Воржева! взвыл начальник, вскакивая с края стола.
Что, Воржева?! рывком поднялась следом. Для вас это так просто все?! Мне плевать на Мирослава и его проклятье! Почему я?!
Аня, это не выбирается! взревел Магистр. Научись, в конце концов, принимать судьбу с достоинством, а не ныть над ее несправедливостью!
Я прикрыла глаза, стискивая зубы, словно он отвесил мне пощечину. Воцарилась тишина.
Аня позвал Магистр своим обычным голосом.
Я работать, прохрипела я, разворачиваясь к двери. Моя смена. Раз сделка по моей продаже расторгнута, то я, пожалуй, вернусь к работе
Все, что услышала в ответ напряженный вздох, а я, словно во сне, побрела коридорами, полными снующих сотрудников ведомства.
«Подведомственные веды. И коридоры ими полные»
Меня знобило все сильней, сознание уплывало в какие-то бредни, и приходилось усилиями воли держать себя в реальности. Еле-еле доковыляла к лифту и его усилиями перенеслась в нижний ярус.
Анька, с возвращением! заверещала Зоринка, когда я ввалилась в раздевалку. Улыбка на конопатом лице вечно неунывающей девушки поблекла: Ань что такое?
Я тяжело упала в кресло и растеклась лужей.
Кажется, заболела прохрипела я.
Ну ты даешь, отдохнула! всплеснула руками девушка. Белокожая, с темно-рыжыми волосами Зоринка была «силовиком» ведом с недюжинной силой, умевшей концентрировать ее в руках. Она могла сбить, к примеру, автобус И почему Мир на нее не позарился? Вот бы удивился! Нет, выбрали самую немочь! Давай-ка дуй домой, а то утянет еще куда доставай.
Нет тряхнула я волосами. Надо работать. Пройдет.
Я тяжело поднялась и принялась равнодушно перевоплощаться в «охотницу за эмоциональными разрывами»: черный утепленный комбез, шапка-пидорка, чтобы волосы не лезли в глаза, рабочие значки-маяки, которые действительно выглядят, как значки.
О, Воржева! раздался мой любимый голос от двери, когда я вышла из женской раздевалки в коридор. Обессилено улыбнулась своему начальнику Константину Вячеславовичу. Я была влюблена в его голос, и как-то по-особенному в него самого. Ему было около пятидесяти, и более отзывчивого, надежного, цельного и притягательного мужчины в своей жизни я не видела. Если от Вальдымарыча хотелось теряться, что ни говори, то к Константину бежать со всех ног с любой проблемой. Ты что такая бледная?
Он обхватил меня за плечи и всмотрелся в лицо.
Аня, попробовал лоб тыльной стороной ладони, тебя Зул видел?
Только что от него, кивнула я.
Константин нахмурился:
Странно взгляд светло-карих глаз продолжал вбуравливаться куда-то внутрь, сканируя, я тебя сегодня отстраняю от работы, а с Зулом поговорю лично
Но Константин Вя
Давай в медпункт, Аня, перебил меня начальник, и все процедуры по восстановлению что-то не нравишься ты мне А я к Зулу.
Еще раз переодеться стало для меня каким-то запредельным подвигом. Сердце скакало в груди, на лбу выступила испарина, руки дрожали. Туман перед глазами стелился все гуще, и я совсем забыла от том, куда меня послал Константин. Как вызвала такси тоже помнила с трудом.
Отпустило только дома. Говорят, родные стены лечат. Туман остался за порогом, а вот температура, похоже, поднималась. Но теперь я соображала почти как обычно, только настораживала непривычная апатия. С трудом заставила себя что-то делать: закинула в ступку нужные ингредиенты и травы, вплела слова истолкла и чуть не забыла выпить. Я сдавалась, только не могла понять чему именно? Где-то на дне души, как кусочек зеркальца на дне болотца, блестела отраженным солнечным лучом мысль «Звонить! Бежать к Зулу! Просить помощи! Искать ответы, пока не поздно!» Но дно было далеко, а тина теплой и убаюкивающей. Добрела до постели и рухнула в нее, не раздеваясь, в джинсах и свитере
***
И почти сразу же подняла голову где-то далеко в заснеженном лесу.
Вскочила на лапы и засуетился, нервно порыкивая. Перед глазами замелькали деревья, расчертившие тенями-крестами белоснежное полотно. Засохшие ягоды шиповника на кустах рябили перед глазами кровавыми каплями. Я спотыкалась, жалобно поскуливала и тяжело дышала, высунув язык. Вскоре с неба повалил снег, смешивая все перед глазами в одну белую кашу. Споткнувшись в очередной раз, я упала
***
Резко вздохнула, силясь открыть глаза, но веки словно налились свинцом. Дышать было тяжело, воздух раскаленной массой проникал в легкие, разрывая их на части. Меня колотило, несмотря на одежду и теплое одеяло. Вот теперь стало по-настоящему страшно, и, были бы силы, я бы рванулась за помощью Но сил не было. Ускользавшее сознание искало выход, рыская в темноте, словно тот зверь в заснеженном лесу
Резко вздохнула, силясь открыть глаза, но веки словно налились свинцом. Дышать было тяжело, воздух раскаленной массой проникал в легкие, разрывая их на части. Меня колотило, несмотря на одежду и теплое одеяло. Вот теперь стало по-настоящему страшно, и, были бы силы, я бы рванулась за помощью Но сил не было. Ускользавшее сознание искало выход, рыская в темноте, словно тот зверь в заснеженном лесу
***
Не было ни запахов, ни звуков. Снег равномерно покрывал мех, укутывая, остужая жар тела
***
Мир
10
Казалось, прошла вечность. Только вдруг кто-то резко тряхнул за плечи:
Аня! услышала свое имя, словно находилась глубоко под водой. Аня!
Чьи-то пальцы впились в шею, горящее обнаженное тело прижали к другому, такому же горячему Да так стало жарко, что меня кинуло в пот.
Я принимаю тебя мужской низкий густой голос потек внутрь, согревая, разгоняя кровь и унимая дрожь. Принимаю
Я резко вздохнула и заворочалась в крепких объятьях, чувствуя, как чья-то рука, надавливая, прошлась вдоль позвоночника, вторая потянула за волосы, запрокидывая голову. Сухих потрескавшихся губ коснулись жесткие горячие, и тут же чужой язык скользнул в рот, вынуждая отвечать, требуя открыться, учащая дыхание Я даже нашла в себе силы напрячь руки и попробовать оттолкнуть, но услышала в ответ протестующее рычание:
Предпочтешь умереть? и такая жгучая злость в голосе, что внутренности связало узлом.
Дальше он не церемонился. Мне казалось я утонула в нем. Его руки касались везде, хозяйничали на каждом сантиметре моего дрожавшего тела, словно я давно и полностью принадлежала ему. Не грубо, но настойчиво распаляя какое-то болезненное желание, не давая выбора, вынуждая отвечать
Аня он надавил пальцем на подбородок, приоткрывая мой рот, нежно поцеловал и выдохнул в губы, ты должна меня принять
Вторая рука, как по дорожке, скользнула по центру влажного живота, и, на этот раз не останавливаясь и не спрашивая, двинулась ниже, вызывая во мне бурю протеста, и, как следствие резкое ухудшение состояния. Прилив сил неожиданно обернулся стремительным отливом, голова закружилась, и я снова начала падать в темноту.
Аня! рявкнул Мирослав, больно потянув за волосы. Я сказал, ПРИНЯТЬ! Черт!
Он вдруг нежно обхватил обеими руками мое лицо, осторожно коснулся губ своими:
Девочка моя, прости, что так вышло, но у нас нет выбора Пожалуйста, не уходи голос его был все также тверд, но я слышала дрожь отчаянья где-то в его глубине, и вздохнула глубже. Я не могу позволить тебе уйти. Я не отпускаю тебя, слышишь?!
***
Я слышала Приподняв мордочку над лапами и склонив голову набок. Снегопад кончился, и перед глазами стелился выбеленный лист заснеженного озера, стыдливо алеющий в лучах заката.
***
Он закинул мою ногу себе на бедро, и, скользнув большим пальцем по губам, протолкнул его в рот:
Кусай, если будет больно
Его напряженная вздрагивающая плоть уперлась в лоно, и он с силой двинул бедрами. Зубы сжались на его пальце так, что во рту стало солоно от крови. Казалось, будто я не то, что никогда не была с ним, а вообще не была с мужчиной! Я широко раскрыла глаза и, наконец, сфокусировалась на лице Мирослава, выталкивая его палец изо рта. Черты его лица даже не дрогнули. Взгляд продирал до самого солнечного сплетения, выжигая оттуда всякий стыд и сомнения. Я не сдавалась, и он это видел, но ему было плевать. Я была его, и мы молча поставили в этом вопросе точку.
Принимай, Аня перешел он к следующему, и снова с силой двинулся во мне, разжигая боль внизу живота. Впусти меня обвел пальцем мои губы, медленно отстраняясь, завораживая, как хищник Давай рыкнул вдруг и сорвался в быстрый ритм.
Резко, глубоко сильные руки обхватили бедра, приподнимая выше и рывками насаживая на его член.
«Нет!» кричало все в душе, но тело откликалось на требование зверя. Я чувствовала, как какая-то новая часть меня признает мужчину, опуская перед ним ушастую голову с большими кошачьими глазами. Смерть перестала быть моим выбором, я горячо отвечала жизни и Мирославу «да!», двигаясь навстречу, обхватывая его бедра ногами и выгибаясь, как кошка. Боль отступила вместе с моим сопротивлением Грудь наполнялась предвкушением и горячими вдохами, кожа покрылась крупными каплями пота, очищая тело, я чувствовала себя так, словно рождалась заново