«Искры в топке ржут как кони»
Искры в топке ржут как кони
Бьют копытом рвутся вдаль
Паровоз по рельсам гонят
Из смолы, огня и льда
Лик из топки паровозной
Коптский детский смоляной
Мглой повелевает звёздной
И загробной тишиной
Дом сверчка в золе и саже
За окном его горит
Чёрной башни карандашик
С чёрной тучей говорит
Будка верного Полкана
Долгий вой на небеса
Земляничная поляна
Тёмно-русая коса
Вот сверкнул и растворился
Златоглазый уголёк
И подённый растворился
В лоне ночи мотылёк
Вот палач в своей постели
Спит, надев ночной колпак
Чьё-то мясо не доели
В псарне семеро собак
Вот повешенный бродяга
С братом ветром говорит
Словно шелестит бумага
И в лесу костёр горит
Три разбойника там делят
Что украли за три дня
Трое нищих всю неделю
Ели дохлого коня
Слышишь ухает в колодец
Старый филин угу-гу
Слышишь барыня колотит
Нерадивого слугу
Видишь огненную гриву
Паровоза на ветру
И летающую рыбу
Красной смерти на миру
Видишь звёзды-конопушки
Веселушки-огоньки
И планеты-погремушки
Выпадают из руки
Видишь камни вылетают
Из невидимой пращи
Тайны гроба открывают
Заржавелые ключи
Искры в топке ржут как кони
Бьют копытом рвутся вдаль
Паровоз по рельсам гонят
Из смолы, огня и льда
Продавец хвоста
Вдали большого города
Везде лежит навоз
Кричит мужик: «Недорого
Продам коровий хвост!»
Лица его не вижу я
Но слышу голосок
Такой нечистый жихленький
Как в жопе волосок
И тощий рыжий вижу я
В руках коровий хвост
Весь мухами насиженный
Вонючий как навоз
Авось дурак возьмёт его
И принесёт домой
Жена за то прибьёт его
Печною кочергой
О что же продавец хвоста
Возьмёт за свой товар?
Должно быть душу, неспроста
Он хвост сей оторвал
Кому-то будет этот хвост
Светить как лунь в ночи
И выведет он к свету звёзд
Подземные ключи
Иной повесится на нём
Под полною Луной
На небе написав огнём
Что хвост тому виной
Идёт всё дальше продавец
Коровьего хвоста
А где-то в скошенной траве
Лежит корова та
Лежит корова без хвоста
И смотрит из-под век
И знает: хвост её устал
И проклят продавец
И скоро хвост вернётся к ней
Вернётся навсегда
Из странствия среди теней
Сияя как звезда
Муравей и ночь
на закате муравей забирается по травинке наверх
и замирает там до утра
небо спрашивает муравья: ты чувствуешь страх?
каждый шорох в траве
каждый шорк впотьмах
не боишься, что ночная птица тебя склюёт?
муравей, замерев, сидит на травинке, на самом конце
как слеза на реснице, как вишня на черенке
слышит:
кричала кукушка несколько раз
чьё-то дыхание, тёмный утиный глаз
и в высоте мелькает и падает то ли звезда, то ли жизнь его
оборвётся сейчас
он видит озеро, уходящее в бесконечную даль
озеро-море, бывшее до начала времён
ветер, цветы, лёгкий пар над водой, туман
пустой пляж, рядом с соснами мусорные мешки
разбросанные игрушки в песке
и всё это подходит к нему и поёт без конца
вот чей-то мизинец, и он на самом его конце
между водой и небом, сидит, замерев
пока мимо проходят ужас и красота
он созерцает
он познаёт
чистое бытие
любовь, вдохновенье, ночной полёт
одиночество, смерть
присутствие и отсутствие божества
пение всех вещей под нетварным солнцем без всяких слов
не шелохнувшись, не дрогнув
в ночном дозоре
утром муравей спускается по травинке обратно вниз
сумерки шелестят, уползая, в траве:
хорошая ночь, муравей
хорошая ночь
«мечутся мотыльки у фонаря»
мечутся мотыльки у фонаря,
движутся беспорядочно, суетливо,
как подбитые беспилотники.
ночь как будто статична,
но нигде нет покоя, всё мелко рябит,
мерцает, как старые телевизоры, мониторы.
дрожат листья и ветки.
запутанны траектории мошек.
неисповедимы пути улиток.
беспорядочный, тихий,
судорожный стрёкот наполняет воздух.
если прислушаться
стрекочут все вразнобой.
вдали вразнобой стучат вагоны
проходящего товарняка.
от фонаря свет тоже идёт
какими-то разорванными пучками
и вибрирует в темноте.
темнота не монолитна:
она распадается
снова и снова и снова.
всё движется быстро-быстро,
как зрачки спящего в фазе быстрого сна.
беспорядочно, суетливо
движется материя,
претерпевая свою катастрофу.
и в небе планеты
движутся так же, как эти мошки и мотыльки,
как глаза спящего,
как подбитые беспилотники.
и оттого на Земле
всегда немного укачивает.
Прогулка с сыном
«мечутся мотыльки у фонаря»
мечутся мотыльки у фонаря,
движутся беспорядочно, суетливо,
как подбитые беспилотники.
ночь как будто статична,
но нигде нет покоя, всё мелко рябит,
мерцает, как старые телевизоры, мониторы.
дрожат листья и ветки.
запутанны траектории мошек.
неисповедимы пути улиток.
беспорядочный, тихий,
судорожный стрёкот наполняет воздух.
если прислушаться
стрекочут все вразнобой.
вдали вразнобой стучат вагоны
проходящего товарняка.
от фонаря свет тоже идёт
какими-то разорванными пучками
и вибрирует в темноте.
темнота не монолитна:
она распадается
снова и снова и снова.
всё движется быстро-быстро,
как зрачки спящего в фазе быстрого сна.
беспорядочно, суетливо
движется материя,
претерпевая свою катастрофу.
и в небе планеты
движутся так же, как эти мошки и мотыльки,
как глаза спящего,
как подбитые беспилотники.
и оттого на Земле
всегда немного укачивает.
Прогулка с сыном
белые динозавры в небе облака
едет бетономешалка
строят дом, большие ворота закрыты, висит замок
закрыто! закрыто! здесь была
бетономешалка у-у-у! -
трицератопсы в небе, о мама птеранодон!
беговел это карета, мы едем на бал
бал это рынок, рынок это цирк
(он приезжал в июне)
шатёр на участке это тоже цирк
цирк это панда чу
он чихает и цирк улетает
вот хозяйственный рынок
и трактор, синий трактор, по полям-
по полям синий трактор едет к нам
а вот дяденька с тачкой
старый МакДональд
old MacDonald had a farm ИА-ИА-Ё!
на рыночной площади
такие вкусные пышки
упал тапоть слетела панама
сам! сам! сам!
хочется пышку хочется
смотреть поезда
среди паровозов и тиранозавров
бегать по пляжу
«утки гуляют по щербатым мосткам»
утки гуляют по щербатым мосткам
коряга молча лежит в воде
как земляной древесный озёрный
подгнивший трухлявый дед
что-то внутри коряги булькает и кряхтит
что-то в озере пускает маленькие пузыри
выгуливает старушка двух колли без поводка
шерсть колли как войлок, морды грустны
кое-где из труб тянется дым
огородные пугала машут руками
и осенние осы пируют в тарелке с тыквой
и растут вдоль тропинки
ядовитые красные ягоды ландыша
«в конце лета лягушка прыгает по шоссе.»
в конце лета лягушка прыгает по шоссе.
на дороге лежит сдувшийся дохлый ёжик.
яблок очень много. белый налив уже сладок.
подбираем паданцы в миску.
пили мерло, отдающее спиртом, тёмное, из магазинчика
у станции,
и пальцы теперь по клавишам не попадают.
вчера голова была стиснута обручем, летали мушки
перед глазами,
тошнило, болел висок. ночью
ледяные пальцы сжимали моё сердце. я просыпалась
и на сына смотрела, и словно семь мечей были
воткнуты в сердце,
как у Богородицы. я засыпала и вновь просыпалась,
и от одной только мысли мне становилось чуть легче,
и я про себя проговаривала эту мысль:
«я чувствую нестерпимый животный ужас.
мне кажется, жизнь моя кончилась».
самые лучшие дни лета выпали на эту неделю
в конце августа. лес
тёплый и сухой, сухое тёплое солнце, днём жарко,
а вечером холодно.
уже не будет до следующего лета этих райских дней
с кофе на лужайке, с прогулками к озёрам, с птицами,
соснами
дней, которые щёлкали, как мгновения,
дней, которые я зачем-то портила.
Егор бежал по тропинке голый,
в одном только памперсе, и мы шли и зачем-то ругались,
и он бежал ко мне через пляж
в облаке пыли песочной, такой счастливый, ушастый
и мы к озеру шли и шли, мимо дома из шпал
и красивых домов,
участков на горе и участков прямо в лесу.
и, когда Егор прыгал на батуте,
у него вдруг поднялись волосы
от статического электричества,
это было так странно, как будто начался конец света
вот так незаметно, тихо,
пока по озеру плавали лодки,
и мальчик с бабушкой вышел из леса с мешочком грибов,
пока мы покупали в магазинчике у станции что-то на обед:
курицу хе с морковью, чтобы не готовить.
пока я варила сосиски, срок годности которых
вышел неделю назад.
сегодня на детской площадке девочка вдруг
подошла к Егору
и ударила его камнем в голову.
ни с того, ни с сего. почему?
время истончается, на голову мне течёт,
как холодная вода в душевой
я намылила волосы,
но горячая вода вдруг закончилась в бойлере. за лето
я не прочитала ни одной книги:
открыла одну, посвящённую нам с тобой,
и долго читала эпиграф из Лао-цзы, так всё лето
читала этот эпиграф и дальше прочесть не смогла:
«Не выходя из двора можно познать мир».
И пока я читала снова и снова эпиграф к книге,
написанной для меня и тебя,
лето и кончилось, и времени больше не будет,
чтобы прочесть эту книгу, и жизни не хватит,
чтобы добраться до первого слова.
Но последнее слово я знаю и так.
Это слово «помнить».
А два последних: «не помнить».
«Всё впереди, но нам лучше об этом не помнить».