Но в таком случае, охранник Пугайло, возьмите лопату и очистите от снега дорожку от нашего КПП и до депо.
Я, как стоял, так чуть в обморок и не упал.
Так это же около пятидесяти метров! воскликнул я.
Пугайло, я жду выполнения поставленной перед вами задачи.
Сегодня была суббота и у старшего объекта Саныча был законный выходной, и поэтому обжаловать этот цинично-жестокий приказ я не мог.
Я молча взял лопату и начал перекидывать тонны снега.
Но занимаясь этой неблагодарной работой, я время от времени поглядывал за тем, чем там занимается новоявленный старший смены. Я видел, как из депо к шлагбауму подъехал Камаз, готовый к выезду, и как мой старший смены поднялся на эстакаду, чтобы досмотреть вывозимый груз.
Перегнувшись через перила и не удержав равновесия, он сделал в воздухе такой акробатический элемент и с двухметровой высоты шмякнулся, как лягушка, о землю. «О-ох!» раздался его протяжный стон. Но я, как ни в чем не бывало, продолжал чистить снег.
Охранник, охранник, здесь ваш коллега разбился! услышал я, испуганный крик водителя Камаза. «Да, не коллега он мой, а калека он теперь» буркнул я себе под нос и продолжил свою работу.
Федя, Федор, Пугайло, подойди ко мне! услышал я неприятный голос, лежащего на земле Женьки, возле которого суетился водитель Камаза.
Хочешь не хочешь, но мне пришлось оставить свою работу и подойти к этому неудачнику, который с перекошенным от боли лицом валялся в снегу.
Федя, я кажется сломал ногу, простонал он.
Это тебя Бог за меня наказал, сказал ему я и вызвал «скорую помощь».
О частном охраннике
Если говорить прямо, то охранник у нас в стране это всё, и даже чуть чуть больше. Он ведь не только сохраняет то, что ещё не успели вынести, он разнимает, наблюдает, уговаривает, увещевает, объясняет, контролирует, наблюдает, предупреждает и т.д. Да разве мало на его хрупкие плечи свалило наше мощное государство?!
За свою серую и мизерную зарплату он ещё и находит в себе интеллектуальные силы на разгадывание кроссвордов.
Молва всегда приписывает охранникам сон на службе. А вы то сами когда нибудь пробовали спать стоя, как жирафы? А вот он, за десятилетия эволюции от сторожа до лицензированного частного охранника навык приобрёл. Да ещё и может этим заниматься в любом шумном общественном месте, с широко раскрытыми глазами.
А у кого ещё, в многочисленных лабиринтах торговых центров можно узнать о месте нахождения общественного туалета? Эти люди в чёрных кепках являются не только незабываемым оплотом нашего государства, но и нашими, не побоюсь сказать, ангелами хранителями. Куда ни глянь везде они, куда ни плюнь попадёшь в охранника.
Этих людей в чёрной форме, подобранной не по их размеру можно встретить буквально везде: в общественных банях, туалетах, роддомах, детских садах, школах, загсах, больницах.
На протяжении всей нашей грешной жизни они везде и всегда рядом с нами. Как говорится "от купели до погоста".
Это, по всей видимости, о них поэт сказал, что "из этих людей можно делать гвозди", а я бы ещё хотел от себя добавить "и гвозди эти никогда не заржавеют".
Ну, гвозди гвоздями, а вот то, что из них у нас в стране делают "козлов отпущения" это точно. Украли в каком нибудь магазине продавцы колбасу виноват охранник, написали ученики на стене школьного туалета "директор пидор" опять за ним косяк. Он, как бельмо на глазу, самое слабое звено в цепи эволюции общества.
Терпеть такие унижения, да за такую "одно название" зарплату, однозначно могут только высокодуховные похренисты и никто больше.
А для того, чтобы получить, так называемую, лицензию частного охранника, которая даёт право этому высокодуховному индивиду держать в руках резиновую дубинку, ему надо собрать такое количество справок, что ему не позавидует и ипотечник. Многие из этих высокодуховных особей, так и умирают в длинных очередях разрешительных отделов полиции. А их светлые души уходят на небо с вечной мечтой о лицензии.
А сколько унизительных полицейских проверок приходится переживать тем, кому посчастливилось заполучить эту злосчастную лицензию!
Да такого даже космонавты, с их космическим здоровьем, не выдержат! А они выдерживают и с достоинством проходят через все эти муки бюрократических препонов!
И их не напугать ничем! Ни нищенской зарплатой, ни формой за свой счёт, ни хамством руководства, ни насмешками толпы. Они горды и непоколебимы.
В России охранник всегда есть, был и будет, ведь у нас всегда воровали и будут воровать. И не важно, что ещё вчера его называли сторожем и вахтёром, сегодня охранником, а завтра быть может его назовут "космонавтом", но суть его собачьей работы от того не изменится. И не важно какой у нас сегодня за окном век: деревянный, серебряный или ядерный.
Случай в редакции газеты
Желание урвать солидный кусок славы в моей душонке жило с первых дней моего сознательного существования на этом грешном свете. И мечта вырваться из своего серого окружения толкнула меня на то, что два года назад я понёс три своих лучших поэтических произведения в редакцию местной газеты «Голос провинции».
Я был просто уверен, что прочитав мои гениальные творения, редактор воскликнет: «Это гениально! А вы, Пугайло, Пушкин двадцать первого века!»
В кабинете редактора газеты, куда я восходящая звезда поэзии заперся, меня встретил сам редактор газеты.
Присядьте, предложил мне, похожий на беременного пингвина, служитель прессы.
Да мне бы хотелось с самим редактором встретиться, скромно пробормотал я.
Присядьте, присядьте, мой юный друг, я и есть редактор газеты Альфред Соломонович, ещё раз предложил он и указал на один из стульев в его огромном кабинете.
Я присел.
По какому-такому вопросу вы пожаловали ко мне, мой юный друг? спросил он.
Его интеллигентное обращение ко мне «мой юный друг», меня поначалу несколько напрягло, но усилием своей железной воли я быстро взял себя в руки и продолжил нашу беседу:
Да, я вам тут, Альфред Соломонович, принёс три интересные поэтические вещички, принадлежащие моему перу, и хотел бы их вам зачитать.
Похвально, когда такие молодые люди идут по дорогам протоптанным корифеями нашей великой литературы, такими как Пушкин, Лермонтов, Есенин, Маяковский, Блок, Асадов, Бродский и многими-многими другими!
Выслушав его длиннющее и пафосное предложение, я встал со стула и спросил:
Ну что мне можно начинать чтение моих произведений?
Конечно, конечно, начинайте, мой юный друг, я весь во внимании!
Я развернул листы, на которых были написаны будущие хиты нашей поэзии, и с выражением начал читать первое свое стихотворение:
Муза
Я отлюбил и девушек, и женщин,
И даже вдов игривых отлюбил.
Они меня теперь волнуют меньше,
Себя я Музе ныне посвятил!
Её одну люблю я днём и ночью,
Её одну ложу с собой в кровать,
И пусть она порой меня не хочет,
Мне на её характер наплевать!
Она моя и будет лишь моею!
Пусть познает богатый мой интим!
Я так один её любить умею.
Не дай ей Бог любимой быть другим!
Я закончил чтение первого своего произведения и посмотрел на «редакционного пингвина». Его глаза округлились, лицо стало багровым, а его узкий лобик вспотел. «Видимо он в шоке от моего таланта» подумал я и сразу же начал чтение второго стихотворения:
Моя женщина
Моей женщине за пятьдесят
И давно поседел её волос,
И глаза не так зорко глядят,
И от возраста хриплым стал голос.
И болит на погоду спина,
И фильм-порно уже не заводит.
Но она так мудра и нежна,
Будто завтра в иной мир уходит!
Плед накину на плечи я ей
И таблетку подам от подагры.
Для меня её нету милей,
Она лучшая в мире Виагра!
Назову её «козочкой» я,
Назову её «рыбкой», «пеструшкой».
Вам признаюсь: таких у меня
Целых восемь прекрасных старушек!»
Я закончил чтение второй своей поэтической вещички и посмотрел на Альфреда Соломоновича. Его некогда розовощекое лицо стало бледным, как у мертвеца, и было усеяно крупными каплями пота. В какой-то момент мне даже показалось, что он начал задыхаться, но я на это не обратил внимания, и со свойственным только мне энтузиазмом начал чтение своего третьего произведения:
Не жалею, не зову, не плачу