Твою же мать Нет! Я решительно отказывался понимать этих женщин! Какой букет? Какой сын? Что вообще Марина несет?
Подойдя к сестре, я крепко обхватил ее за плечи, когда она проходила мимо дивана, и усадил на него. Сам устроился на своем месте. Босс я здесь, или кто? И вздохнул.
Я тебя не понимаю, признался я в своей несостоятельности по части женской логики. Причем тут Вика и мой сын? И откуда ты вообще знаешь, что это именно мальчик?
На лице сестры отразился такой ужас, что я понял явно дал маху снова. Да еще какого. Б*я трижды! Неужели Виктор не только сказал ей про то, что мне готовы озвучить имя матери моего ребенка, но еще и вызнал, что это был сын и поведал об этом Марине? Уволю еще раз!
Господи, Самохин только не говори, что у Вики синдром Анджелины Джоли! Только у нее девочка в мальчика превратилась, а не наоборот шепнула Марина.
Так, стоп! О чем речь, черт бы все подрал?
Захотелось подойти к бару и налить себе бокал коньяка. А лучше два.
Я вообще не понимаю, о чем ты, признался я.
Я о Вике! И о Славе, конечно же! Он что считает себя девочкой?
Твою мать, кто?!
Да твой сын! Слава!
Чтоооооо?
Я откинул голову назад и стал ржать. Сначала идиотски, потом начиная осознавать, что к чему.
Марина решила, что я привел к ней знакомиться своего сына? Того самого, о котором я ей намекнул?
Слушай, ну ты меня знатно повеселила, сказал я, отсмеявшись. Никакой Слава мне не сын. Ты все не так поняла. Это всего лишь ребенок женщины, которая мне нравится. А по поводу того самого ребенка, выразительно сказал я, ничего пока неизвестно.
А станет известно вечером, но пока Марине об этом знать не следовало, а то напридумывает себе еще чего-нибудь.
Сестра же в этот момент смотрела на меня с укоризной. Так бывало в детстве, когда я воровал конфеты (которых и без того было немного в доме), а она знала об этом, но раздумывала, сдавать меня родителям или не сдавать.
Он же вылитый ты! заявила она мне. Зачем ты мне врешь, Самохин?
В голосе сестры появились усталые нотки. А я снова почувствовал себя мальчишкой пяти лет.
Кто вылитый я? выдавил из себя.
Славик, конечно!
Ну это ни в какие ворота.
Я снова закатил глаза, сделал вдох и выдох, мысленно пообещав себе больше никогда заранее не признаваться сестре, что стал отцом, если вдруг такое случится снова, и сказал твердо:
Перестань видеть в каждом ребенке моего сына или мою дочь! Пока я ничего не знаю о том, кто от меня родился и родился ли вообще! А сейчас извини, мне нужно работать!
Неожиданно разозлившись на сестру, я указал ей взглядом на дверь. Что вообще за потребность наградить меня потомством? Как будто бы я сам не разберусь с этим, когда настанет время!
Марина встала и ушла, а я, делая вид, что погрузился в изучение бумаг, испытал неловкость.