Грустно стало да? Умершего что ли увидела? спросил он с сарказмом.
Вито. тихо прошептала она.
Я думал, что нашел мечту, Азуки. Прямо сейчас я перед лживой мечтой, как думаешь, чего я от тебя жду? спокойно, будто недовольный начальник спросил Вито.
Помнишь, я не простила тебя тогда. Столько эмоций было. Столько времени прошло, я часто думала о тебе, о нас. отведя взгляд на пол, рассказывает она.
И что ты хочешь сказать: «Вито, дорогой мой! Давай начнем сначала»?! Пошла ты к чертям, лживая сволочь! Знала бы, сколько раз мне приходила в голову мысль выстрелить дробью в башню, сколько я мучался, чтобы
прийти и расставить тут все точки начал отвечать Вито с возражением, но чем дальше, тем громче пронзал внутри истощенный визг раненого дикого зверя.
Вито! со слезами на глазах вырывалось имя из глотки. Настало твое время страдать так, как страдал я! Пора тебе нести это бремя, тварь! опустив шею, ударил кулаком по стене, а Азуки шипами в сердце, залился нервным, страшным смехом, что доносился по пустому коридору. Азуки не могла больше смотреть на всё это, по этой причине и ринулась подальше от Вито, надеясь никогда больше не встретиться с ним.
В здании не осталось никого, кроме Вито, только он и его ужасный смех, полный отчаяния. Едва успокоившись от мыслей, Вито продолжил думать, но уже в другом ключе: «Теперь больше нет ничего, ни боли, ни страха, только
сожаление. Да Зачем всё это? Куда теперь? Только что в руках была мечта. Что я делаю с собой?» схватившись за свои густые грязные волосы, раздумывал Вито. Ярость убила его мечту и уничтожила любовь, как и обычно случалось с Вито и в родном селе. Будто окутанный огнем, сжигал все, чего дотронется.
Жаждал ты танца на лезвиях!
Получил то, что хотел,
Но не подумав о последствиях,
От своего же напалма и сгорел.
Глава 2 «Человечная Лиза»
И у местных хватало проблем в Руберже. Каждый день творится новая история, одна интереснее другой. Так в одной старенькой квартире в центре города началась привычная, но на этот раз серьезная, а может быть и последняя ссора
Лизы и ее любимого брата Маркреса:
Тебе нравится, да? То, что нам оставили мертвые предки, эта гора мусора, которую называешь домом. Скажи, Маркрес, тебе правда нравится это все? показывая руками на старую потертую мебель и такой же холодильник, опустошенный голодом брата.
Лиза, это было все, что могли дать наши родители. Прошу, отнесись к ним с уважением. без единой эмоции выдал Маркрес, будто зачитывая в сотый раз один и тот же текст, продолжил заниматься бытовыми делами с сигаретой в зубах.
Да причем тут уважение? Дело в тебе, не замечаешь? Когда ты найдешь работу? Сколько еще я буду вывозить нас двоих? Тебе не стыдно, что младшая сестра с ненастоящей рукой платит за тебя? продолжила Лиза жаловаться, наливая себе стакан холодной воды из-под крана.
Сейчас не время, мне не повезет уставившись на монету в один реал прошептал он.
Да что может твоя монета? Один реал. Даже хлеба не купишь. Отца больше нет с нами. Он бы вернул всё что отняли, еще бы забрал про запас. Ты всегда довольствовался тем что есть, и сидел на своей же куче дерьма со словами: «Могло быть и хуже». Пора бы уже идти дальше, и я воспользуюсь шансом! ободрила себя Лиза, вспомнив о предстоящем событии, что должно пройти в самом сердце Рубержа.
Прекращай этот разговор, тобой движет не воля, а зависть. Уже в который раз ты не следишь за языком, я ведь твой старший брат, прояви уважение! наконец выдав что-то новое, возразил Маркрес.
Конечно я буду завидовать окружающим, у многих хотя бы все конечности на месте. сменила Лиза тон, вспомнив свою самую тяжелую боль гуманиста.
Да что ты привязалась со своей рукой? У людей некоторых даже протеза нет, а кто-то даже мечтает заменить части тела сталью. выдохнув дым никотина, ответил с полным безразличием к разговору брат.
Конечно я буду завидовать окружающим, у многих хотя бы все конечности на месте. сменила Лиза тон, вспомнив свою самую тяжелую боль гуманиста.
Да что ты привязалась со своей рукой? У людей некоторых даже протеза нет, а кто-то даже мечтает заменить части тела сталью. выдохнув дым никотина, ответил с полным безразличием к разговору брат.