Завороженные. Следствие ведёт Рязанцева
Детектив
Елена Касаткина
В нашем подсознании скрыта сила, способная сделать то, что мы считали невозможным.
Корректор Преподаватель русского языка и литературы МАОУ СОШ им. героя Советского Союза С. П. Шпунякова Субота Галина Владимировна, г. Великий Новгород
Благодарности:
Работник культуры Иванова Светлана Анатольевна, г. Великий Новгород
© Елена Касаткина, 2022
Пролог
Лика нервно следила за движениями одноглазого сапожника. Она опаздывала. Дядя Федя, которого все соседи по-простецки звали Федька Косой, был мастером своего дела. Глаз он потерял пятьдесят лет назад по неосторожности. Протыкал шилом сапог, одно неверное движение, и шило вонзилось в правый глаз тогда ещё молодого человека, навсегда оставив инвалидом. Возможно, именно этот факт поспособствовал его профессиональному росту. С тех пор сапожник ни разу не промахнулся, все его движения были чётко выверенными, а оставшийся без партнёра глаз приобрёл небывалую остроту зрения, и в свои семьдесят пять дядя Федя прекрасно обходился без очков.
Лика молчала, но всё её естество кипело. Сапожнику спешить было некуда, он действовал так, как ему и было положено семь раз отмерил, наметил, смазал поверхности клеем, прижал каблук и поднял свой единственный глаз на Лику.
Ждать надо.
Сколько? умоляюще глядя на старика, спросила девушка.
По-хорошему часа четыре. Чтоб эпоксидка схватилась.
Как четыре?! Я не могу. Я и так уже опаздываю. Дядечка Федя, сделайте что-нибудь, я очень тороплюсь, меня люди ждут.
Лика представила недовольное лицо подруги. Вика Огневушкина страшная педантка, в отличие от Лики ни при каких условиях не опаздывала, а сегодня день был особенным, в семь часов они встречались с очень нужным человеком. С Викой они дружили с первого класса, про них говорили «шерочка с машерочкой». Сидели за одной партой и после окончания школы решили вместе поступать в театральный. Готовились с утра до вечера, репетировали, учили басни, стихи, читали вслух прозу, пели и танцевали. Но таких, как они, мечтающих стать великими актёрами, было немало. Возле училища тусовалась толпа ребят, записывающихся на предварительное прослушивание. Лика и Вика в этом списке замыкали вторую сотню. Всего к концу дня набралось 569 человек. Подруги расстроено прохаживались около училища, и тут к ним подошёл высокий молодой человек приятной наружности. С улыбкой спросил:
На актёрский?
Да. А что? с вызовом отреагировала Вика.
Сложно будет. В прошлом году конкурс был 900 человек на место.
А вам-то что? Вика дерзко вскинула голову, и старинные серёжки в ушах сверкнули всеми своими каратами. Конкурент?
Я не конкурент. Я режиссёр, преподаю в этом храме Мельпомены.
Подруги переглянулись. Глаза Вики заискрились интересом, тогда как Лику одолевали сомнения.
И что посоветуете? Как пробиться? не отступала Виктория.
Есть два способа. Первый это талант, а второй протекция. Что у вас из этого имеется в наличии?
Талант! уверенно выпалила девушка.
Кто бы сомневался. Парень посмотрел на часы. Ну ладно, раз у вас есть талант, значит, моя протекция вам не понадобится. Он развернулся и уверенным шагом направился к воротам.
Подруги снова переглянулись.
Постойте, крикнула Виктория вслед удаляющейся фигуре и припустила за молодым человеком.
Мужчина остановился, снова посмотрел на часы.
Мне сейчас некогда. Завтра в семь в кафе «Театральное». Приходите, поговорим.
Вот это удача. Упускать подвернувшийся шанс было глупо
Может, пока другое чего-нибудь наденешь?
Ну как объяснить старику, что это невозможно, что она полдня провела перед зеркалом, перебирая наряды так, чтобы блузка подходила к юбке. И босоножки именно эти золотистые, с большими сверкающими стеклянными камешками, её единственный шанс выглядеть рядом с подругой хотя бы «не хуже». Ведь Вика наверняка наденет что-нибудь из бабушкиной коллекции, и тут уж соперничать с ней нет смысла. Лика замотала головой.
Нет. Нет у меня других. Мне нужны эти сейчас.
Дядя Федя моргнул одиноким глазом, тяжело вздохнул, поковырял пальцем в жестяной коробочке, извлёк из неё горсть гвоздей, взял со столика молоток и стал прибивать каблук.
Часть первая
Глава первая
Последний день отпуска остывал и таял на глазах. Огненный жёлтый карлик, изливающий на Землю 1000 люкс света, медленно подбирался к воде. Наконец розовый диск поцеловал изумрудно-серо-коричневую гладь, и сразу же потянуло живительной прохладой. Запахло йодом, рыбой, деревом, кованым железом, чаем с имбирём, всем тем, что днём глушит жара.
Вечер на море особенно прекрасен, он наполнен разговорами, похожими на персик, такими же нежными и приятными на вкус. А ещё он наполнен любовью. Любовью без щитов и правил, без чувств расстояния, такой, когда любят душами. И ради неё ничего не жаль ни нежности, ни ласки.
Любые отношения определяются в первую очередь нужностью.
Я хочу, чтобы ты была рядом.
Так я и есть рядом. Она прикоснулась губами к его плечу. Мужская кожа, как мелкий песок. Зернистая. И солёная. Это после моря.
Она облизнула губы. Про счастье говорят сладкое. Её счастье было солёным.
Я хочу, чтобы ты была рядом всегда.
Так я и есть всегда. Из 24 часов в сутках я с тобой не меньше десяти часов провожу. Кот а кот.
Ленка, ты это специально, что ли? Он обнял её за плечи, повалил на ещё тёплую гальку, склонился к самому лицу и, точечно касаясь губами, стал целовать, как будто рисуя на её лице веснушки.
Рыжая, а веснушек нет.
А ты солёный. Она захихикала, как маленькая девочка. В его объятиях она и чувствовала себя ребёнком, маленькой хулиганкой, какой была в детстве. Он снова наклонился, она изловчилась и укусила его за нос.
А ты сладкая. Хоть и кусаешься.
Округлые морские камешки приятно вонзались в тело через тонкую накидку. «Жётэм, жётэм», витало в воздухе. Главные слова уже были сказаны тысячу раз, сказаны по-разному: то робко, то уверенно, то страстно.
Я хочу, чтобы ты переехала ко мне, сказал так, как будто боялся отказа. Не требовательно «ты должна», как обычно это делают мужчины, а просто и тихо, как само собой разумеющееся. И будто спохватившись: Выходи за меня.
Ох! Она высвободилась из его объятий и приподнялась. Ты это серьёзно?
Он тоже приподнялся и, не глядя на неё, твёрдо ответил:
Да.
А как же работа? Разве мы сможем тогда работать вместе? Одному из нас придётся уйти. А мне не хочется.
Хочешь уйду я?
Нет, не хочу. Лена задумалась.
Тю ми рефюзь?
Нет, ну что ты просто давай, не будем спешить давай, я сначала перееду, а потом решим всё остальное. И на работе пока никому ничего не скажем. Хорошо? Она заискивающе посмотрела ему в глаза.
Наивная, ты думаешь, удастся скрыть? Махоркин снова заулыбался. Ладно, пойдём собирать чемоданы. Он встал и протянул ей руку.
Подожди, надо проститься с морем. Я всегда так делала в детстве.
Она сбросила «вьетнамки» и, осторожно ступая, приблизилась к кромке воды. Лёгкий бриз, задувающий весь день с моря на разогретое побережье, поменяв направление, слегка подгонял, развивая и путая золотистые волосы. Прибой, словно искусный обольститель, ласкал ноги. Где-то вдали стонали чайки, и к горлу, непонятно отчего, подкатил ком. Лена почувствовала, как по щекам сами по себе покатились слёзы. У слёз был вкус моря, а у моря, теперь она знала это точно вкус её счастья.
Приморская набережная по вечерам шумлива. Туда-сюда снуют загорелые и весёлые люди. Кавказское вино вкусное, сладкое, словно это и не вино вовсе, а виноградный нектар. Можно дегустировать хоть всю ночь, если не свалишься от хмеля. Им хватило и «по стаканчику» марки лёнгежмо. Везде грохочет музыка. Отдыхающие: кто-то в кафе за столиком, кто-то на корточках у стойки с сувенирами. Дети заливаются смехом, подлетая на страховочном тросе.
Как жаль, что я уже взрослая. Хочется вот также подпрыгнуть на батуте и улететь. Я где-то читала, что при полёте не обязательно махать руками, достаточно балансировать ладошками, ловя потоки воздуха. Создаётся иллюзия невесомости. Или я путаю? Пока Лена разглагольствовала сама с собой, Махоркин подмигнул крепкому черноволосому парню, и тот, быстро перекинув тесёмки, закрепил у неё на талии страховочный трос. Не успела девушка ахнуть, а крепкие руки уже подхватили её, и через мгновение она оказалась на батуте среди вопящей то ли от страха, то ли от восторга детворы.
Кавказское вино расслабляет. Они и выпили-то всего ничего двести грамм «Изабеллы», хоть и креплёной Страх и восторг сплелись в чувство, описать которое нельзя, можно только пережить. Она взлетала, взлетала над городом, в котором не родилась, не жила, но испытывала тёплые чувства. С ним была удивительная гармония, как будто он был сотворён для неё, а она для него.