В пятьдесят седьмом году праздновалось сорокалетие Октябрьской революции, а летом День Военно-Морского Флота. Я оказался на крейсере «Орджоникидзе», который сменил старый линкор «Октябрину» в качестве флагмана Балтики.
Согласно моему дипломному проекту я должен был бы стажироваться в башне противовоздушной и противоминной артиллерии на универсальных установках. Однако мое место оказалось на кормовом мостике группы артиллерийских зенитных автоматов крейсера. Как потом стало мне известно, я был назначен стажером командира группы АЗА не случайно и не по воле училища или командования кораблем.
Казалось бы, я уже начал забывать о моих встречах с представителями Большого дома. Но где-то дней за десять до убытия на крейсер я снова повстречался с «моим» особистом. Василий Иванович подошел ко мне в городе и даже не пытался изображать, что якобы встреча случайная. Был он в гражданском и сразу перешел к делу:
Максим, есть серьезный разговор. Мужской и профессиональный Время у тебя есть?
Профессиональный? С вашей или моей стороны?
Не язви. И с твоей и с моей. Так как?
Что, прямо сейчас?
А зачем откладывать? Ты же не рассуждал тогда, в деле со стрельбой? А сразу стал действовать
Я действительно был свободен часа на три и ответил согласием, чем обрадовал старого чекиста.
Тогда давай пройдемся на Литейный, в наш дом, пешочком Погода под стать прогулке. А?
Ходьбы туда было минут десять-двенадцать, и по дороге было о чем поговорить. Уже позднее, анализируя ход этой беседы с особистом, я прояснил для себя, что разговор по дороге был частью общего плана вовлечения меня в щекотливое дело, в основе которого была острая ситуация в интересах госбезопасности.
Василий Иванович вначале вкратце рассказал мне о том, что мой школьный товарищ Борис находится в розыске. Его опознал по фотографии отравленный матрос, и кое-что рассказали арестованные девушка и парень. Все говорило о том, что и Борис, и его семья исчезли, буквально растворились в Союзе, а может быть уже убыли за рубеж.
Судя по всему, говорил Василий Иванович, Борис может жить в Союзе, но на нелегальном положении, то есть по чужим документам.
Значит, он шпион? Чей?
Мы думаем, что американский или другой страны НАТО. Его интерес к нашему, причем секретному, училищу это задание одной из западных спецслужб. Не исключена его еще одна случайная встреча с тобой В наших делах такое бывает.
Еще раз? Но лучше без стрельбы
Как ты думаешь, он узнал тебя?
Мне кажется, нет. Если бы тогда узнал, то это как-нибудь проявилось: его взгляд изменился бы, он замешкался перед стрельбой, оглянулся бы из автомашины А может быть, он вспомнил меня позднее, как я его?
Может быть, может быть в задумчивости произнес Василий Иванович. Если все же увидишь, то проследи за ним и дай знать нам. Куда? Сегодня мы дадим тебе телефоны
Вы беседуете со мной, как со своим человеком из органов? С чего бы это?
А ты, можно считать, уже частично наш, конечно по делам, а не по должности. Насчет должности это дело поправимое. Только дай согласие, и и сегодня может случиться так, что станешь совсем нашим.
Сексот, что ли?
Ну, не груби, пожалуйста! насмешливо молвил «мой» особист. Конечно нет. Помощник это вернее, и то, если согласишься. А пока приготовься к очень серьезному разговору со знакомым тебе адмиралом
Предложение адмирала-чекиста
Пройдя КПП, мы поднялись на пятый этаж, и я снова оказался в уже знакомом кабинете, большом и уютном. Адмирал при моем появлении закрыл шторкой огромную карту на стене с изображением Балтийского моря, двинулся мне навстречу и приветливо, крепко пожал руку. Все в нем говорило о расположении к гостю.
Садитесь, мичман, тепло сказал он, усаживаясь напротив меня за приставной столик. Чаю, кофе?
Он протянул руку к звонку, и через несколько секунд появился дежурный офицер, которому адмирал сделал заказ.
Как дела на последнем курсе? Что с дипломом?
Тема утверждена, готовлюсь. Но главное будет осенью, после корабельной практики
Адмирал явно привыкал ко мне, его собеседнику. С ответом не торопил ни взглядом, ни жестом. Прислушивался к голосу и манере моей речи. Сам помалкивал, хотя и добавил, видимо, для поддержания беседы:
Я кончал военно-морское училище имени Фрунзе, еще до войны, дипломов тогда не писали. Да и сейчас только в инженерных
Чтобы поддержать беседу, я спросил:
Какое ваше БЧ, боевая часть? Я артиллерист, а вы?
БЧ-3. Кончал и ходил на эсминце по линии минно-торпедной боевой части. Но после гибели моего эсминца в Таллинском походе в сорок первом работал в контрразведке. Пришел в органы в блокадном Ленинграде.
В училище у нас в роте половина ленинградцев-блокадников
Между прочим, как и ты, в блокаду я начал помогать ловить немецких диверсантов, а уже потом меня пригласили в контрразведку.
Я еще не в органах. Надо кончить училище.
Кончай, кончай и к нам? улыбнулся адмирал, поглядывая на Василия Ивановича, который согласно кивал головой.
Я понимал, что эти два опытных в своих делах человека имели какой-то замысел в отношении меня. Даже стал подумывать, что они уже сейчас привлекают меня в органы. Но
Можно я буду называть тебя Максимом? неожиданно спросил адмирал. И после моего кивка добавил: Помоги нам еще раз. Нужно Очень нужно. А?
Смогу ли я? И в чем?
Не буду скрывать: мы интересовались тобой в училище. Отзывы хорошие. Кроме того, ты выдержал серьезный экзамен
Экзамен?
Да, именно экзамен На болтливость. От тебя не ушло в среду курсантов и офицеров ничего из того дела, с Борисом. Ты даже не создал атмосферы повышенного внимания к этому делу своим таинственным молчанием
Я выжидательно молчал.
Помедлив, адмирал сказал:
У нас к тебе есть задание. Весьма сложное. Ты понимаешь, что задание по линии органов тщательно готовится и один из главных пунктов такого задания исполнитель его. А его-то чаще всего трудно подобрать
Почему остановились на мне? Что вас заставляет довериться мне?
Предыдущее знакомство с тобой, а если примем через дела
Хорошо. Я слушаю.
Ты будешь стажироваться в кормовой группе зенитных автоматов. На командира зенитной батареи это шестнадцать установок, или тридцать два ствола. Это десятки матросов и старшин.
Адмирал сделал паузу, готовясь приступить к главному.
На батарее нет заместителя командира. Мы его перевели на другой корабль, расчищая место для тебя
Для меня?
Да, да. Для тебя. За два месяца пребывания в этой должности ты должен близко сойтись с командиром батареи. Очень близко
Но зачем?
Вот в этом-то и есть задание. Этот человек, возможно, с двойным дном. По крайней мере, многое говорит об этом.
Озадаченно я молчал. Еще за несколько минут до этого момента я подумывал, что откажусь, если речь пойдет о работе против моих товарищей по училищу. Но все обернулось таким образом, что отказаться можно было только по трем причинам: или боюсь, или не хочу помочь органам, или сомневаюсь в своих силах.
Два контрразведчика, образно выражаясь, загнали меня в угол и уже не сомневались в моем согласии. И я их не разочаровал. Все, что я мог сказать, было:
Справлюсь ли я? Вы уверены в этом?
Их тоже можно было понять: вначале согласие, а потом задание. А для меня задание «кот в мешке».
Тогда вот. Смотри эту подборку материалов. Ты, кажется, изучаешь английский? Кое-что разберешь
Адмирал положил передо мной папку, а сам деликатно отошел с «моим» особистом к дальнему окну кабинета с видом на Неву.
Я открыл папку: короткие печатные заметки, вырезки из английских газет, журналов, фото людей, военных и гражданских, в спецкостюмах аквалангистов, схема какой-то гавани, фото нашего крейсера
Я стал просматривать материалы более внимательно. Первой была заметка из «Санди таймс» от апреля прошлого года. На фото был изображен обезглавленный труп аквалангиста. Говорилось, что найдено тело Бастера, известного в годы войны командира группы подводных пловцов. Он погиб в результате «повреждении акваланга о металлический мусор, валяющийся на дне бухты» Портсмут. Крейсер на фото был «Орджоникидзе», тот самый флагман, на котором я должен был стажироваться. Под фото стояла дата «Апрель 1956 года. Портсмут. Англия». Фон фотографии говорил о какой-то иностранной гавани. Я вспомнил, что этот крейсер был в прошлом году с визитом в Англию туда выезжали Никита Хрущев и министр обороны Николай Булганин.
На схеме местоположение крейсера в бухте и пунктирные линии вокруг него. Мелькнула мысль: это обозначено движение того, мертвого, английского аквалангиста. Другое фото: какой-то прибор. Ага, вот. Надпись «навигационный датчик наведения субмарин на крейсер».