Николай пошел к двери, не оглядываясь. Не хотелось вновь встречаться с глазами, которые, кажется, понимали его состояние и, может от этого, казались знакомыми. Когда дверь за Николаем закрылась, Наташа спросила Петра:
Неужели он в таком состоянии поедет в министерство?
Конечно! Раз он себе что-то наметил, то будет выполнять намеченное в любом состоянии. Он волевой человек. Я его знаю
Заметно, что он волевой человек только много пьет. И взгляд у него какой-то странный
Я это тоже заметил. И вообще, мне кажется таким, как сегодня, немного растерянным, я его никогда не видел впервые у него такое. Вот этого я не пойму. Он всегда уверен в себе. Он верит только в себя, больше ни в кого. Но на тебя он действительно смотрел очень странно. Может, много выпил? А может, Наташа, он на тебя глаз положил?
Когда что-то хотят от женщины, то так на нее не смотрят. По-другому смотрят. Или нагло, или заискивающе. А здесь как-то загадочно и с тоской. Нет, это не взгляд он на меня положил, он что-то вспомнил, но промолчал. Петя, ты тоже это заметил?.. Ты его много лет знаешь?
Да. А что?
Он страшно одинокий человек.
Ошибаешься. У него много друзей. Всегда в его комнате гости. Его любят женщины. Он никогда не чувствует себя одиноким.
Нет, Петя, ты ошибаешься. Он страшно одинокий человек с большим количеством друзей и прекрасной коммуникабельностью. Он страдающая личность, и поэтому честолюбивый индивидуалист. Такое всегда интересно. Быть с ним рядом тревожно даже опасно. Поэтому он притягивает к себе людей. Особенно романтиков и надломленных душевно людей. Ты его прошлую жизнь хорошо знаешь?
Вроде. Но где и с кем он бывал, я тебе не скажу.
Мне и не надо этого знать. Хочется узнать о нем другое которое он никому, даже сам себе не рассказывает и не вспоминает. Плохо ты его знаешь, Петя, хотя знаком с ним много лет.
Может быть. Он непредсказуем и уже тем интересен, особенно женщинам. А теперь пошли по своим делам. Я еду в библиотеку
6
В своей комнате Николай еще раз умылся холодной водой, посмотрел в зеркало и, в целом, остался доволен своим видом. «Лицо, правда, выглядит помятым, но через час-два оно будет в порядке», решил он. Но своей головой он был недоволен. Она была наполнена созерцательной пустотой, мыслей не было, да и просто не хотелось думать. Организм устал и требовал отдыха. Но этого нельзя было себе сейчас позволить. Надо было идти и решать свои нелегкие проблемы.
«Ничего, успокоил он сам себя. Через час голова тоже придет в порядок».
Николай сложил в пакет папки с необходимыми документами, еще раз мельком взглянул на себя в зеркало и, резко отвернувшись от него, вышел. На улице было солнечно и тепло, недавно начался второй месяц осени. Куртку он не взял хватит костюма; киевляне тоже ходят налегке жарко. Он пошел на автобусную остановку. На пересечении трех дорог у «Витерца», который завсегдатаи называли фамильярно «Сквозняк», он неожиданно увидел своего давнего знакомого из Тернополя.
Это был Стефан Дубчак. Несколько лет назад они учились на курсах лекторов в обществе «Знание» и тогда подружились, в основном, на почве постоянных выпивок. Но с тех пор, как закончились курсы, они виделись редко, иногда получали через знакомых приветы друг от друга. Высокий, худощавый Стефан остановился первым, вглядываясь в Николая. Тот тоже притормозил. Несколько секунд они молча разглядывали один другого, и Стефан первым произнес:
Колька, це ты?
Це я, по-украински ответил Николай.
Раньше Николай не понимал различий между Восточной и Западной Украиной, но в последние годы у него появилась внутренняя неприязнь к западенцам. Но Стефан не в счет старый, добрый товарищ, распивший с ним не одну бутылку доброй горилки и вонючего бурячного самогона, в больших объемах производившегося жителями Галиции.
Здравствуй, Мыкола! радостно протянул ему руку Стефан.
Раньше они могли и обняться при встрече, но Стефан, видимо, тоже испытывал не совсем добрые чувства к москалям.
Здравствуй, Стефан! так же радостно, временно забыв неприязнь к западным землякам, ответил Николай.
Они пожали руки, и Стефан спросил:
Какими судьбами тебя занесло в Киев? Я слышал, ты уже доктор наук?
Вроде бы доктор, но еще и нет. Не утверждают защищенную диссертацию. Вот поэтому я здесь. А что ты делаешь здесь?
Появилось свободное время. Решил заняться наукой, он никогда не говорил всей правды природная черта галицийцев: оставлять что-то при себе. Давай зайдем в кафе, выпьем по рюмке, вспомним былое?
Появилось свободное время. Решил заняться наукой, он никогда не говорил всей правды природная черта галицийцев: оставлять что-то при себе. Давай зайдем в кафе, выпьем по рюмке, вспомним былое?
Стефа, у меня нет времени да и пить сегодня нельзя. Если хочешь, то можно кофе.
Николай решил, что чашечка крепкого кофе не помешает прояснит голову и взбодрит организм. Они зашли в кафе. Посетителей не было, не как раньше, когда нельзя было найти место у стойки. Даже кофе сейчас было многим не по карману. Стефан заплатил за кофе и отказался от денег, предложенных Николаем.
Не надо. Я бы лучше угостил тебя горилкой но раз нельзя, то нельзя. А вечером как?
Вечером я свободен, давай встретимся.
А в какой комнате ты живешь?
В хорошей. Двести шестидесятой. Так что приходи ко мне вечером. Весело будет. Ко мне уже записались гости на вечерний прием, засмеялся Николай.
Добре. Я тоже записываюсь. Когда приходить?
Часов в семь-восемь. Точно не могу сказать, Николай быстро выпил маленькую чашечку кофе. Говорить много не хотелось, хотя он был искренне рад встрече. Давай не портить нашу встречу торопливыми вопросами и краткими ответами. Вечером по-хорошему посидим и вспомним старое.
Значит, так, Коля! Я к тебе вечером обязательно приду. Но ко мне вечером тоже должны прийти гости хотя мы, я надеюсь, разрешим эту проблему совместно.
Они вышли из кафе, закурили и снова подтвердили желание встретиться вечером. Потом Николай перешел через дорогу и дождался автобус тридцать восьмого маршрута. Салон был забит, что называется, битком. Было жарко от разопревших тел. Посидеть и отдохнуть в автобусе не удалось, но после выпитого кофе он чувствовал себя бодрее. На конечной остановке Николай вышел и пошел к входу в метро.
Раньше станция называлась «Дзержинская». Но ветер национальных перемен в корне изменил не только ее название, но и многое другое. На волне борьбы с коммунизмом и русизмом переименовывались не только одиозные названия, но и вполне нормальные названные именами великих русских людей. Сейчас все это подавалось под национальным соусом возвращение старых исторических названий столице. А были ли они раньше? Две трети Киева было построено в советское время на безымянных пустырях. Но, тем не менее, выискивались исторически-национальные корни и внедрялись в жизнь новые названия.
Людей в метро было немного. По их взглядам и нервным движениям можно было предположить, что они находятся в ожидании каких-то непонятных и грозных событий. Да, это было действительно так. Политическая обстановка в Киеве накаленная главные события впереди. Пассажиры больше молчали, знакомые перекидывались редкими словами и репликами, скрывая свои политические пристрастия и личные взгляды. На них было неприятно смотреть запуганных и растерянных.
Николай решил выйти не на майдане Незалежности, а чуть раньше на площади Льва Толстого, имя которого, даже официальные лица Украины, не говоря о пещерных националистах, склоняли на всякие лады. Обзывали его великодержавным российским шовинистом и посредственным писателем, не достигшим в своем описании реалистической жизни вершин Шевченко и Франко. Также негативно оценивалось творчество Пушкина и Достоевского. Их называли украинофобами. Великого поэта за «Полтаву», гениального прозаика вообще не понятно за что. Возможно, что когда-то он в негативном плане отобразил образ поляка ближайшего славянского родственника галицийцев. Возможно?
Николай решил пешком пройти по Крещатику, а заодно немного проветриться. Крещатик, как всегда, был переполнен спешащими людьми. Нужно было постоянно быть начеку, чтобы не врезались в тебя или самому не толкнуть кого-либо. Площадь у Бессарабского рынка, в прямом смысле, кишела народом. Вовнутрь, через его узкие двери вливались толпы, а изнутри выскакивали люди, нещадно толкая друг друга локтями, плечами, коленями и наполненными сумками. Бессарабский рынок считался в Киеве самым дорогим, но, видимо, цены в магазинах были еще выше, раз народ устремлялся сюда.
Николай зашел в магазин, в котором когда-то продавали болгарскую парфюмерию. Еще несколько лет назад, особенно в день прихода машин с товарами из Болгарии, здесь нельзя было протолкнуться из-за наплыва покупателей. Сейчас же в нем царила благообразная тишь дорогие шубы стоимостью в сотни и тысячи долларов отпугивали покупателей. Все импортные товары от рубашек до костюмов были не по карману простым жителям. Магазин стал элитным и недоступным простому люду. Николай не стал подниматься на его второй этаж и так все ясно и вышел на улицу.