Последнее, о чем я хочу поведать в своем письме, это одно из самых страшных деяний Синдиката. Не будет преувеличением, если я скажу, что, выпустив это в мир, Синдикат открыл ящик Пандоры. Один из основателей под кодовым именем Усатый разработал и распространил по миру ВИЧ-инфекцию. Усатый был главой одной из фармацевтических компаний, ныне крупнейших в мире. Этот вирус разработали не только для выборочного сокращения развратной части населения, но и для того, чтобы получать колоссальные сверхприбыли от производства лекарств для борьбы с ним. Я не химик и не вирусолог, не знаю, как он был разработан. Не знаю даже, как зовут того ученого, который вывел этот вирус в секретных лабораториях Швейцарии. Я только знаю, как они заметали следы и распространяли вирус. В частности, они даже заражали обезьян в Африке, чтобы потом независимые ученые нашли у тех вирус и свалили все это на африканский народ. Начали они действительно с Африки: каждый третий пузырек с прививками от различных заболеваний, произведенный, кстати, той самой фармацевтической компанией или ее ответвлениями, содержал в себе ВИЧ. Детей и стариков им не заражали, такие инъекции делали только людям от 18 до 35 лет, которые могли активно заниматься сексом без контрацепции. Европейцы и американцы, которые приезжали в Африку и имели там сексуальные связи с проститутками или насиловали местное население и заражались вирусом, везли его уже в свои страны. Хотя об этом предпочитают молчать, ведь американские солдаты это слава и гордость американского народа, разве они могут насиловать беззащитных африканских женщин? Или, может быть, немок в 1945 году? Я уже молчу про Корею, Вьетнам, Японию, Филиппины.
Кроме того, ВИЧ распространялся через тайные гей-сообщества. Туда вакцина поставлялась под видом средства для получения наибольшего удовольствия от секса. Действительно, в ней был какой-то легкий наркотик, который, возможно, и усиливал ощущения, но главное, что там был вирус. К слову, гей-движение активно поддерживается и финансируется Синдикатом и сейчас, это помогает сдерживать рост населения (финансирование направлено на борьбу за права гомосексуалов и гей-пропаганду). Ведь у них нет шансов произвести на свет дитя, нового человека. Сдерживая таким образом рост населения, Синдикат с удовольствием сокращает и число самих геев за счет ВИЧ, передающегося активно в гомосексуальной среде.
Я бы хотел просить прощения за мои деяния, но не могу этого сделать, так как это уже ничего не изменит. Оставляя это письмо в несгораемом бункере, о котором не знает ни одна живая душа, я надеюсь на то, что когда-то Синдикат будет разоблачен. И даже если его не уничтожат, люди хотя бы будут знать, что на самом деле миром управляют не президенты и короли, а совершенно другие люди, находящиеся всегда в тени великих событий.
Куда ухожу я? Этого я не открою. Я хочу дожить свои годы там, где, надеюсь, Синдикат меня не найдет и не достанет. Быть может, им и в голову не придет меня там искать. Как говорится, если хочешь что-то спрятать, положи это на самое видное место. Но если меня все же сможет найти Джек, то я знаю, что смерть моя будет долгой и мучительной. Наверняка он захочет использовать меня как живой экспонат для анатомического спектакля. Ведь его любимое оружие это нож.
Сейчас ты сидишь, читая мое письмо, и задаешься вопросом, что тебе делать и во что ты ввязался. Возможно, тебе стоит рискнуть и попытаться рассказать миру правду о Синдикате. Но я не хочу, чтобы ты стал моей последней жертвой. Поэтому будет лучше, если ты соберешь все документы и доказательства, которые я копил долгие годы, вынесешь во двор и сожжешь все до последнего листочка. А пепел развеешь так, чтобы ни один эксперт не смог ничего уже из него извлечь.
Я Старкад, и мое время прошло.
Прощайте».
Ол молча положил последний лист письма обратно в папку, закрыл ее и отодвинул подальше от себя. В комнате наступила звенящая тишина. Мысли галопом проносились в головах мужчин, при этом ни один не решался нарушить молчание первым.
А может, это больная фантазия старика? Может, он просто псих был и все выдумал? с надеждой в голосе вымолвил Брук.
Может, и так, но я как полицейский должен все это проверить. Думаю, нужно вызвать сюда следственную группу, собрать все документы и отвезти на экспертизу. Как минимум, надо установить возраст бумаг. Если он и правда собирал их более пятидесяти лет, то мы это узнаем. А может, просто твой дед, бывший владелец дома, был действительно сумасшедшим или шутником. Ну, или сумасшедшим шутником, попытался немного разрядить обстановку Оливер. Ты не против, чтобы я вызвал спецов и все это от тебя забрали?
Сейчас ты сидишь, читая мое письмо, и задаешься вопросом, что тебе делать и во что ты ввязался. Возможно, тебе стоит рискнуть и попытаться рассказать миру правду о Синдикате. Но я не хочу, чтобы ты стал моей последней жертвой. Поэтому будет лучше, если ты соберешь все документы и доказательства, которые я копил долгие годы, вынесешь во двор и сожжешь все до последнего листочка. А пепел развеешь так, чтобы ни один эксперт не смог ничего уже из него извлечь.
Я Старкад, и мое время прошло.
Прощайте».
Ол молча положил последний лист письма обратно в папку, закрыл ее и отодвинул подальше от себя. В комнате наступила звенящая тишина. Мысли галопом проносились в головах мужчин, при этом ни один не решался нарушить молчание первым.
А может, это больная фантазия старика? Может, он просто псих был и все выдумал? с надеждой в голосе вымолвил Брук.
Может, и так, но я как полицейский должен все это проверить. Думаю, нужно вызвать сюда следственную группу, собрать все документы и отвезти на экспертизу. Как минимум, надо установить возраст бумаг. Если он и правда собирал их более пятидесяти лет, то мы это узнаем. А может, просто твой дед, бывший владелец дома, был действительно сумасшедшим или шутником. Ну, или сумасшедшим шутником, попытался немного разрядить обстановку Оливер. Ты не против, чтобы я вызвал спецов и все это от тебя забрали?
Ол, а если все, что написано в письме, правда? Что, если бумаги, которые тут лежат, не просто бумаги или шутка, а ценнейшие информационные артефакты, которые могут стоить кому-то даже жизни? А эти кто-то могут быть те, кто их нашел? Если бы я был на месте этого Джека, то убрал бы сначала нас, а потом уже всех остальных, кто видел документы.
Я служу в Скотланд-Ярде! Мы живем в Англии! Как может случиться так, что станут убивать полицейских? Брук, я понимаю, что, возможно, ты немного взволнован тем, что я прочитал. Но что ты предлагаешь? Взять и все это сжечь?
А что, если мы пригласим журналистов? Ведь сейчас-то не 80-е годы! Пущенная в Интернете волнующая новость тут же разлетится по социальным сетям, новостным блогам. Ведь нельзя удалить это все подчистую! Уж, наверное, это не под силу никакому Синдикату. Разве нет?
Я как полицейский не могу с тобой согласиться. Ты представь: если окажется, что это просто бред сумасшедшего старика? Что тогда?
Что? развел руками Брук.
А то, что данная информация может очень сильно отразиться на всей жизни, даже если это ложь. Если это вбросить сейчас в информационное пространство, то сразу завоют те, кто бредит идеями о тайном правительстве. Моментально обвалятся биржи, и ценные бумаги превратятся в хлам. Ты готов отвечать за разорение людей? Ты знаком со статистикой самоубийств, которая вырастает на графике, как гора Эверест, во время экономических мировых потрясений?
Нет, не знаком. Но, может, хоть позвоним Синтии?
Синтии Морган? Ты говоришь о Синди, с которой мы учились?
Да, о ней. Я с ней недавно столкнулся в метро. Она работает журналистом в одном из лондонских изданий, которое почти полностью перешло на просторы Интернета. Они больше не печатают бумажные варианты, зато им нужны такие вот новости. Я думаю, она примчится быстрее ветра, если ей позвонить.
Брук, давай так. Сначала мы вызовем бригаду из Скотланд-Ярда. Потом ты, как гражданское лицо, делай, что хочешь. Я с тебя расписку о неразглашении брать не собираюсь. Главное, чтобы с тебя ее не взяли те, кто приедет в составе бригады.
Брук откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Как она? Как Синди?
Не открывая глаз, Брук улыбнулся.
Она отлично. Просто обворожительная! Ты даже не представляешь, как она расцвела. Она и так была одной из самых симпатичных девочек в классе, но сейчас Я бы ей посоветовал работать в модельном бизнесе, а не в журналистике. Пышные, чуть вьющиеся каштановые волосы спадают на плечи, зеленые глаза излучают какую-то манящую теплоту. Благородные черты лица, утонченная фигура. Ты же за ней ухлестывал в школе! Как же так получилось, что вы разминулись?
Слушай, вот если бы я не знал, что ты действительно любишь Абигейль, то подумал бы, что ты влюбился в Синтию! с какой-то даже досадой выпалил Ол.
Да не переживай ты так. Я просто хочу в тебе разбудить аппетит и, может быть, старые чувства. Она правда хороша! Кстати, я не заметил на ее руке кольца! Так, может, у тебя есть шансы?