Осторожно, здесь можно запросто порезаться, пробормотала Триша. Мэйсон кивнул, хотя на самом деле плевать ему было на это, и двинулся прямо на звук. Кристел сидела, забившись в свободное пространство между стеной и диваном, глядя прямо перед собой остекленевшими глазами поломанной куклы. Взрыв уже миновал, о чем свидетельствовало творящееся в комнате безобразие, и, очевидно, отнял у нее последние силы.
О, милая шепнул Мэйсон, опускаясь перед женщиной на колени и осторожно её обнимая.
Мэй?
Да. Это я, солнышко
О, Мэй лицо Кристел вновь приобрело осознанное выражение. Что же я натворила! она уткнулась в его шею и снова тихонько заплакала. Что я натворила, Мэй?!
Ничего! Ничего. Слышишь? Просто нервы. Мы все понимаем, что тебе нелегко Это нормально.
Я так любила их, Мэй! Я так сильно их любила. Каждый день я задаюсь вопросом, почему меня не было в той машине вместе с ними Каждый прожитый без них день!
Мэйсон стиснул челюсти. Погладил Кристел по волосам. Поднял взгляд на растерянно топчущуюся в дверях Тришу.
Ты не могла бы проверить, как там Люси?
Да, конечно. Кэти, наверное, тоже не стоит это все видеть?
Как и гостям. Скажи им, что Кристел неважно себя чувствует, и попрощайся от ее имени.
Без проблем.
Триша вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь. Кристел тоненько всхлипнула. Рот Мэйсона будто наполнился кислотой. До него, наконец, дошло, что все, о чем ему говорила Кэти правда. И о проблемах Кристел с алкоголем, и о том, что она совершенно не справляется со свалившимся на нее горем.
Кое-как Мэйсону удалось справиться с женской истерикой. Он пытался убедить Кристел, что ей есть ради кого жить, и хоть та кивала головой, вроде как с ним соглашаясь, Мэйсон не верил, что она его по-настоящему услышала. И это злило! Потому что Кристел не имела права так раскисать! Мэй даже думать не хотел о том, как это все переживала Кэти. Она уже лишилась отца и брата, а сейчас, прямо на её глазах, от неё уходила и мать.
Подавленный и несчастный, Мэйсон убедил Кристел прилечь. Он проводил ее до самых дверей спальни, подождал, пока она умоется и ляжет, и лишь после спустился в гостиную, чтобы устранить следы погрома. Мэйсон почти закончил, когда на пороге комнаты возникла Триша. Он вообще совершенно о ней забыл
Все. Я выпроводила последних гостей и даже немного убралась на террасе.
Спасибо тебе большое! искренне поблагодарил Мэйсон. Как девочки?
Люси спит. С ней няня. Кэти уже тоже вернулась. Все хорошо Не беспокойся.
Мэй кивнул. Устало опустился на диван и откинул на спинку голову. Ну и денек выдался. Черте что! Он устало растер лицо. Прошло уже достаточно времени с тех пор, как он прикончил свой последний стакан виски, и теперь в висках пульсировала тупая похмельная боль.
Устал? на плечи легли мягкие женские руки и принялись довольно умело разминать узлы на его мышцах. Бедный мальчик
На несколько секунд Мэйсон замер, пораженный тем, как быстро к нему вернулось желание. Мэй понимал, что оно имеет весьма посредственное отношение к ласкающей его женщине, но в то же время Черт! А что ему было терять? Он не мог быть с Кэти. И лучшее, что он мог для нее сделать постараться забыть.
Когда Триша обошла диван и села перед ним на колени, он не стал отказываться от того, что она ему предлагала. Мэй давно мечтал о прочных серьезных отношениях. И Триша как нельзя лучше для этого подходила.
Глава 7
Ты точно в порядке? Выглядишь немного пришибленной.
Кэти отбросила волосы за спину. Задумчиво зачерпнула ладонью песок и разжала пальцы, наблюдая, как тот просачивается сквозь них тоненькими ручейками.
Все нормально. Просто устала. Какой-то сумасшедший сегодня день.
Где-то совсем рядом взревел мотор уезжали последние гости. Киперу тоже давно пора было возвращаться. Режим и все такое Но он почему-то не торопился, и Кэти была этому рада.
Это ведь из-за Хилла. Так?
Кэти настороженно оглянулась. Она привыкла думать о Кипере, как о недалеком парне. Ну, знаете, типичном спортсмене. Забыв о том, что это суждение довольно избитый стереотип, не имеющий под собой основания. Американский футбол самая сложная игра во всем мире. Дураки в него не играют. И то, что Кипер проводил намного больше времени на футбольном поле, чем за школьной партой, не означало, что он от природы глуп. Даже при недостатке знаний голова у этого парня соображала как следует. К тому же его постигло проклятье большинства командных игроков он был излишне наблюдательным. Слишком излишне. Понимаете?
Он-то тут причем?
Ты мне скажи. Мэйсон весь вечер на тебя пялился.
Правда? голосом, в котором было намного больше надежды, чем следовало, переспросила Кэти. Но тут же прикусила язык.
А какой мне смысл врать?
Не знаю. Просто я ничего такого не заметила. Не удивлюсь, если он готовил какую-то новую обвинительную речь. В последнее время Мэйсон почему-то решил, что может меня воспитывать.
Значит, ты все же выгребла за ту съемку?
Костер уже почти догорел, и румянец Кипера не имел никакого отношения к тому, что ему было жарко. Все же смешной он. Трогательный, застенчивый и смешной.
Я уже не ребенок, знаешь ли. Те фото они что, противоречат твоим религиозным убеждениям? Кэти отряхнула руки от песка и ткнула Кипера в бок.
Нет ничего хорошего в том, что куча мужиков по всей Америке мастурбирует, глядя на твои фотографии.
Фу, Кип! вскочила на ноги Кэти. И рассмеялась, потому что слово «мастурбирует» довело беднягу Кипа едва ли не до инфаркта. От смущения его лицо приобрело опасный свекольно-красный оттенок и покрылось пятнами. Кипер недовольно засопел и поднялся с песка вслед за Кэти.
Знаешь, мне, наверное, пора.
Эй! Ну, ты чего? Я не хотела тебя обидеть.
Проехали буркнул Кип. Кэти забежала вперед и, пятясь, как краб, перед шагающим вперед парнем, прижала ладонь к сердцу:
Ладно. Признаю. Ты прав. Мне тоже это все не нравится. Не знаю, что на меня нашло, когда я на такое согласилась. Думала, что это может быть весело
Ну и как? Повеселилась?
Да уж Не то слово.
Кэти развернулась, пнула попавшийся под ноги камень и сунула руки в задние карманы джинсов. На самом деле она пожалела, что ввязалась в ту съемку, практически сразу же. Стоило признать, что кое в чем Мэйсон все же был прав. После гибели отца и брата ей хотелось к себе внимания. И сочувствия. Весь мир высказывал слова поддержки ее матери, напрочь забыв о ней и Люси Так, словно их горе было меньше, или вообще ничего не значило.