Вот! торжествующе воскликнул замдиректора, сделаем сначала вид, что санитарим. Начальство не беспокоила безопасность работ, страшнее был скандал и противостояние жителей Академа.
Нелли Раткевич там самый ярый борец против вроде журналистка, а маты через слово сыплет любительница собак.
Отвод, клеймение сначала аварийных, а потом и визирной линии по центру прошли по сентябрьским ласковым денькам. Гнилушки и покосившиеся берёзы постепенно вырезали, попилили на чурки и продали шашлычникам. Наступала зима. Первые морозы завернули уже в ноябре, были непривычными, а потому жестокими. Да и температура ниже двадцати пяти минуса с еще оставшейся осенней влажностью была серьёзным испытанием почти ежегодно. Оказалось, что вальщиков то среди новоявленных лесников и нету, а старые постепенно уволились. Нет не только с корочками и допуском, нет людей, кто когда-нибудь серьёзно занимался такой работой. Помощнику лесничего пришлось прямо на трассе учить, инструктировать, а то и самому подменять. Тяжёлый УРАЛ-2м электрон, бензин восьмидесятый, который противно воняет, но хоть без этилсвинца, цепи ЦПУ универсальные. Благо, что цепи покупать начали в специализированном магазине, канадские Oregon. Трасса шла мучительно долго, берёзовая роща Академгородка была уже старой и пьяной, деревья хоть и редкие, но с густой кроной, стволы «висели» куда попало. Оба молодых вальщика понятия не имели о валке. Работы тянулись медленно. Обрубаемые сучья тут же сжигались, стволы пилились на чурбаки и вывозились, это отнимало время, но давало возможность подзаработать.
Предложили как-то шашлычнику Алику машину дров берёзовых. говорил он по-русски плохо, через раз, но шашлыки готовил отменные.
А какие дрова?
Чурки.
У бедного грузина округлились глаза от обиды, но потом он быстро всё сообразил.
Кируглые? Не, кируглые не нада, колотые нада.
Но в конце концов свежая берёзовая древесина ровно распиленная, да еще и за небольшую цену, была принята. Так всю зиму и кормились на пильные цепи, на сигареты и обед с собой. Накопили даже на микроволновку, которая весной пригодилась на дежурствах.
К концу ноября морозы завернули такие лютые, каких не помнили много лет. Утренний туман и изморозь с Енисея только добавляли проблем. Работник ёжились от проникающего сквозь ватники холода, грели дыханием пальцы. Отпустит только к обеду, когда солнышко сможет пробиться сквозь этот морок. Тогда висящая в воздухе изморозь заиграет радугой, а нос щипать перестанет.
Петрович, усы у тебя стали в два раза длиннее, ржали работники, и поседели.
Да не в два, а в три, отшучивался помощник лесничего, суетясь возле утреннего костра, который никак не хотел разгораться.
Жгите сучья, теплее будет. Мы валить потихоньку.
А день и вправду становился как вроде теплее от этих дымных костров, грела и мысль, что за дрова кой-какая копейка добавится. Полуденное солнце, едва порвавшись сквозь туман и согрев немного работников, начинала клониться на запад. Расцвечивала далёкий Енисей, искрилось на ветках сосен покрытых куржаком. Быстро кончалось тепло, опять холод начинал гнать работников к кострам. А тут еще начальство начало наседать, подгонять со сроками. Уже не стало той вольницы, когда изображая добропорядочных лесников-санитаров, можно было работать неспешно. Декабрь навалился стужей и начальственным гонором. Замдиректора в растерянности не мог возразить ни слова. Помощники лесничих вместе с лесничими стали приглашаться на общие планёрки. На одной из таких планёрок выступил, попросил новые цепи, новую шину. Директор на удивление легко согласился. Работа есть работа. А вот авторитет зама пошатнулся из-за боязни лишний раз вступиться за лесниковскую братию на лесосеке.
В самые морозы, когда никто слушать о них не хотел, а только подгоняли, Базайское лесничество в полном составе отправили на прочистки квартальных просек. Надо было как-то оправдывать техпромфинплан. Составлялся он по всем правилам, включал в себя традиционные работы и по лесной охране, и лесовосстановлению и по рубкам ухода. Но этот план был последним в истории городского лесхоза. Рабочей силы на ЛЭП стало вполовину меньше, помощник лесничего встал на валку сам. И даже назначение его лесничим, заместо злоупотребляющего Игоря, не изменило расклада. Так теперь и валил лес, заодно и обучая некоторым хитростям молодёжь. Наука та постигалась и самим, на горьком и опасном опыте, нарабатывалась со временем. Приехавший на инспекцию главный инженер предприятия, покурил с лесничим и покачал головой.
Холодно, черт! Ну жилы то не рвите, не в лагерях мы, Евгений Петрович.
Вот где и пригодилась наука Пашки Зверева, в отрогах Восточного Саяна. В заповеднике Столбы недалеко от Красноярска. Строительство горнолыжных трасс, в ставшем теперь знаменитым «Бобровом Логу». Прорубались эти трассы самыми малыми силами, а сроки сжатые. Горы для вальщика статья особая, лес смотрит по-разному в зависимости от ветров и освещённости лога, а валить все равно нужно вершинкой вниз. Любые ухищрения, все искусство и полное бесстрашие требуется в таком деле.
Сосны по низу трасс падали споро и ровно, но чем выше поднимались от просёлочной дороги вдоль Базаихи, тем круче становился уклон, тем сложнее было угадывать, куда полетит спиленное дерево. Ноябрьские морозы плавно перешли в декабрьские, а потом и в январскую стужу. Начальство подгоняло, а дорога в деляну становилась все тяжелее. Все выше приходилось взбираться утром по прокладываемым трассам. Пила на плече, мешок с инструментом и запасными пильными цепями, бачок с бензином. Помощник вальщика пыхтит сзади, колючий воздух обжигает горло.
Вон на том взлобке вроде мы вчера остановились? Опять не будем спускаться обедать? Серега Ампилогов уже и не рад, что лесничий его выбрал в помощники.
Смысл туда-сюда ходить, больше только устанем. Счас перекурим и начнём. Шабашим пораньше раз без обеда. До обеда без обеда сто кубов и рано дома пословица такая, усмехнулся лесничий.
Несколько первых сосен ухнули вершиной вниз и заскользили по склону. Веток мало, почти голый ствол «Строевой лес, корабельные сосны». Совсем небольшая сосенка, 24 сантиметра на высоте груди диаметром вдруг зацепилась ветками за стоящую рядом. Зацепилась, качнулась и повисла.
Счас я её собью, не дрейфь, лесничий подпилил и направил сосну потолще на зависшее дерево. Они качнулись и остались висеть обе.
Да что ж такое! бодро сматерились оба напарника. Подпиливаем и валим потолще, что б сшибить разом всё!
Но на шалашике повисла и третья. То ли день неудачный, то ли на тепло чуть потянуло, ветки не хрупкие пружинят, не ломаются. Лесничий посмотрел грустными глазами на помощника, закурили ещё раз. Серая хмарь, которая так радовала с утра потеплением, теперь казалась подлой подставой. Бросать так дерево нельзя, снизу идут обрубщики сучьев, за ними придёт трелёвочник, но не скоро. Трактором положено снимать такие висяки, да деж он.
В сумке шнур, которым мерили протяжённость трассы от поворота до поворота. Привязали к хлястику на фуфайке, обвязали лесничего вокруг пояса. Подошли ещё двое обрубщиков.
Пилить буду, как пойдёт весь шалаш тяните меня, дергайте, зло сплюнул на свои промашки в валке и полез с пилой в этот страшный вигвам.
Подальше держитесь! Один Серёга пусть дергает, а вы сдалёка смотрите, виднее с далека.
Пила завизжала на полных оборотах, свежевыточеные зубы грызли смолёвую древесину, сыпали золотыми опилками на снег, на штаны в сапоги. Рез никак не хочет расходиться, держали деревья свою опору, не пускали падать. И вдруг как выстрел. Треск лопнувшей где-то внутри ствола древесины, и все вокруг завертелось, засвистело в бешеном темпе. Толчок назад по всему поясу, по кругу. Пилу жалко бросать, быстро пятится из ловушки лесничий, падает. Кто-то хватает за шкирку и волоком от комля тащит. Бешеная вьюга поднятого падением сосен снега настигает и накрывает обоих.
Да отпусти ты, черт. Всё. Не достанет теперь уже. Спасибо, Саня, не растерялся, улыбается криво леснику, бывшему десантнику, в воскресенье пьём.
Прокоп стоял уже задыхаясь. Огрузнел за последний год, мало двигался, от работы филонил. А тут оказался рядом вовремя, да и выучка десантная не подвела, принял решение мгновенно.
Долгая зима, долгие походы все выше и выше по трассам. Все тяжелее вверх, все холоднее наверху. Валили, рубили сучья и жгли, чтоб не вывозить. Трелёвку начали другие, уже весной. К Дню Советской Армии, к женскому дню 8 марта управились с валкой, но благодарности, как водится, никто и не услышал от городского и родного лесхозовского начальства. К чему благодарить, когда за то деньги плачены, обязаны работать. Привычка лагерная, лагерного начальства. «Должны работать». Не выдержала душа, не выдержало и тело, которое терпело и выполняло работу изо дня в день всю зиму. Недельное знакомство с водкой оказалось тяжёлым, но неожиданно благотворным. Очнувшись на третий или четвёртый день в доме матери, чуть похмелился и молча смотрел в замерзшее окно. Весна, поманившая мельком на женский день, отступила под натиском морозов. Было тихо, тополя ветками, густо покрытыми снежными ёршиками, не колыхнутся. Еще через два дня, когда окна вдруг стали плакать, а днём солнце разорвало тучи, пришёл племянник Виталька с речной общаги, и с удивлением констатировал.