В таком возрасте редко можно найти точную причину. Однако беседы с ребенком обо всем, что его тревожит, часто улучшают сон, порой только на время, но иногда и надолго. Как и большинство других симптомов у детей, расстройство сна это вопрос или множество вопросов, которые не находят выхода в словах. Лекарства, конечно, усыпляют, но они усыпляют и любопытство, за которое вовсе не следует отрывать нос, как любопытной Варваре.
Если же ваш ребенок, независимо от того, хорошо он спит или нет, задаёт себе вопросы именно о сне, а ведь мы тратим на сон треть жизни, я рекомендую вам почитать книгу «Да здравствует сон!»[2]. Преимущество этой книги в том, что в ней изложены все аспекты сна научные, аффективные и бессознательные. Дело в том, что можно научиться лучше спать, прислушиваясь к сигналам своего тела, не боясь спать и уважая сон другого.
Тайна красных ягодиц
Я очень удивлялась, когда ко мне на консультацию приводили младенцев, единственным симптомом которых были красные ягодицы! Такую ягодичную эритему мне описывали как ожог второй или даже третьей степени. Сначала я просто не понимала, как ягодичная эритема может быть поводом для консультации у психоаналитика. Не зная, что собственно делать с этим симптомом, с которым в педиатрии сталкиваются очень часто, я решила отложить его на время в сторону и заняться ребенком и его историей. В первый раз это был ребенок, родившийся в анонимных родах[3], которого мать после рождения не смогла увидеть и который ждал завершения юридически регламентированного срока отказа матери от прав, в те времена составлявшего три месяца. Располагая теми сведениями, которые мне предоставили, я просто набросала для ребенка его общую историю, насколько она была мне известна, даже не упоминая о его симптоме, поскольку совершенно не знала, что о нем сказать. К моему великому изумлению, ягодичная эритема, казавшаяся столь серьезной, прошла в рекордно короткие сроки. Даже если этот «триумф психоанализа» мало кого убедит, как не убеждает он и меня саму, легко понять, почему теперь, когда у какого-то ребенка находили особенно серьезную ягодичную эритему, меня просили его проконсультировать. Я, таким образом, смогла собрать разные наблюдения и задаться вопросом о том, нет ли в них общих черт, и они в самом деле обнаружились.
Такие дети либо были рождены в условиях анонимности, либо от них отказались, просто оставив некоторых из них в общественном месте. Но не у всех детей, помещенных в ясли, обнаруживалась такая ягодичная эритема. Еще одним необходимым фактором был тот, что был выявлен в случае детей, родившихся в анонимных родах: мать не смогла или не захотела увидеть ребенка перед тем, как расстаться с ним, либо ей помешали это сделать.
Как то, что мать не взглянула на ребёнка, может вызвать поражение кожи? Здесь трудно не вспомнить о греческой трагедии. В античной Греции материнское признание представляло собой, прежде всего, физическое опознание, тогда как социальное признание проходило исключительно по ведомству отца. Так вот, принцип трагедии и особенно «Царя Эдипа» Софокла состоит в конструировании ситуаций, в которых такое физическое опознание возможно, хотя сначала оно было представлено в качестве невозможного. Лай проколол и связал лодыжки Эдипу на глазах у Иокасты, прежде чем от него избавиться. У выросшего Эдипа сохранились характерные шрамы на лодыжках, которые должны были позволить Иокасте его опознать, но она его не узнает. Это один из механизмов этой трагедии.
Матери, которые рожают в условиях анонимности, или же бросают своего ребенка, не обратив на него признающего взгляда, навсегда лишаются возможности его опознать. Очевидно, чего-то они также лишают и ребенка, что выражается в поражении кожи.
Благодаря Катрин Дольто, специалисту по гаптономии, я научилась относиться к коже младенца как к слуховому органу, которым она как раз и является для зародыша: вибрации, передаваемые амниотической жидкостью, сталкиваются с этим покровом. Чтобы как-то в этом разобраться, я гипотетически отношу к одному и тому же плану все кожные поражения (включая отиты и экзему). Однако, если следовать моей логике, трудно понять, как отсутствие взгляда может оказывать воздействие, похожее на воздействие несказанных, неправильно понятых или же ложных слов. Я считаю, что в этой сфере не следует отказываться от помощи воображения. Поэтому я могу представить себе, что зародыш, слышащий голос матери, должен знать или предчувствовать, что, родившись, он услышит тот же голос (который сразу же сможет узнать) вместе с другими ощущениями обонятельными, осязательными и зрительными. Похоже, что частичная или полная сенсорная депривация вызывает предчувствие покинутости. Подобное рассуждение может показаться недоказуемым или слишком магическим, особенно в силу телеморфизма (то есть наделения младенца чувствами). Но привилегией аналитика является то, что он выступает, как говорил Лакан, «практиком символической функции», а не целителем симптома.
До 1940 г. в госпитале Бретонно, где детская смертность была еще очень высокой, профессор Пишон заставил медсестер, не без сопротивления с их стороны, проводить с младенцами по пять минут в день просто говорить с ними и баюкать. Уровень детской смертности в этом заведении заметно сократился. Сегодня нам известна связь между уровнем иммунной защиты и состоянием психики. «Словами человек может осчастливить своего ближнего или же увлечь его в пучину отчаяния, и точно так же словами учитель передает свое знание ученикам, оратор воодушевляет своих слушателей, определяя их суждения и решения. Слова вызывают эмоции, являясь для людей общим средством влияния друг на друга», пишет Фрейд во «Введении в психоанализ». Насколько мне известно, никто позднее не сказал об этом лучше.
В одной кровати
Наши дети и наши собаки: где они должны спать?
Одна известная женщина-педиатр недавно в одной телепередаче порекомендовала родителям спать с детьми, чтобы у них было чувство, как она выразилась, безопасности, тогда как один ветеринар, выступая по телевидению, заявил, что собака должна спать одна в темноте, но главное не на кровати.
Что из этого можно вывести, если не считать того, что с ребенком и с собакой нельзя обращаться одинаково? И совсем другой вопрос с кем обращаются лучше. В то же время можно признать, что советы эти отвечают реальным тревогам: разве родители и собственники животных часто это одни и те же люди не задаются тревожным вопросом о том, с кем им следует спать? Возможно, они доходят даже до вопроса о целях «кослипинга» (cosleeping, спать вместе), как его теперь называют в модных журналах. Я охотно признаю, что мои знания о животных довольно скромны. Также могу признаться, что несколько лет я спала в кровати с кошкой, поскольку не могла заставить ее понять, что это моя кровать, а не ее. Изящная абиссинка вела себя так, словно бы это она уступала мне свое место в своей корзине. Я могла бы запереть дверь и не пускать ее в комнату, но я не могу спать за запертой дверью, я в таком случае, как сказала бы педиатр, не чувствую себя в «безопасности». Но вернемся к нашим баранам, то есть к детям.
В этой области я бы поостереглась давать какие-либо советы. Многие поколения психологов категорически заявляли, что маленький и уж тем более немаленький ребёнок должен спать как собака, то есть один в своей комнате. Точно так же родители вот уже несколько поколений делают вид, что следуют этой здравой рекомендации. В действительности же ни одному иному совету не следовали меньше, о чем нам рассказывают многие родители раскаивающиеся или, наоборот, ликующие. Бывает также, что кослипинг становится мотивом для консультации в медикопсихологическом центре, причем жалуется на него не обязательно тот, о ком можно подумать в первую очередь.
Те, кто запрещают спать вместе, не должны удивляться тому, что родители поступают по-своему: запрет всегда указывает на желание, которое нужно вытеснить, но оно, как и всякое другое желание, стремится осуществиться, независимо от того, законно оно или нет.
И хотя запрет на инцест является едва ли не всеобщим, запрет на сон в кровати родителей таковым не является, но при этом между ними существует связь, которая заслуживает прояснения. В нашей культуре культуре страны богатой и развитой «совместный сон» еще до открытия всего масштаба проблемы инцеста и педофилии стал казаться своего рода символом неразборчивости в связях между взрослыми и детьми, но при этом легко допускается, что братья спят с сестрами в одной комнате, и на то, что там происходит, смотрят сквозь пальцы.
Выступая с подобным запретом, некоторые психоаналитики или психологи опирались на свой индивидуальный клинический опыт, так или иначе его обобщая. Здесь, как и во многих других случаях, можно задаться вопросом о том, по-прежнему ли действенен такой подход. Двуспальная кровать для родителей и отдельная кровать для каждого ребенка стали нормой, по крайней мере в большинстве семей, которые ходят к психоаналитику. Но даже во Франции эта норма установилась сравнительно недавно и даже здесь она, возможно, не охватывает большую часть населения, если учесть миллионы человек, живущих у черты бедности. На недавней конференции, посвященной «Бедным детям во Франции», сообщалось, что примерно 10,5 % детей, то есть около 1 миллиона 400 тысяч, живут в «недостаточных бытовых условиях». Один из показателей такой бедности нехватка жилплощади, оцениваемая с точки зрения состава семьи. В этом случае нормой является одна-единственная комната, если она вообще есть. На другом конце социального спектра или же в другие времена супруги могли спать в разных кроватях или даже разных комнатах, что не означало проблем в отношениях, о которых можно было бы подумать сегодня. Что касается других культур, хотя я и не очень осведомлена в этих вопросах, мне кажется, что едва ли дети эскимосов живут в отдельном иглу, а у африканских детей есть по отдельной комнате.