Сергей Кириченко
Серебряный единорог
Часть первая. Скала небожителя
Глава 1. День приезда
27 ноября 1990 года
Поезд Москва Благовещенск прибыл в Читу ранним морозным утром. Из тамбура плацкартного вагона 6 легко сошел пассажир, одетый не по сезону в яркую спортивную куртку с надписью на спине «BAIKAL TEAM», разноцветную лыжную шапочку, потертые джинсы и кроссовки «Адидас». Давно не бритый пассажир заметно выделялся даже в тусклом свете вокзального фонаря. Из поклажи он имел один большой пластиковый дипломат.
Человек с дипломатом резво устремился к остановке троллейбуса, опережая вышедших из поезда. В это время из толпы его выхватил цепкий взгляд молодого сержанта-милиционера.
Ваши документы! потребовал бдительный страж порядка, преградив путь подозрительному приезжему.
Мужчина в кроссовках досадливо достал из внутреннего кармана куртки паспорт в затёртой красной обложке.
Анатолийский Меркурий Сократович? прищурился милиционер, сравнивая фотографию с оригиналом.
Он самый.
Сержант внимательно разглядел подозреваемого, вспомнив ориентировки преступников. Возраст 35-38 лет, рост выше среднего, сухощавое телосложение, нос с горбинкой, глаза карие, шрамов на лице нет. Не найдя сходства с розыскными ориентировками, он придрался к паспорту:
У вас загранпаспорт, гражданин. Предъявите советский, с пропиской.
Отвяжитесь, сержант, холодно, проворчал задержанный, мелко подрагивая. Мой советский паспорт в дипломате.
А мы можем и в тепле проверить! пригрозил сержант. В отделении милиции, он пролистал документ и удивленно присвистнул. Да тут все в штампах иностранных, не поймешь даже на каких языках.
Недавно как из Бельгии, снизошел подробностью пассажир и небрежно достал из кармана пачку «Мальборо».
И как там, на Западе?
Полное изобилие, но скучно без денег.
Извините, конечно, а вы там в казино бывали? смущенно спросил милиционер, возвращая паспорт.
В прошлом месяце в Монте-Карло сто тысяч дойчмарок просадил.
Шутите, конечно. А если серьезно?
Если серьезно, то в казино не бывал, а на сто тысяч все же попал.
Сто тысяч! охнул сержант. Это сколько же в рублях будет?
Много! пассажир прикурил от изящной металлической зажигалки. Мне семьдесят лет надо отработать, чтобы вернуть эти деньги.
Да разве столько проработаешь!
Придется, сержант, веско сказал пассажир. Долг надо вернуть. В долгу, что в море: ни дна, ни берегов.
Остановка троллейбуса, расположенная за сквером, была запружена людьми с чемоданами, коробками и сумками. Блеклый свет фонарей едва пробивался сквозь тяжелый смог. Остро пахло угольной гарью. Меркурия быстро пробрал холод и он, сутулясь, беспрерывно шлепал об асфальт подошвами задубевших кроссовок. Через пятнадцать минут бесплодного ожидания общественного транспорта Анатолийский спешно устремился назад в направлении вокзала. Перейдя сквер, он повернул направо к вокзальной пристройке, освещенной неоновой вывеской:
Заплатив рубль на входе, Меркурий вошел в небольшое здание. Платный туалет сверкал белизной кафельной плитки. В помещении было тепло и чисто. Меркурий, выйдя из кабинки, умыл руки и раскрыл дипломат на столике. Достав предметы личной гигиены, он побрился электрической бритвой «Braun», прыснул на щеки туалетную воду «Aramis» и стал чистить зубы пастой «Blend-a-med».
Одеколон французский? раздался завистливый голос из-за спины.
Соединенные Штаты, процедил Анатолийский, полоская рот и рассматривая в зеркало крупного парня лет двадцати пяти, краснощекая физиономия которого кричала о пышущем здоровье.
Продашь? спросил здоровяк.
Подарки от любимых женщин не продаю.
Ну и катись к своим бабам! вспылил крепыш и стал распахивать кабинки. Танька, шваль вокзальная! заорал он во всю глотку. Ты почему в пятой не смыла?
Из подсобки вышла неопрятная тетка в резиновых перчатках.
Пять минут назад убрала все, Олег Петрович, ответила женщина с лицом алкоголички. И ходют, и ходют!
Заткнись, дура! Убери немедленно.
Амбал приблизился к Анатолийскому и злорадно сказал:
Смывать надо за собой, гражданин приезжий.
Вот она Родина, вздохнул Анатолийский. Дерьмо и хамство! Вы же видели, что я из другой кабинки вышел.
Что-что, а дерьма у нас хватает, осклабился работник гигиены и санитарии. Всю Европу можем завалить.
Да и на Америку хватит, согласился Меркурий.
Олег Петрович Пиханов, протянул Меркурию визитку парень. Заместитель председателя кооператива «Старт».
Анатолийский.
Классная у тебя куртка, да и кроссовки фирменные. Шмотки в «Березке»* брал?
За границей. Там тряпки на каждом углу бесплатно раздают.
Что ты мне в уши втираешь?
Анатолийский вложил зубную щетку и тюбик зубной пасты в косметичку.
Немного втёр не на каждом углу, но в Европе есть места, где кое-кому одежду выдают бесплатно.
О-о-о, я сразу разглядел в тебе делового. Как там на Западе?
Не успел приехать, второй раз про Запад спрашивают, усмехнулся Меркурий. Запад в экстазе от Горбачева.
А мы тут, в основном, от Ельцина тащимся. Слушай, а давай закатимся в ресторан, гульнем на триста восемьдесят вольт?
В семь утра?
А какая разница, когда кутить? удивился Пиханов и заорал. Пахлавон! Тащи выручку.
В умывальной комнате появился заросший щетиной кассир, судя по имени таджик, и молча поставил на столик кондукторскую сумку.
Сколько? небрежно спросил Пиханов, со звоном тряхнув сумку.
Триста восемьдесят, хозяин, просипел таджик простуженным голосом.
Пиханов выгреб бумажные деньги, быстро пересчитал и засунул помятые купюры в задний карман брюк. Сумку с монетами передал Пахлавону:
Возьмешь свой четвертак, Таньке дашь на бутылку, и, понизив голос, прошептал. Мелочь разменяй на крупные, сотню отдашь быкам. Скажешь, что меня сегодня не будет унитаз достаю на базе.
Анатолийский брезгливо сощурился, заправляя свежую рубашку под потертые джинсы.
Зам председателя шлепнул Меркурия по плечу и бодро гаркнул:
Ну что, братан, двинем? Начнем с вокзального кабака, другие утром не работают.
Я не знал, что у меня есть брат, сказал приезжий, одевая исландский шерстяной свитер с китом на груди. Хочу уточнить: двоюродный или троюродный?
Да вы не обижайтесь, мгновенно принял дистанцию Пиханов.
Я не обижаюсь, на обидчивых воду возят.
Не бойтесь, я банкую.
Анатолийский отодвинулся от настырного зазывалы и твердо произнес:
Спасибо за приглашение, но я не отношусь к аристократам, чтобы пить по утрам шампанское.
На хрена нам шампанское, мы водочки накатим.
А водкой по утрам похмеляются алкоголики, к каковым я тоже не отношусь, отрезал Меркурий, защелкнув дипломат.
А может просто позавтракаем, без водки? с надеждой спросил Олег. Я угощаю.
Вижу, амиго*, что вы хотите посидеть душевно, но давайте как-нибудь в другой раз.
Увидев тронувшийся с остановки голубой троллейбус, Анатолийский побежал наперерез, размахивая дипломатом. Водитель-женщина притормозила, и Меркурий запрыгнул в открывшуюся дверь, мельком увидев пустую остановку. Видимо, это был не первый троллейбус, и толпа на остановке рассосалась. С десяток пассажиров сидели нахохлившись, словно куры на морозе.
Меркурий сел на свободное место и натянул шерстяную шапочку на уши. Растопив пальцем ледяную пленку на окне, он задумчиво смотрел на улицу. Машин было мало, редкие прохожие торопливо шли по тротуарам. Деревянное двухэтажное здание главпочтамта печально смотрело на пустую площадь темными окнами. Троллейбус свернул налево на улицу Ленина, рассыпав веер искр на развилке проводов. Мимо проплыл магазин «Старт» и Анатолийский прошел к створчатой двери. Он вышел на остановке «Сувениры», перешел улицу и нырнул в унылый двор пятиэтажки. Возле третьего подъезда Меркурия поджидал молодой мужчина в трико и накинутой на плечи дубленке. Анатолийский приобнял его вместо приветствия и произнес:
А я думал, что ты забудешь про меня. Звонил-то я неделю назад.
Как можно забыть вас, Меркурий Сократович. Я специально ночевал здесь.
Ну и холодина у вас, Леша. В Москве плюс пять, в Брюсселе в сентябре вообще теплынь стояла, как у нас лето.
Алексей услужливо открыл дверь подъезда и сказал:
Осторожнее, Меркурий Сократович, лампочки не горят, а на площадках ящики стоят.
Когда мы последний раз пересекались? спросил Меркурий, нащупывая ногой первую ступеньку.
В восемьдесят четвертом, на сборах в Узбекистане.
Меркурий и Алексей поднялись вслепую на третий этаж. Алексей, гремя связкой ключей, открыл два замка на железной двери, за которой оказалась деревянная дверь с еще одним замком.