Как-то приложить руку, Марии не хватило сил. Да и не сил, воспитания полученного в детстве. Но высшие силы не желали оставлять Марию в покое и в следующий сон, она увидела Тимура, который рассматривал семейный альбом. Когда Мария заглянула через его плечо на страницы альбома, на листе с фотографиями проступила кровь. И когда крови стало много, вырисовалось имя убийцы дочери. В этот момент Тимур обернулся к ней и посмотрел в глаза Марии, в которых она отчётливо увидела просьбу. Нет, он ничего не произнёс, но в глазах читалось: «Маша, отомсти за дочку»
На сей раз Мария не стала никому ни о чём не говорить, а делать, как подсказывает сердце. Собравшись как-то утром, она поехала в глухую деревеньку по адресу, который знали сведущие люди и знакомые с постигшим её горем. Час спустя Мария уже постучалась в калитку старенького дома и прошла во двор. Навстречу ей вышла старушка, опираясь на клюку. Сказать сколько ей лет, никто бы не отважился. Но стоило ей увидеть Марию, как она, поприветствовав, тут же промолвила: «знаю, дочка, с каким горем пришла. Знаю, чего ожидаешь, как и того, кто направил тебя сюда», и так страшно стало Марии, что она явственно ощутила, как пробежали по спине мурашки и заходило сердце.
Да ты не бойся дочка. Доброму человеку на свете бояться нечего.
Здравствуйте бабушка, наконец собравшись духом, смогла произнести она.
Здравствуй и ты, дочка. Негоже на ногах разговоры вести, давай-ка лучше в дом пройдём.
Пригнувшись, чтобы не задеть притолоку, Мария последовала за старушкой. В доме, старушка перекрестилась на образа и пригласила Марию присесть. И долго они беседовали, прежде чем старушка не поведала ей следующее: она выполнит весь обряд, но о том никто кроме неё знать не должен. И даже в сей день, вернувшись домой, до самого заката на должна ни с кем заговаривать, как бы этого не хотелось. Вручив подношение, поблагодарив старушку, Мария вышла на улицу с лёгким сердцем. Словно с души камень свалился.
Прошло около месяца или и того меньше, когда мажористый сыночек с друзьями на новеньком автомобиле, подаренном родителем в честь совершеннолетия, поехал на пикник. Погода была солнечная, да и день выдался выходной, на дороге ни одной машины. Но только на самом ровном участке, где и ученик не совершил бы ни единой ошибки, машину резко повело. Едва ли они успели понять, что это было, когда автомобиль оказался вверх колёсами на обочине метрах пятидесяти от дороги.
Вытащить их с искореженного кузова машины смогли, только разрезав металл. О том, чтобы кто-то из них остался в живых не могло быть и речи. Хоронили их также в закрытых гробах. Но так о том походе Марии к бабке никто не узнал и только она одна знала, что справедливость восторжествовала. Не радовалась чужой смерти, но и жалости к погибшим не испытывала, отметив только про себя: «сколько верёвочке не виться, а конец всегда будет».
Словно желая продемонстрировать матери свою благодарность, на могиле дочери Марии распустились пионы, хотя за неделю до этого даже намёков не было на бутоны. Мистика? Возможно. Но только издревле известно: ни одно зло не остаётся безнаказанным, пусть не земным, но небесным.
Марина-значит морская
В нашей жизни вполне суверенной
Мы не сами себе господа.
И взрываются в чёрной Вселенной
Звёзды, люди, миры, города
Е. Ананьева
Маре Марине Марина Сходное сочетание букв, хотя и взятые из самых разных языков, но объединяет их нечто большее, нежели просто похожесть слов, как в правописании, так и в разговорной речи, называемое- море. Услышав имя Марина, подсознательно, ещё не до конца осознавая истинного смысла, слышишь гул величавого моря, бросающего корабли с волны на волну, как лёгкую щепку в весеннем звенящем ручье, угрожая ежеминутно пустить на дно, как бывало в истории человечества не раз, чему свидетели останки кораблей, покоящихся на морском дне или наоборот- тихий плеск волн, мирно набегающих на прибрежный песок. Нетерпеливый читатель, пройдясь по первым строчкам, вполне резонно может задать свой каверзный вопрос: причём здесь море. Пространное суждение. Ответ же прост и очевиден: характер любого человека, подвластен имени, коим нарекли его родители при рождении или крестинах.
Так вот, Марина, о ком и пойдёт речь ниже, то бишь наш рассказ, дочь морского офицера, подрастала в дружной и не ко времени, дорожащей такими высокими понятиями, многими из современников давно вычеркнутыми из своей жизни, как пережиток прошлого, как атавизм, уважение, честь, достоинство и верность данному слову. Со стороны эта приверженность к условностям многим казалась нелепой и граничащей с безумием, но только не для их семьи.
Так вот, Марина, о ком и пойдёт речь ниже, то бишь наш рассказ, дочь морского офицера, подрастала в дружной и не ко времени, дорожащей такими высокими понятиями, многими из современников давно вычеркнутыми из своей жизни, как пережиток прошлого, как атавизм, уважение, честь, достоинство и верность данному слову. Со стороны эта приверженность к условностям многим казалась нелепой и граничащей с безумием, но только не для их семьи.
Становясь старше, Марина стала подмечать, что преуспевают не те, кто живёт честным трудом, а даже наоборот. А ведь ещё будучи в детском саду, Марина уже начала проявлять свой характер, унаследованный генами. Она могла спокойно играть в куклы, не обращая никакого внимания на окружающих, но стоило ей заметить, что кого-либо обижают, она незамедлительно вставала на защиту. Мальчика или девочку, роли не играло, важно было защитить слабого. Когда всё успокаивалось, Марина никому не напоминала о произошедшем. Для неё всё это казалось естественным, словно так и должно быть.
Но уже тогда, она дала понять окружающим, что есть черта, за которую нельзя переходить, за что не раз доставалось родителям от воспитательниц, когда они приходили забирать её вечерами. И вот эта модель поведения жила в ней, утверждаясь всё сильнее год от года. В один из вечеров, когда к отцу пришёл бывший сослуживец, она невольно подслушала фразу, произнесённую гостем: «Мы не в Эпоху Рыцарей Круглого Стола живём. Оглянись вокруг», но в силу своего малого возраста не стала расспрашивать, и пытаясь распутать клубок противоречивых вопросов, сложных даже для взрослого ума, она впоследствии обратилась к отцу:
Папа, а что такое эпоха рыцарей круглого стола? И причём здесь мы?
Вопрос не в бровь, а в глаз и как объяснить в двух словах, он не нашёлся что ответить. Объяснить про эпоху, он естественно смог, а вот остальное. Кадровый морской офицер, за верную службу, награждённый именным кортиком-гордостью семьи, оказался в затруднении. Он не стал рассказывать про Карибский кризис, к чему имел непосредственное отношение, участвуя командиром атомной подлодки. Там ведь тоже, большей частью награды, звания или повышения по службе получили не те, кто предотвратил. А те, кто был ближе к власти. Но пусть это останется на их совести, а дочери про эту грязь слышать ещё рановато. Много чего мог бы вспомнить капитан третьего ранга, за время службы всякого довелось повидать. В одном он не сомневался: за свою жизнь ему не стыдиться нечего. А вот остальное как донести до пытливого ума подростка, не травмируя ещё не до конца сформировавшуюся психику, не оскорбляя его чувств- он не знал.
Простая бытовуха оказалась сложнее боевой задачи. В тот вечер они долго просидели с дочкой за разговором, но многое так и осталось невысказанным. С того вечера минуло четыре года, когда Марина объявила родителям, что собирается замуж выходить.
Её отец, пользующийся немалым уважением в городе, что в денежном эквиваленте никак не выражалось, знал о качествах жениха. В малых городах, как известно, все друг друга знают, как и в деревнях, чем они не особо далеко отстоят друг от друга. Информация хоть и была однобокая, но и этого было достаточно, чтобы отсеять как претендента на руку и сердце дочери.
Подозвав Марину в кабинет, отец решил поговорить с дочкой, желая ей только добра и счастья. Но возможно ли это, когда сердце, объятое любовью трепетно, бьётся в ожидании любимого и видит окружающий мир сквозь розовые очки. Разумеется, нет. Марина ни словом не стала перечить отцу, выслушивая его предостережения, хотя желание такое возникало не единожды, но она стерпела многое, лишь в конце заметив, что решения своего не изменит
Отец внимательно проницательными глазами следил за её взглядом. За движениями губ, а видел себя в этом же возрасте и неудивительно, что она отстаивает свои убеждения.
Ему было столько же лет, сколько сейчас дочери, когда он с одной сменой белья и денег в одну сторону, покинув родные места, уехал в Ленинград, в ВВМУ им. М. В. Фрунзе, куда поступить со стороны было практически нереально. А он прошёл и по экзаменам, и по конкурсу
«Да, упорства ей не занимать, но вот жаль, иногда упорство сильно подводит, а винить кроме себя самого некого», читалось в его усталых глазах. Но вслух: