В которой она так крепко запуталась.
А! Проснулась? С добрым утром, буркнул взлохмаченный и злой Макаров, сидящий за кухонным столом. Судя по всему, спать он не ложился или имел дурную привычку надевать по утру мятую вчерашнюю одежду.
И тебе того же, пожала плечами Лера, подходя к холодильнику и придирчиво осматривая содержимое. Продуктов бы надо купить.
Слушаюсь, Ваше Величество! А ничего больше не надо?
Надо. Надо, чтобы с утра, Макаров, ты меня не доставал.
Только с утра?
Боюсь, на большее тебя не хватит.
Бойся. Меня не хватит даже на утро. Он зевнул и положил голову на сложенные на столе руки. Отец звонил. Приедет через полчаса. Его и попроси купить всё, что тебе нужно. Он не откажет.
Окей. Завтракать будешь?
А если да?
Значит, будешь.
Лера принялась нарезать продукты, чтобы состряпать что-нибудь вроде горячих бутербродов. Насколько она помнила, Макаров их любил. И почему это вообще должно её волновать?
Ты такая хозяйственная, просто караул! с издёвкой проговорил Игорь, поднимая голову и наблюдая за Лерой. Слушай, у меня вопрос есть.
Какой?
Тебе не кажется, что твоё проживание здесь, ну, несколько странно выглядит?
В каком смысле?
В прямом. После того, что у нас с тобой было, теперь ты живёшь в доме моего отца.
Лера даже замерла, не донеся тёртый сыр до противня. Интересно, Игорь сейчас серьёзно или это шутка такая? Наверное, второе. В макаровском стиле. Или действительно вспоминал их прошлое, которое не было особенно радужным? Она бросила на него быстрый взгляд, но по тому, как смотрел на неё Макаров, было невозможно понять, о чём он в действительности думает.
То, что было, давно прошло. Я уже и не помню ничего, соврала она, возвращаясь к приготовлению бутербродов. И вообще предпочла бы, чтобы мы, пересекаясь, перестали собачиться или друг друга задевать.
А вот с этим сложнее.
Почему?
Потому что ты меня бесишь. Твоё присутствие здесь в первую очередь.
Откровенно.
Не привык скрывать то, что скрывать не нужно.
С этим я тебе помочь не могу. С тем, чтобы избавить тебя от своего присутствия. Я уже сказала, что меня сюда привёз твой отец. И я останусь здесь, пока мне и ему это будет нужно.
Прям как наложницу.
Не мели ерунды. Не все приводят сюда женщин с этой целью.
Ревнуешь?
Кого?!
Меня.
Макаров, блин. Ты меня до сих пор удивляешь.
Приятно это слышать. Ну, так что?
Как-то ты быстро перешёл от ненависти к вопросам о ревности, не находишь?
А я вообще парень скорый на такое, тебе ли не знать?
Вот-вот. Мне ли не знать.
Значит, мой отец тебя не трахает?
Игорь!
Что? Я хочу знать ответ на этот вопрос.
Это тебя не касается.
Я сам решаю, что меня касается, а что нет. Это касается.
Всё равно. Отвечать не буду.
Почему?
Потому что я тоже имею право выбирать, что меня касается, а что нет.
Лера, наконец, поставила противень в духовку и повернулась к Макарову, складывая руки на груди. Словно в попытке защититься от него, от того, что он говорил и делал. От того, какие воспоминания в ней рождал.
Ладно. Оставляю тебя одну. Отец приехал, глухо проговорил Игорь, кивая на окно, выходящее во двор.
А завтрак? пролепетала Лера, не понимая, что происходит с Макаровым и с ней самой.
Жрать расхотелось. Аппетит испортила, спасибо.
Он поднялся, пнул стул, задвигая его под столешницу, и быстро вышел из кухни. Придурок. Самый настоящий. А она снова едва на него не повелась.
Лера, я хочу, чтобы ты подумала ещё раз. Очень-очень хорошо подумала. И попробовала вспомнить хоть какую-то деталь. Или зацепку, что угодно.
Голос Валентина Николаевича был тихим, но полковник умел передать тоном всю важность, содержащуюся в простых, казалось бы, словах. Ему бы допросы вести. Мог бы делать это безо всяких паяльных ламп и прочих иголок под ногти.
Валерия прикрыла глаза и помассировала виски, в которых угнездилась ноющая боль. Каждый раз, когда она пыталась вспомнить хоть что-то, связанное с убийством злосчастного депутата, голову будто наполняли ватой, которая вскоре переставала в ней помещаться и начинала распирать черепную коробку изнутри.
Ничего. Правда. Белый лист.
Хорошо, с этим мы ещё разберёмся. Валентин Николаевич откинулся на спинку дивана, и Лера сразу почувствовала себя спокойнее. Её не пугало или не напрягало присутствие отца Игоря, скорее, вводила в ступор необходимость обсуждать то, что вызывало лишь неприятные воспоминания. И когда он сменил тему, Валерия, наконец, смогла вздохнуть свободнее.
Ничего. Правда. Белый лист.
Хорошо, с этим мы ещё разберёмся. Валентин Николаевич откинулся на спинку дивана, и Лера сразу почувствовала себя спокойнее. Её не пугало или не напрягало присутствие отца Игоря, скорее, вводила в ступор необходимость обсуждать то, что вызывало лишь неприятные воспоминания. И когда он сменил тему, Валерия, наконец, смогла вздохнуть свободнее.
Скажи, как тебе тут живётся? Как ведёт себя Игорь?
Хорошо, соврала Лера, умолчав о вечеринке, устроенной Макаровым. И живётся мне хорошо, и Игорь себя ведёт неплохо. В общем, уживаемся.
Понятно. Но если что не стесняйся, говори. Я сумею найти на сына управу.
Нет, не нужно. Я же сказала. Всё хорошо.
Ну, смотри. Кстати
Он не договорил. Дверь в небольшой кабинет распахнулась, ударяясь о стену, и Смельчаков инстинктивно схватился за кобуру. А Лера едва сдержала крик, готовый сорваться с губ. На пороге стоял Макаров. Хмурый, всё такой же взъерошенный и чертовски злой. Наверняка не выдержал и прибыл проверить, чем тут они с Валентином Николаевичем занимаются. Лера не удержалась и послала ему понимающую улыбку, которая наверняка вышла натянутой и кривой. Ну и чёрт с ней. Этот идиот её порядком напугал.
Тебя стучаться не учили? тихо, но угрожающе процедил Смельчаков, поднимаясь с дивана.
Ой, совершенно забыл об этом как раз сегодня. И что, пристрелишь за это почти родного сына?
Не паясничай. Что-то случилось?
Случилось. У Леры кончились продукты.
Валентин Николаевич округлил глаза и перевёл взгляд на Леру, которой захотелось нервно рассмеяться. Это объяснение Макарова было настолько топорным, что смахивало на фарс. Интересно, какие цели он преследует, если смотреть на эту ситуацию более глобально?
Я же сказал не паясничай. И если есть что-то серьёзное, говори.
Тогда пусть она выйдет.
Её зовут Лера.
Пусть Лера выйдет.
Макаров, ты мне напоминаешь капризного ребёнка. Простите, Валентин Николаевич, иногда забываю, что он ваш сын. И я пойду, если мы всё с вами обсудили.
Иди. Позже, если что-то новое появится, обсудим.
Угу.
Валерия кивнула и, не глядя на Игоря, вышла из кабинета, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, ей было любопытно, чем завершится их с Макаровым противостояние, с другой она бы многое отдала за то, чтобы этот придурок перестал сюда ездить. До момента, пока она не сможет вернуться домой, разумеется. И было ещё одно обстоятельство, которое Лере было необходимо обдумать. Пока она пререкалась с Игорем, она ни разу не вспомнила об асе и ТТ. Чудеса, учитывая, что раньше она с сотовым почти не расставалась.
Валерия тяжело вздохнула и быстро поднялась по лестнице, чтобы проверить, не написал ли ей ТТ хоть пару слов.
ТТ: Ты здесь?
Ангел: М-м-м. Здесь. Я уже думала, что ты не появишься.
ТТ: Были дела. И, признаться, мне нужно было время, чтобы обдумать то, что ты мне написала.
Ангел: Уже сто раз пожалела об этом.
ТТ: Почему?
Ангел: Потому что такие вещи обычно отпугивают мужчин. И я их понимаю.
ТТ: Глупая. Я совсем не об этом.
Ангел: А о чём?
ТТ: Просто я растерялся.
Ангел: Опишешь, что почувствовал?
ТТ: Конечно.
ТТ: Ты так усиленно пресекала все беседы о реальной встрече или о чём-то подобном, что получить такое откровение стало сюрпризом.
Ангел: Сама от себя не ожидала. Но ты прав. То, что я тебе сказала это нечто другое.
ТТ: Знаю. Почувствовал.
Ангел: Пугает?
ТТ: Уже нет.
Ангел: Почему пугало?
ТТ: Потому что я не знаю, что со мной происходит.
Ангел: Может, попробуем разобраться?
ТТ: Давай.
Ангел: Опиши тремя словами своё состояние, а я, если хочешь, опишу своё.
ТТ: Хочу.
Ангел: Тогда давай.
ТТ: Растерянность, непонимание, запутался.
Ангел: Страх, вакуум, непонимание.
ТТ: Как будто в сети застряла, да?
Ангел: Да. Но с каждым днём это кажется всё более серьёзным. Я не хочу тебя терять.
ТТ: Ты не потеряешь. Я тут. И я твой.
Ангел: Ты только мой. Скажи мне это ещё раз.
ТТ: Я только твой.
Ангел: Только здесь?