Как же это давило ему на душу, ни один из этих существ не осмелился бы, и не только не осмелился, даже мысли бы не имел о мести. Даже не подумали бы о том, чтобы хоть как-то навредить профессору, даже с учётом того, что он был перед ними полностью беззащитен, наоборот, они были бы заняли лишь своим горем. Стараясь словно отбросить эти мысли, Вадим Александрович махнул головой и его взгляд упал на Родиона, который стоял немного сзади.
Глаза моряка были полны страха не за то, что его могла настигнуть кара, его мучила совесть, вся его душа болела от его поступков. С самого утра, из-за своей гордыни он нагрубил и сделал больно совершенно невинного человека Вадима Александровича, который хотел лишь ему помочь, быть рядом с моряком, когда он принимал такие сильные решения, ведь они могли навредить и ему. Ему было ужасно стыдно перед профессором, и он искал в себе сил, чтобы наконец извиниться, эта ужасная боль и муки совести были так горестны, что он был готов сейчас же броситься к ногам своего наставника с глубочайшими извинениями, но что-то удерживало в груди, возможно он чего-то ожидал? Но что же ещё должно случится?
Глава третья. Человечность человека
Пластина спокойно поднималась ввысь, они вылетели из одной башни, медленно облетая её, подходя ко второй, не менее величественной, а в дали виднелось тянущееся к закату Солнце, отправляющее свои ярко красные лучи. Да, они не согревали и были лишь символом тепла, символом уходящего светила. Глаза доктора наук пристально наблюдали за этим закатом, направляя свой взор направо, пока не остановились на старце, который как никогда стоял неподвижно, глядя вперёд. Это была точно статуя, которую скульптор тут же захотел бы запечатлеть в мраморе, чтобы это изваяние могло своим пристальным взглядом отправлять весь поток своих мыслей.
На мгновенье, Вадиму Александровичу показалось, что глаза правителя стали немного мокрыми, но стоило учёному моргнуть, как эта водная пелена была убрана, да бы не показывать ни единого чувства, а демонстрировать лишь холодный ум, заставляющий застывать кровь в жилах, точный и ледяной расчёт должен демонстрировать этот человек, как и неизменную дипломатичность, высокую культуру и прекрасное поведение, которое обязано быть примером для всех его творений. Вадим Александрович подошёл к учёному, безмолвно продолжающему стоять.
Вас что-то беспокоит господин Абдуллах? глаза профессора были полны надежды, и рвения помочь в трудный момент, символизируя свои намерения, он протянул старцу свою руку.
Наконец оторвавшись от своих мыслей, старец оглянулся на своего гостя, а его лицо переменилось от серьёзного, на наигранно улыбчивое, но в мгновенье осознав, что это не поможет, и профессор понимает его ситуацию, он опустил уголки губ, протянул руку в ответ и грустным видом заявил:
Различные воспоминания всплывают в моей памяти профессор господин Абдуллах на время бросил взгляд в пол пластины, а затем повернулся, смотря прямо на глаза учёного. Хоть я и наказал этого человека, мне всё также жалко, как его, так и многих других людей. Как бы мне хотелось, что все они имели такие возможности, которые имеют мои создания здесь, размышляли бы также его глаза и лицо было полно отчаяния, словно упустившего что-то человека.
Но что же Вы подразумеваете под этим? немного приподняв брови и делая нечто наподобие вопросительного жеста, немного приподняв правую руку сказал Вадим Александрович, не отрывая взгляда.
В ответ учёный еле улыбнулся грустной улыбкой, почти не слышно усмехнувшись и ответил:
Искренность, господин профессор он сделал некоторую паузу, а затем с несколько большей уверенностью в голосе или же отчаянием повторил. Искренность. Казалось, в моём детстве его было куда больше, чем во всём сегодняшнем мире планеты Земля проводя взгляд в сторону заката говорил Абдуллах, на что профессор ответил, также переведя взгляд.
У Вас были родители, перед тем как Вы отправились в прошлое? поворачивая к собеседнику свои глаза спросил профессор.
Конечно были, Вадим Александрович, но перед тем, как я отправился в прошлое я был можно сказать совсем один он отпрянул немного вперёд и перед ним образовались перила, на которые облокотился старец. Я был лишь со своей бабушкой и тётей. Да, я скрывал от Вас своё детство, но зачем теперь уже скрывать? сделав тот же вопросительный жест говорил Абдуллах. Своего отца я не видел никогда, не слышал его голоса, даже фотографии. Он умер за несколько лет до моего приходя в 1800-е года. К счастью, я не видел его смерти и лишь за пару лет до моего ухода, я впервые увидел смерть своей старшей тёти. А почти на кануне этого я потерял и мою маму. Она была самым близким мне человеком, Вадим Александрович завершив свою фразу он наконец оторвал свой взгляд от заката и выпрямившись посмотрел на профессора.
Как? удивился филолог и на мгновенье застыл в этой позе, пытаясь осмыслить сказанное, затем не найдя ответа продолжил, оглянувшись и обернувшись, поскольку за это время господин Абдуллах уже успел обойти товарища и подойти почти к краю пластины. Вашей матери нет? Тогда кто же прибыл на праздник Нового года? подойдя, с удивлением спрашивал профессор.
Мама прибывает специально в честь таких праздников, конечно, Вам немного сложно это понять, но это так. Мама прибывает на своём райском пегасе и её всегда сопровождает тот самый пегас, которого Вы видели. Он так сильно полюбил меня, что обещал ждать меня там, хоть целую вечность. И знаете, всё моё детство было искренним, не было грубости, обмана, лжи. Конечно, были недоразумения, но всё это было как-то мимолётно со спокойным и задумчивым тоном завершил свою мысль господин Абдуллах, оказалось, что он просто скучал по-своему самому близкому в этом мире человеку, свой любимой матери.
Господин Абдуллах, конечно, не мне Вам это говорить, Вы это знаете гораздо лучше меня, ведь Вы даже кажется старше меня. Но всё ваше детство, и ваши близкие всегда будут с вами, особенно ваша мама. Она всегда рядом с Вами, в вашем сердце, господин Абдуллах. Раньше я немного даже сомневался, что оно у Вас есть вообще, было время, когда я думал, что оно у Вас состоит только из холодных цифр или выковано из металла, но теперь мне приятно видеть, что доброты там гораздо больше, чем чего бы то ни было ещё улыбнулся Вадим Александрович, смотря на господина Абдуллаха, который продолжал смотреть на закат.
Спасибо, Вадим Александрович господин Абдуллах посмотрел на профессора и улыбнулся в ответ, положив свою руку оппоненту на плечо. Просто это была лишь мера предосторожности, ибо слишком больше вновь и вновь получать удары и терпеть муки из-за своей доброты и порой я был вынужден прибегать к одному методу. Если хотите защитить своё сердце, притворитесь, что у Вас его нет последнее предложение прозвучало особенно холодно и заставило несколько изменится учёного в лице, что несколько насторожило Вадима Александровича, из-за чего улыбка немного спала. Но со временем это надоедает и доброта, самое лучшее чувство всё же выходит наружу, согревая всё своим теплом. И я рад, что это чувство не чуждо моим гостям с Земли наконец, господин Абдуллах улыбнулся и вновь радостный вид вернулся к филологу, который по началу начал уже сомневаться.
Наконец, после сказанных слов, Вадим Александрович, опустив взгляд, задумался, после чего господин Абдуллах опустил свою руку, с плеч филолога, который хотел немного отойти, но тут правитель, немного подняв руку, словно останавливая его жестом сказал:
Дорогой профессор, Вам следует помирится с Родионом, конечно, я не смею вмешиваться в ваши дела, но советую, как друга, простить его, в этом Вы найдёте облегчение для Вас обоих взгляд этого человека был полон теплоты, словно Солнце излучая свои лучи доброты.
Но, откуда, Вы посмотрев на учёного, с удивлением не успел договорить профессор.
Вам всё ещё трудно привыкнуть, что я могу читать мысли, Вадим Александрович с дружеской тёплой улыбкой сказал учёный, в которой всё же проскальзывала нотка грусти.
Но почему Вы делаете всё это добро? с вопросительным видом спросил Вадим Александрович.
Потому что это придаёт мне небывалые наслаждения, разве есть в мире нечто чудеснее, чем наблюдать как человек становится счастлив, как радуется улыбаясь невинной улыбкой в апогее своего наслаждения без каких-либо гнусных помыслов, как Ваш близкий человек потихоньку поднимается вверх к своей цели и на каждом шаге испытывает то наслаждение, словно он преодолевает Олимп, как тысячи людей или даже существ заботятся друг о друге, беспокоясь о состоянии своего товарища, помогая в самую трудную минуту, как родитель любит своё собственное чадо, обнимает, ликует и веселится вместе с ним и как живёт не тот житель, не тот человек, к которому Вы привыкли, а он Его Величество Человек.
Слова повелителя произвели на Вадима Александровича огромное впечатление, растроганные его прежними словами, всё ещё находящийся под впечатлением от своих переживаний доктор филологических наук смотрел на Абдуллаха удивлённым и заворожённым взглядом, жадно перебирая в своём уме каждое сказанное слово. Но тут господин Абдуллах похлопал старца по плечам и спокойно заявил: