее. Не очень далёкое, правда, пока только до лета. Я ему все уши прожужжала про бабулю и свой любимый Лондон, и мы договорились, что сразу после годовых экзаменов рванём туда на пару-тройку недель. Я очень жду этого момента. Интересно, как бабуля оценит Кевина? Её мнение для меня даже важнее, чем мнение мамы и папы.
Ещё через 4 года
Наверное, это последняя запись в моём дневнике. Потому, что опять всплыла тема скаутского лагеря, которая теперь, скорее всего, уже закрывается окончательно.
С Кевином мы поженились через 2 года после восстановления нашего знакомства, когда я была на третьем курсе Университета, а он учился на последнем. Он-то мне сделал предложение ещё в Лондоне, когда мы были в гостях у бабули после первого курса, и очень удивился, узнав, что мне ещё не исполнилось семнадцати. Он считал меня старше.
На Лондоне я, пожалуй, остановлюсь чуть подробнее. Я не только показала Кевину свою любимую Трафальгарскую площадь и Биг Бен, но мы ещё облазили все парки Лондона: от самых дальних на западе Королевских ботанических садов Кью и Holland Gardens
,
до парка Виктории на востоке,
от Ридженс-парка на севере до
Greenwich
park
на юге. Прикоснулись к королевскому прошлому в Хемптон-корте
14
и королевскому настоящему в Виндзорском замке
15
.
Мы даже доехали с ним до Оксфорда и пришли к единодушному мнению, что, если уж учиться не в нашем Университете, то только здесь в Оксфорде.
Когда мы уезжали, бабуля шепнула мне, что Кевин очень
похож на дедулю в молодости. Что для неё, что для меня это наивысшая похвала мужчине.
Из Кевина, действительно, получился не только потрясающий любовник, но и надёжнейший муж, и трепетный отец. Он не позволил мне бросить Универ
ситет, когда я забеременела и учеба отошла для меня даже не на второй, а на десятый план. Но Кевин сказал, что, если уж я в одиночку справилась с экстерном школы, то уж вместе мы как-нибудь один курс одолеем. И взял на себя всё: готовку, покупки, пелёнки-распашонки, оставив мне только кормление малышки и экзамены (он бы и это взял на себя, если бы это было возможно), но при этом не забывал и о своём предназначении главы семьи по нашему финансовому обеспечению.
Жалко, что бабуля не увидела этого