Ну, что, друг, повезло?! Ты жив широко улыбаясь, подсел ко мне особист.
Да, вот так случилось, товарищ капитан третьего ранга не зная, как начать говорить на эту тему, сказал я.
Зови меня просто Василий Иванович, как Чапаева. Нам придется о многом поговорить
Он внимательно смотрел на меня. Не строго, но и не расслабляюще-панибратски. Изучающе и выжидательно. Так обычно ведут себя люди, готовящиеся к обстоятельной беседе и не желающие торопить события. И, облегчая мне вступление в беседу, сказал:
Ты понимаешь, Максим, что дело не обычное?
И неожиданно:
Давно ты знаешь отравленного матроса?
Так его отравили?.. Там была сигарета
Разве не ты дал ему эту сигарету? Караульный у ворот видел, как ты бежал от этого матроса, точнее от того места, где потом нашли его.
Я бежал не от матроса, а за странной парочкой парнем и девушкой. До того матрос и «парочка» о чем-то спорили, и затем они побежали
«Странная парочка», говоришь, повторил «особист». Почему «странная»?
Так ведь побежали
Так, значит, ты матроса не знаешь?
Только в лицо он из обслуживающей команды
А «парочку» ты знаешь?
Нет. Никогда раньше не видел.
Я стал понимать, что это не беседа, а допрос, похоже на допрос, и решил быть предельно лаконичным. В голове промелькнуло: «Хорошо, что я был там не один» Еще не понимая, почему «хорошо», инстинкт самосохранения подсказал мне такую линию поведения. Я стал ждать очередного вопроса.
Так что же произошло? продолжил беседу Василий Иванович. Куришь? Если хочешь кури, я разрешаю, для такого случая можно
Я постарался рассказать все, как было. Контрразведчик слушал, не перебивая. Вопросы стал задавать потом, и все конкретные. Начал он с описания парня и девушки.
Так что ты можешь сказать об этой «странной парочке»? Опиши каждого: возраст, рост, цвет волос, особенности лица, одежду Особые приметы: это значит походка, жесты
Сам себе удивляясь, я смог достаточно подробно ответить на все эти вопросы. Василий Иванович удовлетворенно кивал головой и все подробно записывал. С моих слов он описал автомашину и лишь один раз переспросил:
Что ты заметил на заднем сидении? Собаку? Какую собаку? Ведь ты был метрах в двадцати от машины? Как ты смог заглянуть на сидение?
Да нет, Василий Иванович Я впервые назвал его по имени, преодолев смущение, свойственное людям военной косточки, когда они разговаривают со старшими по званию. Это была собака-кукла, и лежала она под задним стеклом. Цвет светлый и шерсть длинная. В наших магазинах таких я не видел
Опиши-ка оружие, из которого в тебя стреляли?
Это трудно, но звук резкий, как из пистолета Макарова. А по свисту пуль определить пистолет сложно пытался пошутить я.
Свистящая пуля это уже не твоя. Свою ты не услышал, а почувствовал. Вот так-то, Максим. Подпиши.
Контрразведчик дал мне подписать бумаги, которые он составил с моих слов. Я подписал, не проверяя их правильность. Прощаясь, он попросил ни с кем не обсуждать состоявшийся разговор. Заметил, что, возможно, придется встретиться еще раз. Мой вопрос, что же произошло, он оставил без ответа. А я почувствовал бестактность его постановки.
* * *Стрелял мой бывший школьный товарищ?! И вот утром следующего дня меня настойчиво стала преследовать мысль, что стрелявший мне знаком, что это мой одноклассник из бывшей школы, где мы учились в десятом классе в пятьдесят втором году. Все более я уверялся, что это был Борис Гузкин.
Борис появился в нашей школе в начале девятого класса.
Худощавый и подтянутый, аккуратный и собранный, черноволосый и темноглазый парень всем понравился, особенно своей сдержанностью. Он мог бы прослыть молчаливым, но это только поначалу. Очень быстро освоившись, Борис с головой окунулся в наши школьные заботы и немедленно стал членом лыжной секции Юношеской спортивной школы, которая у нас, в Быковской школе, воспитала не одного чемпиона Москвы и области. И это неспроста. Быково славилось своими отличными спортивными традициями еще с довоенных времен.
Жизнерадостная и веселая натура Бориса привлекала к себе нас, его школьных товарищей. Жил он от школы далековато, километрах в пяти. Между станциями Удельная и Малаховка. Зимой ходил из дома и обратно только на лыжах. Когда нужно было задержаться после занятий, он частенько стал бывать у меня дома.
В общем, мы подружились. Вместе учили уроки, вместе тренировались на лыжне и участвовали в соревнованиях, ходили на танцы и школьные вечера. Как-то в воскресенье я побывал у него дома. Его семья: отец, мать, братишка и еще какой-то родственник, кажется дядя, снимали дом-дачу. Меня, видевшего всегда Бориса подтянутым и аккуратным, удивил беспорядок в их доме. Правда, кроме стола Бориса там было все прибрано.
Отец и мать приветливо встретили меня и, как говорится, не знали, куда меня посадить. А посадить, действительно, было некуда: на столе горы посуды и остатки еды, на стульях одежда, разбросана обувь, кровати не убраны. Из соседней комнаты вышел дядя и, бросив косой взгляд, исчез.
Всегда приветливое лицо Бориса исказилось в болезненной гримасе, и он резко бросил родителям:
Я же предупреждал, я же просил
У Бориса была прекрасно поставленная речь, но не у родителей. Они говорили так, как будто у них во рту была вставлена свиристулька. Это был типичный говор одесситов.
Мы вышли погулять, и я стремился отвлечь Бориса от не приятностей увиденного. Но он оставался хмурым: губы были плотно сжатыми, густые брови еще больше «срослись». Но лицо его не было злым, скорее печальным.
Я попытался уйти домой, но Борис резко, в несвойственной ему манере, одернул меня:
Хочешь обидеть забитых нуждой евреев?
Мне сказать в ответ было нечего.
Ранней весной пятьдесят второго года Борис исчез, так же внезапно, как и появился полтора года назад. В конце недели меня вызвала к себе директриса и попросила срочно съездить к Борису домой и выяснить причину отсутствия его в школе. Для этого дела меня отпускали с занятий. Тогда я не обратил внимания, что при разговоре присутствовал еще один человек, которого я никогда в школе не видел.
Езжай и сразу возвращайся, напутствовала директриса. Если болен, то пусть возьмет справку
Я рад был прогуляться весенним ярким днем, когда слепит солнце, а небо сияет чистой голубизной. Через час с небольшим я подошел к калитке дома Бориса. На дорожке, ведущей к крыльцу, лежал ровным слоем снег. Следов не было. Значит, подумал я, прошло три дня, как был снегопад, и дом никто не посещал. Взойдя на крыльцо, заглянул в окно террасы никого. Заглянул в окно комнаты тоже пусто.
Чего ищешь, парень? услышал я голос из-за соседнего забора. Их уже неделю как нет
Уехали, что ли? спросил я женщину-соседку.
Да кто их знает. Еще в тот, субботний вечер они были дома. Ночью слышала гудела машина Может, уехали на время?
Я обошел весь дом и заглянул во все окна. Все говорило о том, что дом жильцами покинут.
Обо всем этом я рассказал директрисе и незнакомцу, когда возвратился в школу. Незнакомец задавал вопросы и между прочим расспрашивал: что за человек Борис. Директриса в это время тактично помалкивала. Я же понял, что расспросы незнакомца неспроста, лишь тогда, когда он попросил умолчать о беседе со мной в отношении Бориса.
Парень ты башковитый, говорила твой директор, и он кивнул в сторону директрисы, все понимаешь и будешь молчать.
А что я скажу ребятам? Куда ездил?
Скажи, что ездил к Борису: он переехал. И ничего больше, особенно, о чем мы говорили здесь. Коли ты мужчина, то поймешь меня правильно, уговаривал незнакомец.
Я кивнул в знак согласия и потом молчал перед товарищами «как рыба об лед». Хотя по моему виду догадывались они, что я приобщен к какой-то тайне. Мне это нравилось, но вскоре одноклассники с вопросами отстали.
Новая встреча с особистом. И вот теперь моя уверенность, что стрелял Борис, все более усиливалась. «Нужно сообщить Василию Ивановичу. Но как его вызвать? Телефон» Я набросил больничный халат и пошел якобы в туалет. Проходя мимо дежурной комнаты врача и медсестры, бросил взгляд туда. Никого. Зашел и увидел под стеклом список телефонов факультетов, кафедр и других подразделений училища.
«Так. Учебный отдел, кадры Вернее всего он числится где-то здесь? Как его фамилия? Но звать-то Василий Иванович Буду искать по имени. Кажется, это он Фамилия, телефон. Только был бы на месте»
Старший лейтенант услышал я в трубке и, торопясь, пока не пришла сестра, сказал:
Мне нужен капитан третьего ранга Барабаш. Это из санчасти Я хотел назвать свою фамилию, но меня перебили:
Не называйте себя, я понял. Вы можете говорить? Вы один? Что передать?
Да. Могу. Мне нужно срочно его увидеть