Вызывайте участкового, сказал бездефектно вскрывающий. Его вместе с отмычками в холщовой сумке на сутулом плече забрал лифт. Как забрала бы машина самоустранившегося бога.
13
Участковый был плотный шустрый человек с гнусавым жестким голосом. Он говорил громко, резко и отрывисто, словно отдавал команды. Он подошел к двери и, наклонившись, принюхался к замочной скважине. Выпрямился и сказал:
Хм Будем вскрывать.
Соседняя дверь опять приоткрылась, в двери показалась Подуражная и вытаращила совиные глаза на участкового.
А вы будете свидетелем, сказал ей участковый.
Подуражная послушно кивнула и боком, осторожно вышла на площадку. Долго искали второго свидетеля. Соседка из квартиры рядом с лифтом опаздывала на работу. Участковый стал обходить этаж за этажом. Одни, прикрываясь веской причиной, отказывались, другие не открывали дверь.
Аглая спустилась по лестнице на первый этаж и вышла на крыльцо. Мимо, глядя себе под ноги, шел понурый Скорик. Аглая окликнула его. Вздрогнув, Скорик остановился и испуганно посмотрел на нее.
Ты не занят? спросила она, подойдя к нему.
Он пожал плечами.
Да нет вроде, сказал он. А что?
Нужен свидетель, сказала она.
Скорик побледнел.
Зачем? С Палёновым что-то случилось?
Скорее всего, она нахмурилась.
Пойдем. А то люди ждут, сказала она и направилась к подъезду.
Да я да мне тут забормотал в нерешительности Скорик, переминаясь с ноги на ногу, лихорадочно ища причину, чтобы отмазаться. Остановившись, Аглая резко обернулась и с досадой посмотрела на Скорика:
Чего ты еще? Хватит уже тормозить, сердито сказала она.
Да чего уж там раз уж пробормотал он, потрогал пальцами наморщенный лоб, словно пытаясь разгладить и стереть морщины. Обреченно махнул рукой и поплелся вслед за Аглаей.
Через полчаса появились человек из ЖЭУ и слесарь. У человека из ЖЭУ был измотанный угрюмый вид, словно Классена что-то тяготило. Слесарь Умрихин был шустрый человек со смуглым лицом и небольшой плешью, окруженной медно-рыжими волосами, похожими на мелкую металлическую стружку.
И ты здесь? Умрихин быстро улыбнулся заторможенному бледному Скорику и энергично пожал руку.
Ну что ж Приступим, сказал участковый и бросил взгляд на слесаря. Умрихин кивнул, подошел к двери и приступил.
Все молчаливо смотрели на слесаря, который тихо посвистывая, ковырялся в замке, используя отмычки и приспособы
Дверь издала тихий сухой щелчок и открылась.
И всех делов-то, сказал Умрихин и, убрав инструменты в сумку, подхватил ее и отошел в сторону, пропуская участкового.
Из квартиры пахнуло гнилью. Поморщившись, участковый вошел. За участковым последовала Аглая. За ней Подуражная и угрюмый человек из ЖЭУ. Потом в квартиру прошмыгнул Умрихин. Последним порог нерешительно переступил бледный Скорик. Все морщились и кривились от запаха.
Повсюду летали и ползали мошки. Запах исходил из приоткрытой комнатной двери. Участковый распахнул дверь и в замешательстве застыл на пороге. На продавленной покрытой изорванной простыней кровати лежала большая куча сгнившей картошки. В куче копошились черные мошки, отчего казалось, что куча шевелится. Над кроватью висело темное мушиное облако.
О господи, тихо сказала Подуражная и перекрестилась.
Аглая вытаращила округлившееся глаза на кучу на кровати и закрыла рот ладонью, словно останавливая крик или рвотный позыв. Умрихин присвистнул и озадаченно почесал затылок.
И что это значит? человек из ЖЭУ насупился и с хмурым недоумением посмотрел на слесаря.
Умрихин провел ладонью по лысине и пожал плечами.
Куча какая-то, сказал Умрихин.
Участковый обошел квартиру; заглянул на кухню, в уборную, в ванную комнату, в платяной шкаф и даже на антресоли. Повсюду лишь черные мошки и только.
А где же он? вернувшись в комнату, спросил участковый у побелевшей Аглаи, которая застыла перед диваном.
Не знаю, сказала она. Я думала, что
Это он! перебил ее Скорик. Все обернулись и уставились на бедного Скорика. Того била мелкая нервная дрожь. Скорик с ужасом смотрел на кровать.
Глаза участкового зарысили между трясущимся, как осиновый лист, Скориком и кучей гнилья на кровати.
О чем это ты? спросил участковый.
О чем это ты? спросил участковый.
Это все что осталось от Палёного! вырвалось у Скорика. Земля землица не дала уродиться! Вот что это значит!
Прислонившись к косяку, он сполз на корточки и зарыл лицо в ладони. Его плечи затряслись.
Аглая вскрикнула и заплакала.
О господи, громко прошептала Подуражная и перекрестилась, попятившись от кровати.
Допился, сочувственно поглядев на Скорика, сказал Умрихин и покачал головой.
Человек из ЖЭУ вопросительно посмотрел на озадаченного участкового.
Участковый взял книгу, которая лежала на табурете рядом с изножьем кровати. Это были мемуары Луиса Бунюэля «Этот смутный объект желания». Участковый перелистал книгу, словно искал в ней некий ответ на некий вопрос. Так и не найдя ответа, участковый закрыл книгу, вернул ее на табуретку и опять уставился на кровать
И что теперь? спросил участкового человек из ЖЭУ.
Будем составлять протокол, оторвав подозрительный взгляд от кучи на кровати, сказал участковый.
Человек из ЖЭУ посмотрел на часы и тяжело вздохнул.
14
Савелий Овер с ожесточением вонзил штыковую лопату в сухую рассыпчатую землю, нажал ногой на штык и погрузил его в землю. Болезненно морщась, приподнял лопату и высыпал землю рядом с очередной лункой. Потом Овер оглянулся и посмотрел туда, где еще лунок не было, но где они должны, во что бы то ни стало, появиться. Будь они неладны. Овер обреченно и тяжело вздохнул и опять вонзил лопату в землю.
За Овером сгибалась и горбилась мать. Она бросила в лунку горсть яичной скорлупы и сухого навоза, а потом картофельный клубень.
Земля землица дай картофелю уродиться, пробормотала мать Савелия.
Расти картошка большая-пребольшая, порадуй нас урожаем, бойко подхватила жена Овера и штыковой лопатой, из которой то и дело выскакивал расхлябанный штык, закопала лунку.
Мама! остановившись, Овер выпрямился и, потирая рукой ноющую поясницу, с досадой посмотрел на мать. Можно, без этих дурацких присказок? А? Она что Овер с ненавистью покосился на ведро картошки: без них, не вырастет что ли?
Вжав голову в сутулые плечи, мать ответила виноватой улыбкой:
Если устал, иди в дом, отдохни. Мы тут и без тебя управимся.
Да разве я об этом? Овер раздраженно вонзил штык лопаты в землю и ударил по нему ногой. Просто
Ты бы лучше ямки поглубже и поширше делал, перебила и уколола Ева.
Мы что могилы копаем что ли? огрызнулся Овер. Он еще раз ударил ногой по наступу, загоняя штык глубже в землю; с ожесточенным усилием поднял лопату и резким сердитым движением высыпал землю рядом с новой лункой.
Машинально делая лунку за лункой, Овер с тихим отчаяньем подумал, что он роет могилу. Только могила эта размазана по всему дачному участку. Но если сложить все выкопанные ямки, то получится одна большая глубокая яма, которая будет впору для него, Савелия Овера.
За спиной доносилось упрямое бормотание матери, которое вместе с яичной скорлупой и навозом сопровождало клубень в ямку. И это бормотание напоминало отходную молитву, напутствие прямиком на тот свет.
На части так, предупредила мать. А то, как в прошлом году, вырастит мелочь одна.
Точно очнувшись, Овер перестал копать лунки и заодно копаться в себе самом, и словно землю швырнул сердитый взгляд в мать, которая как будто низко кланялась земле.
Но почему так? Почему?
Вместо того, чтобы игрой на скрипке торкать и восхищать Вену, Париж, Нью-Йорк, Берлин, он в старом дырявом фраке, в котором он жутко похож на огородное пугало, сажает картошку. Вот до чего он докатился!
Нет! Он так и не стал виртуозом. Он даже не осмелился распрощаться с этим захолустьем. На кой ляд он столько времени, сил и нервов ухлопал на скрипку? С утра до вечера: Моцарт, Гайдн, Гендель, Бах. Зачем он оканчивал музыкальную школу, училище-чистилище, консерваторию? Надо было вовремя остановиться. А лучше совсем не начинать. Ну не дано ему. Не дано. И никто в этом не виноват. Даже он сам.
Если бы он только знал, чем обернуться мечты и надежды. Он бы давным-давно ужаснулся и распрощался с музыкой. Хотя Овер остановился и внимательней посмотрел на грядки. Чтобы это изменило? Ну не был бы он бездарным скрипачом, так стал бы каким-нибудь пропащим нищим учителем русского языка и литературы. Как не крути, все равно бы сейчас он копал лунки под огородные молитвы матери, которая всей душой упрашивала картошку вырасти большой-пребольшой. Овер обреченно выдохнул и выкопал очередную лунку.