Ничего. Пусть слушают и помнят, что была когда-то великая страна.
Они продолжили пить пиво. Ударник беспрерывной дробью начал вступление. Через несколько секунд трубач стал выводить мелодию на фоне басящей тубы. Возле оркестра стали собираться люди, вслушивающиеся в звуки забываемого в голове, но не забываемого в сердце, гимна. Капитан-летчик, вроде невзначай, встал по стойке смирно. Мужчины и женщины стояли вольно, переговариваясь и, тем не менее, а это было заметно, вслушивались в гимн несуществующего государства. Начался припев «Славься отечество, наше свободное» Барабанщик с усердием непрерывно дробил по барабану, труба заливалась на высоких тонах, туба фундаментально урчала: «Дружбы народов надежный оплот» С последней дробью барабана смолкла мощная мелодия. Музыканты выполнили своё обещание исполнили один куплет и припев. Толпа стояла, ожидая продолжения, но, к их разочарованию, его не было. Вдруг вперед выскочила пожилая женщина в черном платке и со злостью закричала на музыкантов:
Шо вы играете?! Вам надо играть веселую, народную музыку! А не ворожью.
Женщина стояла в метре от Николая и Леонида. Николай спокойно отхлебнул из бутылки пива и сказал женщине, кричащей на оркестрантов:
Кто платит тот и заказывает музыку.
Вышло дословно, а не в каком-то переносном смысле, отчего Леонид рассмеялся. Но женщина продолжала надсадно кричать, словно не слыша ответа Николая.
Я сейчас позову милицию, шоб вас выгнали отсюда! Шоб вы не поганили Киев!
Толпа выжидала, только изредка раздавались примирительные мужские голоса:
Успокойся, баба!
Ты што, дура?!
Не обижай хлопцев, они чудно играли
Из-за кругляка метро к музыкантам подходили пятеро молодых парней в непонятной полувоенной форме черного цвета. На правом предплечье каждого из молодцов красовались желто-голубые повязки цвета государственного флага. На левом витой герб-трезубец в обрамлении аббревиатуры букв УНА-УНСО Украинская национальная ассамблея Украинская национальная самооборона. Они твердым шагом подошли к почему-то сразу сникшим музыкантам. Старший из пришедших, без улыбки под черными усами, грозно спросил:
Хто грав щас музыку?
Оркестранты не успели ответить, как женщина в черном платке, обретшая реальную поддержку, вновь закричала:
Воны! Воны грали! Я им говорю, шоб грали народные писни, а вони не слухають! Гнать их вон отсюда!
Собирайтесь! Геть отсюда! приказал музыкантам старший унсовец. И шоб духу вашего здесь больше ни було!
Трубач что-то хотел возразить, но старший закричал:
Шо я кажу! Геть! А то сейчас заберем вас куды нужно и там по-сурьезному побалакаем!
Пришедший с ними парнишка лет пятнадцати, также в черной форме, с упоительным наслаждением и мстительной злостью, чувствуя свою силу и значимость, пнул ногой тяжелый футляр тубы так, что тот, отлетев, ударился о барабан, а деньги высыпались и стали разлетаться по ветру.
Сказано вам геть отсюда! со смаком повторял он слова старшего, наслаждаясь своей безнаказанной силой. Бегом! Швидше!
Музыканты стали молча собирать свои инструменты. Барабанщик поднимал рассыпавшиеся деньги. Из толпы, которая быстро увеличивалась, послышались крики:
Не трожьте музыкантов! Они вам ничего плохого не сделали!
Езжайте себе в Галицию, во Львов и вообще подальше с Украины и там командуйте!
Не люди вы собаки!
Командир унсовцев с высоких ступеней метро победно обвел глазами стоящих перед ним внизу людей. В стороне стояли, только что подошедшие, два милиционера-сержанта. Они не вмешивались в разворачивающееся событие, предпочитая быть свидетелями, ныне наводили порядок в столице не они, а приезжая сила. Старший унсовец, увидев милиционеров, с угрозой прокричал толпившимся людям:
Будете предателей защищать, мы их щас передадим милиции. Вон она здесь! он махнул рукой в сторону милиционеров. Так шо давайте, расходитесь и не защищайте ворогив нашего народу!
Николай, побледнев, смотрел на происходящее. Глаза его сузились от гнева, губы задрожали в ожидании схватки. Он протянул недопитую бутылку Леониду:
Подержи? Дай-ка я с ними поговорю так нагло нельзя поступать с людьми!
Но Леонид не взял бутылку, а схватил его рукой за плечо:
Не смей вмешиваться! Хуже будет, прежде всего, тебе. Уговорить нацистов ты не сможешь, раз они так решили на попятную не пойдут. Это ж западенцы! Они упрямее ослов. Раз решили, то все! Драться с ними бесперспективно, видишь, какие накачанные ребята. Голову отвернут, и никто не докажет, что это сделали они. Да и кто будет доказывать. Успокойся и молча сопи. Сегодня их праздник и ты на него не приглашен. Допивай пиво!
Толпа молчаливо расходилась. Ей уже было все равно, что будет дальше. Начиналась политика, а от нее обыватель должен держаться подальше. Политика удел сильных и наглых, а не простых граждан. Унсовцы победно стояли на ступенях метро, пренебрежительно оглядывая толпу чувствовали свою силу! Музыканты собрали инструменты и двинулись в сторону вокзала. Унсовцы, чуть ли не строевым шагом, пошли обратно за кругляк метро. Николай ругал себя за нерешительность, даже за трусость не защитил музыкантов, а наоборот подвел их. Может, в этом виноват Леонид, удержал его. Хотя он и прав музыкантам уже не поможешь, а себе сделаешь хуже. Николай подошел к трубачу:
Ты извини меня за то, что втравил вас в это дело
Ничего. Мы и так уже собирались уходить. Но это место мы точно потеряли. Нам здесь играть больше не дадут. Не извиняйся, мы ж сами согласились играть. Ты нас не принуждал, в отличие от этих ответил трубач, кивнув головой в сторону ушедших унсовцев.
Дикость! К тому же в цивилизованной и в демократической стране, как они утверждают! Николай почувствовал, что фальшивит. Он полез в карман и вынул миллионную кредитку. На! Возьми в виде компенсации он криво усмехнулся, чувствуя в душе подловатую вину за откупление. Возьми?
Отстань! теперь уже грубо отрезал барабанщик.
Вы что, ребята? как-то робко спросил Николай, что с ним бывало редко. Вы бы эти деньги все равно заработали только чуть позже.
Мы с тебя не возьмем компенсацию, ответил трубач. По всему видно, ты честный человек, а не руховец. Нам уже давно не заказывали играть старый гимн, все боятся. Самим играть бросить вызов националистам. А по заказу можно твой вызов, не наш. Раз ты идешь против них, значит, в тебе осталось что-то человеческое. Поэтому спасибо тебе, что позволил расшевелить вонючую киевскую яму. Пусть помнят! Ну, до свидания.
До свидания, ответил Николай.
Музыканты повернули к троллейбусной остановке, а Николай подошел к Леониду, выхлебнул остатки пива из бутылки и сказал:
Как все это противно, аж сердце защемило действительно, на душе было муторно. Смотри, даже музыке на горло наступают. Ужасные времена!
Да. Но только уже наступили, поправил его Леонид. Это тебе не Луганск. К вам еще эта мерзость не дошла в таком количестве, как к нам. Я вчера на вашем вокзале чуть не плакал, слушая, как у вас провожают поезда под марш «Славянки». Так было красиво и торжественно а сейчас, точнее с завтрашнего дня попаду я в Киеве под национальный пресс. Буду делать вид, что искренне верю в будущее Украины
У нас в Луганске, сколько там живу, помню под «Прощание славянки» поезда провожают. Но если придут эти Николай имел в виду унсовцев, отменят все, связанное с Россией и вообще со славянами. Наступят дикие времена снова повторил он.
Не поддавайтесь им! горячо заговорил Леонид. Донбасс единственная опора в борьбе с национализмом. Я сам украинец. Коренной киевлянин. Но я думаю так раз природа не предусмотрела государственности Украины, то и не надо над природой издеваться. Мы всегда жили рядом с русскими и сами почти ими стали, и ничего постыдного или плохого я в этом не вижу. И русские да и никто меня раньше не угнетал, как вдалбливают сейчас всем эту идею в мозги! Чувствовал себя свободным, вольным человеком. А как взяли власть истинные украинцы из Галиции, я перестал чувствовать себя свободным человеком. Надо постоянно доказывать, что ты истинный украинец. Ты, Коля, прав ужасные времена настали на Украине он глубоко вздохнул. Пойдем ко мне, выпьем по пол-литра и забудем все.
Не могу. У меня всего четыре дня командировки. Надо многое сделать. Вот сейчас доберусь до института повышения квалификации и начну проводить так называемые деловые встречи. Я ж тебе говорил много склочных дел надо решить. Так что нет времени.
Понял! Но ты мне завтра звонишь на работу, как условились, а вечером встретимся у меня. Познакомлю тебя с семьей, отдохнем по-настоящему. Не вздумай отказываться! А то я сам за тобой приеду. Я знаю, где находится твой институт!
Хорошо. Завтра звоню тебе и встречаемся.
Леониду, видимо, не хотелось расставаться с Николаем, и он предложил:
Может, доедем сейчас на метро до Крещатика и разойдемся там?
Нет. Я лучше трамваем. Так удобнее. Ну, Леня, до завтра?
До завтра. Но ты извини меня за такое киевское приветствие националисты сейчас сверху нас.