Все идет безостановочно без единой запинки. И тут, когда избирательный участок уже опустел, оказалось, что один бюллетень не получен. «Кто?» в один голос грозно воскликнуло в сторону председателя избирательной комиссии командование корабля. Оказался наш Андрюша. «Где он?» это уже не менее грозным тоном вопрос ко мне, как дежурному по кораблю. Докладываю, что прибыл на корабль со схода на берег в 00.30. И тут же все вчетвером впереди командование кораблем, а я замыкающим бросились в его каюту. Время-то бежит неумолимо! Забежали к нему в каюту, командование внутри, а я с его бюллетенем в руках остановился в двери.
А он, сердешный, спит себе, посапывая в своей «люле» и горя не знает! И невдомек ему, что важное политическое мероприятие под угрозой срыва.
И вот в три голоса: « Четвериков! Проснитесь!» мирное посапывание. Дальше следует ненормативная лексика. «Проснитесь, Четвериков!» все без толку. Тогда его начали усиленно трясти, но Андрюша только промычал что-то не членораздельное. Для полного представления картины не хватало только чайника с холодной водой, как в популярном новогоднем кинофильме. А время-то, время! Тут замполит повернулся ко мне, спрашивает «Где его бюллетень?» Увидел его у меня в руках, выхватил и, грязно выругавшись, в сердцах говорит: « с ним! Беги, докладывай, что голосование завершено, экипаж корабля проголосовал полностью, а бюллетень в урну я сам опущу».
Побежал в рубку дежурного, доложил оперативному дежурному по бригаде об окончании голосования. Посмотрел на часы и сделал соответствующую запись в вахтенном журнале. На часах было 06.35.
На соединении мы проголосовали первыми. В принципе, можно было и не особенно-то спешить. На других кораблях и экипажи были побольше, да и удобного помещения для выборов, как у нас, не было. Но кто знает! Ведь и коварства в этом вопросе на соседних кораблях исключать тоже нельзя!
Как мне потом рассказали, к обеду Андрюша (я-то сам, как дежурный по кораблю, был в столовой команды), как ни в чем не бывало, пришел в кают-компанию, и стал вместе с другими офицерами молча ждать командира корабля. Зашел командир корабля, пожелал всем приятного аппетита и пригласил всех к столу. Вопросов Андрюше никто не задавал. А зачем? Мы же победили в соревновании «кто быстрее проголосует»! А за перебор в выпивке ему почти всегда прощалось. Ну, если только не «залетал» по крупному. Бывало и такое.
А за ту статью во флотской газете мои друзья после пары-тройки заходов «принятия на грудь» флотского «шила» в чьей-либо каюте после отбоя, еще года два после этих выборов непременно подшучивали надо мной. Мол, зачем я потушил огни в агитпункте? Небось, специально!
Человек за бортом!
Это небольшое и запомнившееся на всю жизнь приключение на воде случилось со мной в марте 1974 года. Я служил в должности командира зенитной ракетной батареи на большом противолодочном корабле «Достойный» Северного флота. В тот раз на Заполярье обрушился свирепый ураган, какие иногда случаются в это время года. По флоту был объявлен сигнал «Ветер-1» и все корабли начали рассредоточение в районы укрытия от урагана в заранее определенные точки якорных стоянок. А на тех кораблях, которые по каким-либо причинам не имели возможность отойти от своего причала и, чтобы не быть оторванным от него ветром, заводили максимально возможное количество дополнительных швартовных концов. Одновременно оперативные службы Тыла СФ расставляли буксиры для оказания помощи таким кораблям в случае необходимости.
Для нашего корабля районом укрытия от урагана была определена точка якорной стоянки в небольшой губе Кулонга в южной части среднего колена Кольского залива, сориентированного, если посмотреть на карту, в северо-восточном направлении и получившей название от одноименной речушки, текущей с его высокого западного берега почти напротив северной окраины города Мурманска.
Итак, мы стали на якорь в указанном месте и стали пережидать прохождение урагана. Была среда, поэтому после вечернего чая и других, обязательных по распорядку дня мероприятий организовывался просмотр кинофильма для личного состава. В кают-компании офицеров тоже наступило время вечернего чая. Офицеры, расслабившись после хлопотного рабочего дня, попивают крепкий флотский чай из тонкостенных стаканов в красивых металлических подстаканниках под незамысловатое угощение к нему: как правило, это рафинированный сахар, белый хлеб, сливочное масло и пара тонких ломтиков сыра. Кто-то сморит вечерние новости по телевизору, на экране которого изображение постоянно срывается из-за раскачиваемой на ветру телевизионной антенны. Вестовые кают-компании подвешивают к специальным крючьям в подволоке киноэкран и готовят к просмотру кинофильм и для офицеров. В общем, все, как обычно на вечернем чае в среду.
Итак, мы стали на якорь в указанном месте и стали пережидать прохождение урагана. Была среда, поэтому после вечернего чая и других, обязательных по распорядку дня мероприятий организовывался просмотр кинофильма для личного состава. В кают-компании офицеров тоже наступило время вечернего чая. Офицеры, расслабившись после хлопотного рабочего дня, попивают крепкий флотский чай из тонкостенных стаканов в красивых металлических подстаканниках под незамысловатое угощение к нему: как правило, это рафинированный сахар, белый хлеб, сливочное масло и пара тонких ломтиков сыра. Кто-то сморит вечерние новости по телевизору, на экране которого изображение постоянно срывается из-за раскачиваемой на ветру телевизионной антенны. Вестовые кают-компании подвешивают к специальным крючьям в подволоке киноэкран и готовят к просмотру кинофильм и для офицеров. В общем, все, как обычно на вечернем чае в среду.
Сигнал корабельной звонковой группой «Слушайте все!», и последовавшая за ним поданная взволнованным голосом вахтенного офицера по корабельной трансляции команда «Человек за бортом! Гребцам спасательной шлюпки в шлюпку!» прозвучали совершенно неожиданно. Я командир спасательной шлюпки. Бросаю свое чаепитие и по корабельным переходам бегу в каюту. Сапоги, свитер, китель, канадка, спасательный жилет, шапка все в мгновение ока на мне и я бегу на левый шкафут к шлюпке. Мои гребцы моряки БЧ-2 и боцмана тоже уже здесь.
Боцмана вываливают шлюпбалкой Иолко шлюпку вровень с верхней палубой, и мы перебираемся в нее. Гребцы занимают свои места, вставляют уключины и разбирают весла, а я ставлю руль на свое штатное место, жду команду на спуск на воду и поиск человека на воде, и всматриваюсь в окружающую нас обстановку. С левого борта и под нами сплошная темнота, наполненная плотным потоком летящих снежных хлопьев, подгоняемых сильным ветром. Совсем недавно точно такой же сигнал прозвучал для нас, когда во время жесточайшего шторма корабль находился в открытом море. Тогда, вот точно так же, находясь в шлюпке, мы ждали команды на спуск на воду. Но командир корабля, понимая, что это приведет к нашей неминуемой гибели, отменил его. Тогда погиб матрос, по неосторожности выпавший за борт. А сейчас, кто упал за борт и какое решение примет командир корабля на этот раз? Все эти мысли пронеслись в моей голове. Прибежал запыхавшийся старший помощник командира корабля капитан-лейтенант В.Г. Щупак и скомандовал: мне искать человека с левого борта, а боцману на контроллере шлюпбалки на спуск шлюпки. Прошло несколько секунд и наша спасательная шлюпка стеклопластиковый шестивесельный ял, под нашим весом грузно осела в воду, шлюпочные тали ослабли и мы побыстрее от них освободились. Гребцы вставили весла в уключины, я даю команду «Оттолкнуть нос!», затем «Весла на воду!» и мы отваливаем от борта корабля.
Направляю шлюпку в место, которое подсвечивает прожектор с сигнального мостика, но сквозь темноту и плотную пелену снега практически ничего не видно. Понимая, что человека снесло волнами, мы спускаемся по ветру и выполняем два или три пологих, чтобы не подставить борт шлюпки волне, галса и выходим на открытую воду из укрытия от ветра, которое создавала нам высокая сопка на западном берегу залива, и нас быстро понесло все дальше от корабля.
Вокруг полная темнота, огромные волны и все это сопровождается ураганным ветром и слепящей стеной мокрого снега. Понимаю, что найти в такой ситуации кого-либо в воде совершенно не возможно и похоже, наступил такой момент, когда надо спасаться уже нам самим. Чтобы не быть опрокинутыми волной, пытаюсь рулем в ложбине между гребнями развернуть шлюпку на обратный курс, а гребцам командую: «Правый борт навались! Левый борт табань!» Этот маневр нам удается и, развернувшись навстречу ветру и волне, высматриваю, где наш корабль. Как же далеко нас отнесло! Судя по всему, на корабле нас быстро потеряли из виду и, чтобы обозначить свое место, включили все, что было возможно: палубное освещение, кормовые фонари, оба прожектора на сигнальных мостиках в нашу сторону и начали непрерывно пускать светосигнальные и осветительные ракеты. Все эти корабельные огни едва видно на уровне глаз, да и то, когда шлюпка оказывалась на вершине гребня волны. И светосигнальные и осветительные ракеты тоже еле-еле видны, и всего лишь чуть выше огней корабля. Конечно, было бы правильным обозначить и свое место светосигнальными ракетами.