Я не могу петь, еле слышно ответил он слабым голосом.
Чой не упомянул Кима, охранника, предложившего ему петь за воду. Шеф, видя жалкое состояние пленника, не настаивал, и надзиратель вернул заключённого в камеру.
Вскоре Ким навестил Чоя. «Водонос» извинялся за ту ситуацию, но разве эти слова могли чем-то помочь в тюрьме?! Чой был болен, истощен и, вероятно, вполне мог умереть. Тем не менее с тех пор, как Чой ничего не сказал шефу об издевательствах Кима с водой, охранник больше не унижал невольника. Более того, навещал его чаще и иногда приносил что-нибудь от кожных болезней. Мало-помалу эти двое становились приятелями, что, возможно, подтверждало слухи о проигрываемой японцами войне. Так что вскоре заключённые могли поменяться местами с охранниками.
Два месяца спустя Чой услышал треск, вырывавшийся из динамиков в камере. Все девять месяцев его пребывания здесь радио было выключено, а теперь то, что оттуда исходило, казалось невозможным. Японский император в слезах зачитывал акт о безоговорочной капитуляции. Япония проиграла войну 2 сентября 1945 года.
Да здравствует Корея! кричал Чой про себя. Он хотел танцевать от радости, но Ким предупредил, что надо сохранять спокойствие, так как отступавшие японские и корейские охранники могли расправиться с заключёнными. Тем не менее на следующий день охрана испарилась, и Чой смог шагнуть за железные ворота. Одетый в широкую рубаху, мешковатые черные штаны и соломенные тапки он шел за Кимом сквозь ликующую толпу, мимо корейского флага, развевавшегося на городской площади Пхеньяна. Они шли в дом Кима.
Оба приятеля остались в живых, Корея была свободной, а Чой получил второй шанс. Большая часть его жизни была битвой против японцев, уличных хулиганов, его отца и нищеты. И только теперь у него появился шанс сделать что-то самому, сделать что-то великое! То, что он обещал себе, если выйдет, о чем молился, если выживет, о чём шептал всё это время, находясь в тюрьме. После трёх с половиной десятилетий угнетения у всех корейцев появился второй шанс, и страна погрузилась в бурю новых надежд и кровной мести.
«Пхеньянский инцидент» Чоя стал одним из немногих актов неповиновения корейцев японским оккупантам во Второй мировой войне. Хотя в пытках, которым бывший узник подвергался в тюрьме, не было ничего особенного. Большая часть заключённых, особенно иностранных военнопленных, испытали на себе и намного худшее.
Как бы то ни было, поколения корейцев в течение 35 лет находились в японской оккупации, и мастера боевых искусств, жившие в то время, вынуждены были создать тхэквондо, тан су до, хапкидо и другие виды, чтобы сделать сильнее себя и свою нацию.
Спустя неделю после освобождения Кореи истощённый Чой прошёл несколько сот километров сквозь хаос и ликование к своей семье в деревушку Йонгвон, сильно изменившуюся за два года его отсутствия. Брат разыскал его в дешёвой гостинице и помог добраться до дома. К удивлению Чоя, новый враг, словно черная туча, навис над большей частью севера Кореи, включая и его деревню. Чой был опустошен39. Корея освободилась от японцев, но теперь должна была бороться с коммунистами из Союза Советских Социалистических Республик (СССР), провозгласивших эту территорией своей.
Что было хуже всего два американских полковника за какие-то тридцать минут решили на глазок, что тридцать восьмая параллель будет делить Корею на север и юг. СССР согласился контролировать север.40 К популярным корейским оскорблениям «прояпонская» и «предательская» добавилось «проамериканская».41 Всего за одну ночь была развязана холодная война между корейскими коммунистами (которых поддерживали СССР и Китай) и корейскими националистами (с поддержкой США). Этот конфликт длится более семидесяти лет, но так и не завершился по сей день.
Через пару месяцев Чой добрался из своей деревни до Сеула столицы вновь созданной Южной Кореи. Люди дрались на улицах, и человеческая жизнь не стоила ничего.42 Как и многие в то время, он принадлежал самому себе и переходил из одной банды, которые сплачивались вокруг сильного главаря, в другую.43 Чой перестал использовать своё японское имя (Юсеки Нишияма) и придумал корейский псевдоним Чадол (маленький камень, который трудно разбить). Он сконцентрировал всю свою силу и гнев, занимаясь в новой антикоммунистической военной школе, как и многие другие молодые солдаты, которым некуда было идти. Американцы помогли новому правительству учредить военную академию, ставшую началом новой армии. Чой был в её первых рядах.44
В течение года он преподавал каратэ группе полицейских. Корейцы называли это боевое искусство по-разному: тан су до (искусство китайской руки) и кон су до (искусство пустой руки). Название демонстрировало, на какой стороне холодной войны находился говорящий. Хотя и то, и другое были не что иное, как каратэ. Создатель японской системы Гичин Фунакоши изменил слово «китайская» на слово «пустая», так как первый вариант звучал достаточно дерзко. И несмотря на то, что это боевое искусство называлось «китайской рукой» сотню лет, использование названия «кон су до»45 показывало лояльность Японии. Чой и многие корейцы всё ещё оставались верны названию «китайская рука» и остановились на названии «тан су до». На фоне этого раскола зародилась небольшая группа школ (кванов), где занимались ученики и инструкторы, ставшие пионерами всех будущих стилей тхэквондо.46
Чой, как и прочие мастера, использовал свои кулаки так же часто, как и свой ум, чтобы достичь того, чего он хотел. У него была особая личная фишка перед тем, как вступить в драку, он любил потушить о костяшку кулака зажжёную сигарету. Однако это касалось только правого кулака, потому как левый должен был оставаться нетронутым в знак уважения к конфуцианским ценностям. Костяшки его правого кулака имели большие и твердые мозоли.
Несмотря на весь хаос, царивший на сеульских улицах, а также на сильную руку, поставленную Америкой в руководстве страны, Чой чувствовал, что может командовать армией. В эти дни он встречает Суна Ха Лима, солдата, который после «пхеньянского инцидента» смотрел на него с восхищением.
Лим вскоре станет генералом и будет содействовать развитию корейской армии. Он заметил, что в те дни бывший сокамерник хотел руководить своими друзьями ровно также, как и веселить их. Чой любил весело проводить время, на вечеринках хотел видеть улыбки и слышать смех. Он мог вскочить на стол, танцевать и петь народные песни, а его друзья, задрав головы, от души хохотали.47 Лим заметил, что Чой привык быть центром внимания: на улице был всегда впереди всех, а не рядом или позади. Он до тех пор пинал столбы и бил руками всё, до чего мог дотянуться, пока озадаченные друзья не начинали кричать, прося его прекратить чудачества.48 Лим представлял, что может получиться из этого наглого молодого солдата, в котором начальство видело скорее военное, чем боевое искусство.
В 1948 году Чой встретил свою вторую жену. У них родилось трое детей. Фото предоставлено Генералом Чоем.
В 1946 году Чой был вторым лейтенантом и уже стал стыдиться учить солдат японскому карате.49 Это началось в то время, когда Корея заново открывала для себя собственную национальную культуру после нескольких лет войны и десятилетий японской оккупации. В этот год он придумал первый элемент техники своего предполагаемого нового боевого искусства. Это был «нижний блок», перешедший из карате.50 Чой думал о боевом искусстве, которое должно было стать лучше, чем карате, сделать сильнее его самого, его солдат и его народ. Ведь, по его убеждению, японские головорезы притаились за каждым углом, а каждая из супердержав аккумулировала силы на своей стороне от границы.
Но у воинственно настроенного Чоя была и другая сторона души. В 1948 году он увидел потрясающую девушку в штаб-квартире армии. И хотя второй лейтенант всё ещё находился в законном браке, давным-давно устроенном его родителями, это не останавливало его от ухаживаний за понравившейся особой. Он каждый вечер приносил цветы к её дому и просил выйти за него замуж. Когда она открывала ему дверь, то видела букет цветов с ногами, ведь букет был такой большой, а Чой такой маленький.51 В конце концов она сказала да, не представляя, какой ужас её ждет.
3. Супернам
Спустя пару лет холодная война в Азии переросла в Корейскую войну, названную северокорейцами «Освободительной».52 Более четырех миллионов корейцев были убиты. Большинство из них мирные жители, заживо сожжённые напалмом, сброшенным американцами на 1000 квадратных миль северокорейской территории.53 В 1953 году, после окончания войны, большинство зданий в обеих Кореях лежали в руинах, повсюду бродили искалеченные люди. Улицы были полны беспризорников, калек и умиравших от голода, просивших еды. Трагедия могла бы быть ещё страшнее, если бы американский президент Гарри Трумэн решил сбросить приготовленную для северокорейцев атомную бомбу. Тогда полуостров был бы полностью уничтожен.