Низенький и толстый! воскликнул Мейер. Она осмелилась назвать какого-то жирного коротышку моим именем?! Да я ее засужу!
Засуди, отозвался Карелла.
Думаешь, мне слабо́? В каком издательстве вышла эта чертова книжонка?
В «Даттоне».
Ясненько! Мейер выхватил блокнот из кармана пиджака, проворно записал название издательства на чистой странице, захлопнул блокнот, принялся засовывать его обратно в карман, обронил на пол, выругался, наклонился за ним и вдруг, подняв на Кареллу жалобный взгляд, произнес:
Как-никак первым на белом свете появился все же я.
* * *Второй звонок раздался вечером, без десяти одиннадцать. На него ответил дежуривший в следственном отделе детектив Берт Клинг. Прежде чем уйти домой, Мейер рассказал ему о первом звонке, так что Берт был в курсе дел.
Восемьдесят седьмой участок, детектив Клинг слушает, произнес в трубку полицейский.
Не сомневаюсь, вы уж точно для себя решили, что я псих, произнес мужской голос. Напрасно.
Кто говорит? спросил Клинг и жестом показал Хоузу, чтобы тот взял трубку на втором аппарате.
Я не шутил. Я говорил совершенно серьезно, продолжил мужчина. Если я к полудню не получу пять тысяч долларов, распорядителя городского садово-паркового хозяйства Каупера убьют. Его застрелят завтра вечером. А теперь перейдем к деталям. Есть чем писать?
Слушайте, мистер, а почему вы позвонили именно нам? спросил Клинг.
Из сентиментальных побуждений, ответил мужчина, и Клинг мог поклясться, что его собеседник в этот момент улыбнулся. Ну так как? Готовы записывать?
Где мы достанем вам пять тысяч долларов?
Не моя головная боль, спокойно ответил мужчина. Моя головная боль убить Каупера, если вы не предоставите нужную сумму. Так вы готовы меня слушать или нет?
Я вас слушаю, промолвил Клинг, кинув взгляд на противоположный конец комнаты, где склонился над телефонным аппаратом Хоуз.
Тот кивнул Берту.
Деньги нужны мелкими купюрами. Мне надо особо оговаривать, чтобы вы даже не думали их метить, или догадаетесь сами?
Мистер, вы, вообще, в курсе, что такое вымогательство? неожиданно спросил Клинг.
Я знаю, что это такое, ответил мужчина. Не пытайтесь тянуть время. Я повешу трубку задолго до того, как вам удастся отследить звонок и сесть мне на «хвост».
Вы знаете, какое уголовное наказание предусмотрено за рэкет? продолжил Клинг.
В ответ из трубки раздались короткие гудки.
Сукин сын, выдохнул Берт.
Ничего, перезвонит. И тогда мы будем наготове, успокоил его Хоуз. Все равно у нас не получится отследить звонок.
Попытка не пытка.
Я что-то не понял, зачем он звонит именно нам?
Сказал, что из сентиментальных побуждений, фыркнул Клинг.
Это я и сам слышал, качнул головой Хоуз.
Знать бы, что он имеет в виду, вздохнул Берт.
Это точно. С этими словами Хоуз вернулся к своему столу, где он уже успел постелить поверх строительной пленки несколько слоев бумажных полотенец.
Там его ждали недопитый чай в картонном стаканчике и бутерброд с сыром, который он уминал в тот самый момент, когда прозвенел звонок.
Хоуз был настоящим здоровяком ростом метр восемьдесят восемь и весом девяносто килограммов, из которых пять казались ему лишними. Он являлся обладателем голубых глаз, квадратной челюсти и подбородка с ямочкой. Голову покрывала рыжая шевелюра, на которой выделялась седая прядь над левым виском, однажды Хоуза туда ударили ножом, и, когда рана зажила, а волосы отросли, они, удивительное дело, оказались седыми. Еще у него были прямой нос, ни разу не знавший переломов, и чувственный рот с полной нижней губой. Прихлебывая чай и жуя бутерброд, он походил на дородного капитана Ахава[1], которого кривая дорожка судьбы привела на службу в полицию. Когда он подался вперед, чтобы крошки от бутерброда падали на бумажное полотенце, стала видна рукоятка пистолета, торчавшая из подмышечной кобуры, скрытой под пиджаком. Револьвер был большой, под стать хозяину, девятимиллиметровый магнум компании «Смит-Вессон». Весил он кило двести и мог каждому, вставшему на пути у Коттона Хоуза, проделать в башке дыру размером с бейсбольный мяч. В тот самый момент, когда Хоуз в очередной раз впился зубами в бутерброд, телефон зазвонил опять.
Восемьдесят седьмой участок, детектив Клинг слушает, сорвал трубку Берт.
Восемьдесят седьмой участок, детектив Клинг слушает, сорвал трубку Берт.
Уголовный кодекс предусматривает за вымогательство наказание в виде тюремного заключения, не превышающего по сроку пятнадцать лет, раздался в трубке мужской голос. Еще вопросы будут?
Слушайте начал Клинг.
Нет, это вы меня послушайте, перебил его мужчина. Я хочу получить пять тысяч мелкими купюрами. Не вздумайте их метить. Деньги положите в жестяную коробку. Коробку оставите на третьей скамейке на дорожке, что ведет от Клинтон-стрит в Гровер-парк. Остальные подробности позже. С этими словами незнакомец дал отбой.
Похоже, в том же духе он будет продолжать и дальше, сказал Хоузу Клинг.
Ага, кивнул Коттон. Ну что, звоним Питу?
Нет, давай лучше подождем, пока картина не прояснится, предложил Берт и со вздохом вернулся к рапорту, который печатал на машинке.
На этот раз телефон зазвонил, когда часы показывали двадцать минут двенадцатого. Стоило Клингу снять трубку, как он тут же узнал голос.
Повторяю, произнес мужчина, жестяную коробку с деньгами надо отнести к третьей скамейке на дорожке, что ведет от Клинтон-стрит в Гровер-парк. Если за скамейкой будет вестись наблюдение, если ваш человек придет не один, коробку никто подбирать не станет, а распорядитель умрет.
Вы хотите, чтобы мы оставили пять штук на скамейке в парке? переспросил Клинг.
Вы всё правильно поняли, ответил мужчина и дал отбой.
Ну что, это, по-твоему, всё? Как думаешь? повернулся Клинг к Хоузу.
Даже не знаю, задумчиво ответил Хоуз и посмотрел на часы, что висели на стене. Давай дадим ему время до полуночи. Если он не перезвонит до двенадцати, будем связываться с Питом.
Ладно, кивнул Клинг и, склонившись над пишущей машинкой, снова принялся печатать. Печатал он быстро, в шесть пальцев, по системе, которую придумал сам. Несмотря на скорость, он делал массу ошибок. Опечатки либо замазывал, либо забивал их и впечатывал текст поверху, кляня последними словами канцелярщину, являвшуюся неотъемлемой частью работы полицейского. Одновременно с этим он ломал голову над загадкой зачем преступник потребовал оставить коробку с деньгами на скамейке, ведь так ее может прикарманить любой прохожий. Ругая на чем свет стоит дряхлую пишущую машинку, Берт не мог взять в толк, как у негодяя хватило наглости потребовать пять тысяч долларов за то, чтобы не совершать преступление. Клинг нахмурился он был самым молодым детективом во всем следственном отделе, и специфика профессии еще не оставила видимых следов на его лице. Единственная глубокая морщина на идеально гладком лбу появлялась, когда он сводил брови совсем как сейчас. Ростом метр восемьдесят два, Клинг был блондином с карими глазами и приятным открытым лицом. Он красовался в желтом свитере-безрукавке. Коричневый пиджак висел на спинке стула. Кольт калибра девять миллиметров, который Клинг обычно носил на поясе, сейчас лежал в кобуре в верхнем ящике стола.
За последующие полчаса Берт ответил еще на семь телефонных звонков, но ни один из них не имел никакого отношения к мужчине, угрожавшему убить Каупера. В тот самый момент, когда Клинг заканчивал скучнейший рапорт, представлявший собой список свидетелей, допрошенных по делу об ограблении на Эйнсли-авеню, телефон снова зазвонил. Берт машинально снял трубку, а Хоуз столь же машинально потянулся к своему телефону.
На сегодня это последний звонок, произнес голос в трубке. Деньги доставите завтра до полудня. Я не один, так что даже не думайте арестовывать того, кто придет за деньгами. В противном случае распорядителя парков ждет смерть. Если коробка окажется пустой, если там будет кукла или меченые купюры, если по какой-то причине завтра к полудню вы не принесете коробку с деньгами на скамейку, распорядитель парков получит пулю. Если у вас есть какие-нибудь вопросы, советую задать их прямо сейчас.
Вы что, всерьез рассчитываете, что мы принесем вам пять штук на блюдечке с голубой каемочкой?
Нет, я рассчитываю, что вы их принесете мне в жестяной коробке, ответил мужчина, и Клингу снова показалось, что его собеседник улыбается.
Мне надо проконсультироваться с лейтенантом, промолвил Берт.
Ага. А ему, вне всякого сомнения, понадобится посоветоваться с распорядителем садово-паркового хозяйства, отозвался мужчина.