Золушка с грацией торпедного катера подошла к нашему столику с сигаретой в руке. Гриша с готовностью подставил зажигалку. Золушка прикурила, склонилась к Лоре и сказала своим прокуренным голосом:
Детка! Когда ты будешь зарабатывать столько денег, сколько зарабатываем мы, тебе не нужны будут сопровождающие. Ты придешь в кабак, закажешь все, что душа пожелает, и еще выберешь себе кого-нибудь. Андэстэнд?
Андэстэнд, с вызовом ответила Лора. Ну и как? Выбрали?
Золушка приняла вызов:
Не сомневайся, выбрали.
Мы, мужики за столом, со снисходительным смехом выслушали эту перепалку.
Однако, мне пора, Сыр поднялся из-за стола. Где бумаги?
Какие бумаги? Сережа тоже встал. Знаете, Виталий Андреевич, что написано над входом в лондонскую биржу? «Мое слово мое обязательство».
То есть договариваемся устно? с удивлением переспросил Сыр.
Именно так, важно кивнул Сережа.
Сыр впился в него начальственным оком:
Слушай, а ведь я даже фамилии твоей не знаю.
Я Фунтиков, покачиваясь, назвался Сережа.
Сыр тут же сострил. Сказал мне, что этот жук станет Фунтиковым нашего лиха.
Дождавшись, когда Денис мерно засопит, я вышел из номера. Решил прогуляться, посмотреть на ночную Пахру. Конечно, рассчитывал встретить Надю.
Фонари отражались в черной воде. Медленным течением несло кленовые листья. На скамьях сидели отдыхающие. Тоже любовались вечерней картиной. Прошел до конца аллеи Нади нет. Хотя на скамейке у самой воды знакомый силуэт. Подхожу, сажусь рядом.
Почему пропускаете уроки? тоном училки спрашивает Надя.
Виновато опускаю голову.
Накажите меня, Надежда Семеновна. Оставьте на второй год.
Боюсь, второгодничество вам понравится, игриво отвечает Надя.
Предлагаю не тянуть с этим. А куда вы девали Кешу? Иннокентия Викентьевича?
Надо же, какой слух! удивилась Надя. Кеша в заслуженной отставке.
Мне стало обидно за Кешу. Я почему-то подумал, что он старше меня. К тому же я тут же поставил себя на его место, ее бывшего мужчины. И мне стало жаль его и себя заодно. Конечно, Надя пребывала в волнении, и потому сказала глупость. Но зато искренне. А чтобы не сказала сейчас что-то еще, ей помешали мои дети.
Она вдруг насторожилась. Сказала, показывая на кусты.
Там кто-то есть.
Точно. Слышался сдавленный смех и шорох. Надя испуганно поднялась. Я заглянул за куст. Денис! Вот паршивец! Сделал вид, что уснул, а сам бросился шпионить. Давится от смеха. Но он не один. Рядом в кустах кто-то еще.
Надя быстро уходила к корпусу. Ее гибкий силуэт в свете фонарей трепетал от негодования. Женя перестала прятаться.
Папка, мы не дадим тебе пасть в наших глазах.
Слава богу, у меня хватило ума рассмеяться. Но это был нервный смех.
Мы идем к своему корпусу. Я замечаю отсутствие Лоры. Женя объясняет.
Она в баре с Сережей. Он может устроить ее в редакцию.
Лора подходит к нам с бокалом в руке, когда мы появляемся в баре. Зачем-то говорит:
Когда нет любви, нужно просто пользоваться. К тому же я хохлушка. Знаете, какой раньше был обычай у хохлушек? Они сами предлагали себя в жены. Ха-ха! До чего ж я инициативная! Самой противно.
Лора явно перебрала «шампусика». Женя потянула ее в номер. Лора заплетающимся языком говорила, покачиваясь на нетвердых ногах.
Мне плевать, что обо мне подумают. Люди всегда найдут, за что осудить. Тогда они сами себе лучше кажутся. Козлы!
Глава 6
Последнее время я стал замечать, как жена ест. Коронку поставили неудачно. И теперь зуб постукивает, когда Вера жует. Тук-тук, тук-тук. За-стре-литься! Но к стуку добавилась новая привычка. Нервничая, Вера мелко режет еду, а потом сгребает ее в кучку посреди тарелки и отправляет в рот быстрыми движениями вилки.
Почему никак не получается любви на всю жизнь?
Последний раз Вера навестила меня ночью примерно полгода назад. Потом мы больше не прибегли к постели, как способу примирения. От этого жена дергалась еще больше. Неблагородно себя веду, корил я себя. Надо найти в себе силы. Хотя едва ли получится. От благородства не стоит.
Как съездилось? Как отдохнулось? спрашивает Вера, постукивая зубом.
Нормально, отвечаю, стараясь поскорее доесть яичницу.
Не торопись, говорит Вера, бросив взгляд на часы, у тебя еще двадцать минут. Сколько раз тебе говорить? У Дениски слабое горло, ему нельзя дышать холодным воздухом. Только оправился после ангины, и вот снова. Совсем отстанет от школы.
Разве у него температура? спрашиваю.
Пока нет, но к вечеру поднимется.
Вот когда поднимется, тогда и освободишь его от уроков. А пока пусть идет в школу.
Нет, он будет сидеть дома.
Голос у Веры спокойный и твердый. Попробуй возразить.
Слушай, что у тебя с головой? Ты зачем познакомил девчонок с какими-то стариками?
Морщусь, как от зубной боли.
Слушай, что за тон? Что ты себе позволяешь?
Это ты себе позволяешь! Вера переходит на крик.
Я смотрю на нее. Неужели это та изящная девочка с добрыми глазками и постоянной благожелательной полуулыбкой на тихом лице, какой была двадцать два года назад? Сегодня в ней килограммов девяносто. И ростом она почти сравнялась со мной. А когда женщина одного роста с ее мужчиной, то она кажется выше. Благодаря Вере я узнал, что люди иногда растут до двадцати с лишним лет. Говорят, женщине важно, как она выглядит рядом с мужчиной. А мужчине разве не важно?
Я перестаю есть.
Что с тобой? насмешливо спрашивает Вера. У тебя пропал аппетит? А я, как видишь, трескаю, аж за ушами трещит. А почему ты не предлагаешь мне съездить в Пахру?
Я смотрю на часы. Надо садиться за работу. Ну, почему подобные разговоры она затевает, когда мне некогда?
А ты не мог бы вспомнить, когда мы последний раз ходили вместе в театр или в кино? митингует Вера. Может, ты меня стыдишься? А знаешь, отчего я толстею? У человека на нервной почве развивается пищевая психопатия. А еще на нервной почве нарушается обмен веществ, отчего человек опять-таки толстеет.
Я согласился, что работа у нее нервная. Вера несколько секунд оторопело смотрит на меня. И говорит со слезой в голосе:
Да, у меня вредная, нервная работа. Но еще вредней моя семейная жизнь!
Чем именно? спрашиваю, чего греха таить, издевательски спокойно. Твой муж пьет? Гуляет? Дерется? Не участвует в воспитании детей?
Гораздо хуже, все так со слезой отвечает Вера. Он меня не любит. Я устала от тебя, Терехов. Устала от твоего безразличия.
Теперь она должна бы заплакать. Но она продолжает есть, постукивая коронкой. Я осторожно приподнимаюсь, чтобы смыться в свою одиночную камеру (то бишь кабинет). Но Вера начеку.
Я не закончила, говорит она. Ты когда прекратишь заигрывать со Стеллой? Надо мной уже все общежитие смеется.
Это плохо, отвечаю. Должны сочувствовать.
Специально подрываешь мой авторитет?
Настоящий авторитет, Вера, невозможно подорвать. Но если уж ты затронула эту тему, внесу ясность. Лично мне Стелла не сказала пока ни одного плохого слова, не бросила ни одного косого взгляда. Почему я должен лезть в твой окоп?
Я так и знала ты не на моей стороне, сказала Вера.
Она родилась не в то время. Ей бы палить из «максима», сидя в тачанке. Классная бы вышла Верка-пулеметчица. А она добрая, участливая, готовая всем помочь, кто ни обратится. Я бы дал ей медаль за бескорыстную помощь людям. Да что там медаль! Орден! Но у нее есть один недостаток. Она любит свое влияние на людей. И необъективна к тем, кто ей в этом мешает. Она сражается с ними со всей страстью и безоглядностью Стрельца. Но я-то почему должен подносить патроны?
Глава 7
Утро. Женька в дверях. Трет глаза, потягивается. Я особенно люблю ее такой, с заспанными, чуть припухшими карими глазами. Я не из тех отцов, которые страдают сумасшедшей любовью к детям. Но я помню, что первым словом Женьки было не мама, а папа. Я вижу в ней больше своих черт, чем в Денисе. Она умеет добиваться своего, несмотря ни на что. Пошла в английскую спецшколу поздно, с шестого класса, считалась недотепой, но через два года стала лучшей в классе. Еще школьницей овладела слепым методом машинописи и стала зарабатывать, печатая рукописи. Дочь, которая оправдывает ожидания отца подобно образцовому сыну, самая лучшая дочь.
Женя бывает со мной откровеннее, чем с матерью. Поэтому спрашиваю прямо.
Как там Гриша?
Женя плюхается в кресло:
Что ты хочешь услышать, папочка? Ну, давай, скажу откровенно: он начал проникать в меня.
Последние слова для меня, как удар током. Дочь успокаивает.
Ну, в смысле, лезет под кожу. А я вот как с тобой, прикалываюсь. Говорю, я готова довериться вам, Григорий, в наше трудное время, но мне мало того, что вы избавите меня от каких-то проблем. Мне важно чему-то у вас научиться. Но чему вы можете меня научить? Пользоваться стволовыми клетками?