Наша реальнаядействительность, это некое «дитя», зачатое от «совокупления» твоей внутренней сути с внешней, более фундаментальной сутью бытия. И не только истина, как нечто законченное в своей форме, но и всякая иная форма нашего сознания, есть суть формодинамика нашего разума, с его экспансией во вне собственной волны, оплодотворённой уже устоявшейся в нём же самом, и лишь накладываемой на вне, укоренившейся грубой действительностью, так называемой внешней феноменальной реальностью. Реальностью, которая по большому счёту, есть лишь «окаменелая форма нашего прошлого архаического представления». «Действительность», со всей своей реальностью, подобна вековому древу, выкладывающему свои кольца, и покрывающемуся фундаментальностью коры, предстаёт нашему взору, как непреложная истинность реальности внешней действительности. Сталкиваясь с которой, каждую следующую секунду, наше тонкое мышление, оплодотворяется, и вместе с тем прикрепляется очередным кольцом, к этой длинной цепочке представлений. Синтез «внутреннего» с «внешним», а по большому счёту, синтез «грубого» укоренившегося, с тонким мобильным, гибким и уязвимым вот, что есть в сути своей, всякая реальная действительность. Зачатая в совокуплении, и взаимно оплодотворении, она развивается как всякое «дитя», самостоятельно, являя нам свою неоспоримую истинную реальность.
Наш разум, разум абстрагированных идей, подобно кошке без конца рожает истины. Он рожает эти «формы своего разумения», чтобы кормить ими себя же. Эти «дети», как некий плод сношения нашего разума с «внешней действительной реальностью», а по сути, плод сношения разума с собственным искривлённым отражением, кормят его. Он словно «каннибал», пожирает своих же «детей», получая истинное удовлетворение, лишь от этого процесса. Его «каннибальская сущность», это его естество. От других «блюд», необходимо выставляемых на общий стол его представления, восприятия и впечатления, он дряхлеет. Да! Ему иногда кажется, что он может питаться и чужими «истинами», что он только этим и занимается. Но на самом деле, его «желудок» способен по-настоящему усваивать только собственные истины. «Ферменты его желудка», способны к усвоению только близких форм сочетания. Всякого рода «суррогаты», это не то, что может сделать его по-настоящему сильным. Лишь собственное «мясо», делает его мощным, даёт ему рост и крепость. Такова природа нашего разума.
Мы, те, кто относительно отдалены от общей людской осмысленности, до поры до времени, пока наш разум не созрел, питаемся как все остальные чужими мыслями, суррогатами, словно «детским питанием». Но приходит время, и это «блюдо» становится для нас слишком пресным. Что ещё может удовлетворить наш «голодный разум», как ни «собственное мясо», «мясо собственных детей мыслей»? Перейдя на эту пищу, мы всё меньше и меньше нуждаемся в суррогатных разносолах обыденности. И, в конце концов, мы уже не можем «есть» ничего кроме «собственных детей», «собственных мыслей», «собственных истин».
Но абсолютное большинство людей, так всю жизнь и питается чужими мыслями, и чужими идеями. Зациклившись на них, они останавливаются в своём развитии. Они не знают вкуса собственных мыслей, собственных идей. Я ни в коей мере не упрекаю их за это. Ведь это их природа, и с этим ничего нельзя поделать. Они даже гордятся этим, ведь, по крайней мере, как им кажется, то есть, они сохраняют в себе силу той иллюзии, что они не стали «каннибалами» в своей сути. Что их разум, питается чем-то посторонним. Блаженные! Они думают, что, не питаясь «собственным мясом», но питаясь «мясом соплеменников», они не являются «каннибалами»?
Но дело в том, что и мы также живём в собственных недоразумениях. Ибо тот, кто считает, что питается только своимимыслями, так же культивирует в себе иллюзию. Иллюзию того, что это только его мысли, не спровоцированные и не навеянные никем и ничем из вне. Что он их рожает сам, даже не будучи оплодотворённым, без постороннего вмешательства. «Дети истины» сами из себя. Эдакий «метафизический партеногенез».
Способность разума
Осознал ли ты, способен ли ты осознать великую фатальность мира, его незыблемую абсолютную безответственность. Его могущественное размеренное движение, подобное широчайшей реке. Не взирая ни на что, ни на помехи, ни на водовороты, она медленно течет, перекатывая разнообразные камни, и несёт в себе всё, что только способен вообразить ищущий разум.
Способность разума
Осознал ли ты, способен ли ты осознать великую фатальность мира, его незыблемую абсолютную безответственность. Его могущественное размеренное движение, подобное широчайшей реке. Не взирая ни на что, ни на помехи, ни на водовороты, она медленно течет, перекатывая разнообразные камни, и несёт в себе всё, что только способен вообразить ищущий разум.
Осознал ли ты своё место в этом мире? Осознаёшь ли своё ничтожество, когда смотришь широко, в масштабе бескрайнего космоса? Осознаёшь ли в полной мере свою мощь, когда твой взор устремлён в «узость мира», в микромир? Понимаешь ли, что единственно возможный, и единственно существующий центр мира, это твой взор, твой маленький, и в то же время безграничный разум.
Что способен узреть твой глаз? Что способен узреть твой внутренний взор? Способен ли твой разум переварить всё то, что воспринимает твой взор? Только лишь малую часть? Он начинает ворчать и кашлять, говоря при этом: Куда столько, я не осилю! Я не в состоянии всё это переварить. Отплёвываясь, он, в конце концов, отворачивается. «Аппетит его воззрения» прямо пропорционален его способностям. А когда ему в «глотку» начинают запихивать то, что он не в состоянии переварить, не в силах воспринять, он выплюнет и скажет: Мне это не нужно! Или даже так: Кому это вообще нужно? И это вполне естественно. Ведь каждый разум, невзирая на свои способности, всегда точно знает, что для него интересно, а что нет. Всегда считает себя последней инстанцией в оценке всего мелкого и всего глобального, всего грубого и всего тонкого. Всегда считает себя последней инстанцией в оценке «полезности», или «бесполезности» того, или иного. И это вполне правомерно, ведь он судит только по отношению к себе, ему интересно только то, что он способен переварить. И в этом смысле наш разум, похож на наш желудок, который диктует нам, наши кулинарные вкусы. Наш разум, его «оценивающая ганглия», диктует нам вкусы нашего воззрения, формирует наши желания, в зависимости от потенциального удовлетворения. Способности нашего разума переваривать, определяют не только наши пристрастия и наши интересы, но и всю картину мира, всю его пошлость, величие, и истинность. Ведь нам интересно только то, что мы способны усвоить. Мир наших оценок, это единственно существующий для нас мир. Мир всегда прекрасен для нас, когда мы в состоянии его воспринять и оценить, и становиться сверх безобразным, когда мы не в состоянии этого сделать.
Физиология существенности
Ещё более углубляясь в физиологию разумения, как всякого иного процесса, хочу продолжить эту параллель. Способность переваривать пищу, зависит от наличия определённых «ферментов» в организме, которые производятся «секреторной функцией». Работа же, секреторной функции, то есть продуцирование и выделение необходимой определённой группы ферментов, зависит напрямую от того, какая пища поступает в организм. Здесь одно, формирует и определяет другое, которое, в свою очередь, зависит от первого. То есть способность переваривать определённую пищу, зависит от способности выделения ферментов, а выделение ферментов, в свою очередь, зависит от поступающей в организм определённой пищи. Круг замыкается. Взаимопровокация.
И вот к чему собственно, я. Дело в том, что это самая наглядная схема механизма формирования всякого восприятия, вообще. В этом механизме скрывается креативная причина нашего взаимоотношения с внешним миром. Этот механизм определяет взаимодействия во всяком синтезе формирующем, как отдельные составляющие внешней феноменальной действительности, как саморегулирующие системы и организмы внутренней действительности, так и нейрофизические процессы головного мозга, и вытекающие из этого механизма трансцендентальные образы сознания, как воплощения самого «тонкого метаболизма нашей реальной действительности». Ведь эти механизмы присущи как чисто физиологическим процессам, происходящим в желудке, так и процессам, происходящим в нашем разуме, инстинктивного, рационального, и трансцендентального и идеального планов.
Эти механизмы питают древние корни, имеющие главной своей целью приспособляемость к внешним условиям. Как наш желудок питается внешней пищей, так и наш разум нуждается в определённой пище из вне, которая, в свою очередь, формирует его вкусы и пристрастия. То, что я назвал простым взаимовлиянием. Как развитие способностей желудка, зависят от поступающей пищи, так и развитие разума, так же, зависит от того, какими «продуктами» вы его кормите. Желудок и разум. У них разные «рты», и разные формы функционирования, но сущность их сакральных механизмов, аналогична.