Нет, печально ответил Лео.
И мы приняли решение ехать в больницу.
На въезде в город нас остановил полицейский. А ведь я просила не гнать так, несмотря на то что Берна уже начала угрожать водителю увольнением.
Ваши документы! попросил представитель закона, и водитель передал ему через окно водительское удостоверение.
Женщина, вам плохо? обратил полицейский внимание на то, как я согнулась. Я же делала вид, будто что-то ищу на полу.
Нет-нет, всё хорошо, ответила я, сгибаясь ещё ниже.
Что с вами, Роза? обеспокоенно спросила Берна.
Я хочу умереть.
Ну и шуточки у вас!.. Уважаемый, с удостоверением, надеюсь, всё в порядке? Мы можем ехать? Моему племяннику и, похоже, его няне срочно нужно в больницу.
Да, хорошей дороги, отпустил нас полицейский.
Как только мы отъехали, я с облегчением вернулась в нормальное положение.
Мы уже подъезжали к району, где находилась больница, как вдруг краем глаза на открытой террасе кафе я увидела Хермана. Моего Хермана! Он сидел за маленьким круглым столиком и читал газету. Бедный мой! Наверняка переживает. И только я подумала об этом, как увидела около его столика какую-то девушку. Херман совсем не по-дружески обнял её за талию и предложил сесть. Да как он?!
Мы уже приехали. Вы выходите? услышала я голос Берны.
Можно мне остаться в машине?
Но, Роза, пожалуйста, пойдём со мной, жалобно попросил Лео, и я сдалась.
В конце концов, попробую из больницы позвонить отцу.
Заприметив телефон около входа, я нащупала в кармане монеты и пошла звонить сразу, как только Берна и Лео зашли в кабинет к врачу.
Трубку никто не взял, и я не расстроилась. Я очень хотела услышать голос отца, но что ему сказать я не знала. Вдруг его телефон прослушивают или он станет упрашивать вернуться? Я бы не вынесла этого. Уж лучше схожу к нему вечером, чтобы хоть одним глазком увидеть его.
* * *Когда мы вернулись домой, нас с порога встретили крики Бруно и Хосефины. Неизвестно, что на этот раз они не поделили, но кричали эти двое из моей комнаты. И я, как всегда вовремя, вспомнила, что утром оставила на кровати дневник.
Промчавшись мимо Веры, я прямой наводкой ринулась к себе в комнату. Рассерженный Бруно за что-то отчитывал Хосефину и размахивал моим дневником, как дирижёр перед оркестром. Они не прервали спор даже при моем появлении.
Что случилось? спросила я, пытаясь забрать у Бруно свой дневник.
Бруно обвиняет меня в том, что я украла часы бабушки. Но как я могу украсть то, что по праву предлежит и мне? Согласись, Роза! психовала Хосефина.
Наверное, да, подтвердила я. А ты и вправду взяла их? мягко спросила я девочку, пытаясь тем самым снизить накал страстей.
Да, я же сказала: взяла! Но Бруно не дал мне денег на косметику! И что мне оставалось делать? Идти самой воровать или что-то продать, скрестила руки на груди Хосефина.
Бабушкины часы это семейная ценность, понимаешь: се-мей-ная! Значит, не только твоя, но и принадлежит всем нам, не мог успокоиться Бруно. Ну как же ты не поймёшь элементарных вещей?! Ты же могла взять и продать что-то попроще?! кричал Бруно.
Нет, не могла! фыркнула рассерженно Хосефина. В следующий раз В следующий раз возьму и продам свою честь! победно выкрикнула она, довольная своей остротой.
Хосефина! вмешалась я. Выбирай выражения!
Что, Роза? Ты не готова слушать такое? Слишком стара для всего этого?! Да?!
Прекрати, Хосе! попыталась я её обнять, дрожавшую от возмущения и обиды, но Хосефина лишь ещё больше психанула и выбежала из комнаты.
Что вы здесь делаете? спросил Бруно, наконец-то обратив на меня внимание.
Я хочу забрать свой дневник, объяснила я, и Бруно понял, что выглядит глупо, ведь он находится не в своей, а в моей комнате.
Простите, я прочитал всего пару строк, честно, смутился он, подавая мне дневник. Расскажите, что стало с вашими родными? Почему вы не вместе?
Я не могу рассказать вам, извините, ответила я. Мне надо переодеться после больницы. Идите лучше узнайте, как дела у вашего брата.
Простите, Роза. Вот, я принёс вам чек.
Чек?
Да, у меня совсем нет наличных. Хотя Он порылся в карманах и нашёл триста евро. Вот, держите на карманные расходы.
Спасибо, Бруно.
И когда я, переодевшись, спустилась вниз, Вера попросила меня помочь ей на кухне.
Отнеси хлеб на стол, Качорра, попросила она, и моё сердце упало вниз, в бездну, от такой неожиданности и страха и там замерло. Так меня называет отец.
Что ты сказала? сделала я вид, что не расслышала.
Я сказала: Качорра, отнеси хлеб на стол. Тебя ведь так зовут, правда? спросила Вера, глядя мне прямо в глаза своими красивыми очами и просвечивая меня насквозь, как рентгеном.
Н-н-но откуда ты?.. заикаясь, спросила я.
Прочитала сегодня в газете, пояснила Вера. Ты Алекса Стоун, сбежавшая преступница, которую обвиняют в убийстве нотариуса. У тебя три минуты, чтобы убедить меня не вызывать полицию!
Я не убивала его, Вера, поверь мне, это ошибка!
Неубедительно. У тебя две минуты.
От волнения у меня задрожал голос, но я постаралась как можно скорее взять себя в руки и рассказала Вере, что меня кто-то подставил и я должна выяснить кто. Я объяснила, что пришла в ту ночь к нотариусу, чтобы договориться с ним, но нашла его убитым. Вызвала полицию, но те и слушать ничего не стали увезли меня с места преступления и кинули за решётку.
Почему ты не осталась ждать суда? спросила Вера. Сбежав, ты только ухудшила ситуацию.
Если бы я не сбежала, то умерла бы там, зарыдала я. Кто я такая, чтобы мне поверили, чтоб меня выслушали и поверили, что я невиновна?! Так оно и случилось: никто меня и не стал слушать. Я не могу вернуться к родным, потому что они будут настаивать на моём возвращении в тюрьму.
Я не знаю до конца, правду ли ты говоришь, но сердце подсказывает, что правду, раздумывая, видимо, как же всё-таки со мной поступить, сказала Вера. У тебя добрые глаза. Вряд ли у преступников такой добрый и чистый взгляд. Но что же ты собираешься дальше делать? Вряд ли у тебя получится всю жизнь прятаться под чужим именем и в этом особняке
Я пока не знаю, призналась я, вытирая слёзы со щёк. Я хочу заработать достаточно денег, чтобы нанять адвоката. Но вот какая незадача: Бруно выписал чек на имя Розы, и я не смогу его обналичить по понятным причинам. Вера, пожалуйста, не выдавай меня. Проси что хочешь, только не выдавай, попросила я, не надеясь услышать обнадёживающий ответ.
Ладно, пока оставим этот разговор, подвела черту Вера. Я подумаю, что мне делать с тобой, а пока давай накроем на стол и сделаем вид, что ничего не случилось. И да, один момент!
Какой, Вера?
В своё время в театре я сама шила себе костюмы. Кстати у меня в комнате оказалась швейная машинка, поэтому я могу ушить твою одежду. Кажется, она тебе слегка большевата, усмехнулась Вера.
С огромной благодарностью я обняла Веру крепко-крепко, и в этот момент у меня на душе стало так легко. Легко от того, что хотя бы с одним человеком я могу больше не притворяться
После ужина я взяла в чемодане Розы несколько платьев, пошла с ними к Вере, и та помогла мне их перешить. Наконец-то у меня будет одежда по размеру, а то в Розиных платьях я могла бы сама себя потерять иногда.
Глава 4
Куда это вы крадётесь? услышала я в темноте.
Бруно, это вы? Почему не спите? немного невпопад спросила я хозяина, теребя в руках кроссовки.
Да, это я, Бруно. Но лучше расскажите мне, где вы были так поздно?
Я я ходила на пробежку, не придумав ничего более убедительного, соврала я.
А зачем сняли кроссовки? спросил он, включив свет. Что с вашим платьем?
А что с ним? стала я машинально поправлять одежду.
Оно словно стало на пять размеров меньше
Десять!
Что десять?
Ничего не десять! Я пойду наконец? сердито ответила я.
Зря вы сердитесь, Роза, примирительно упрекнул меня Бруно. Вы не ответили мне на вопрос. Зачем вы сняли обувь?
Чтобы не запачкать пол! Это же очевидно. Кроссовки в грязи, я, кажется, наступила пару раз в лужу, а здесь белый ковер. Нехорошо было бы наследить на нём, и ретировалась.
Добравшись до своей комнаты, я скинула с себя одежду и упала на кровать, не переодевшись в ночнушку. Но очень скоро поняла, что это плохая идея, ведь утром могут зайти дети.
Перед сном ещё некоторое время дала себе насладиться теми впечатлениями, которые принесла сегодняшняя вылазка из дома.
Пусть мне и не удалось поговорить с отцом, хоть я и жалею теперь об этом, но я увидела его и это уже большая награда! А тот разговор, который мне удалось подслушать в церкви, куда я зашла на обратном пути, был очень кстати. Теперь я знаю, почему отец не брал трубку: ведь у него не оплачены счета, а в приходе дела идут настолько плохо, что всю выручку из нашего кафе-магазина папа отдаёт им.