Цветы эмиграции - Нина Алексеевна Ким 3 стр.


Если в России так любят цветы, то почему бы не возить их круглый год? Подумал и пошёл за советом к директору рынка, с кем у него были хорошие отношения.

 Кто тебе мешает?

 Поможете?

 Конечно.

И помог ему арендовать киоски в центре города и на железнодорожном вокзале.

Шахин стал скупать розы по всей Ферганской долине и возить их на продажу круглый год. Торговля шла успешно.

Цветы покупали к Новому году, к Первому сентября, к последнему школьному звонку, ко всем семейным праздникам и событиям.

Он почти не бывал дома. Нужно было скупить товар, доставить самолётом в Набережные Челны и там контролировать продавцов.

Непроданные цветы не разрешал выкидывать: их сушили и продавали килограммами.

 Для чего?  удивился он в первый раз, когда его попросили высушить лепестки роз.

 Осыпать молодых на свадьбе,  засмеялся весело парень, который обратился с неожиданной просьбой.  А еще попробуйте принять ванну с лепестками роз, расслабляет и успокаивает. И аромат обалденный!

«И отходов у меня не будет»,  продолжил про себя Шахин.

Пришлось расширить штат и принять на работу бухгалтера, чтоб сводил дебет с кредитом.

Он вызвал друзей на помощь. В последний визит в Набережные Челны директор рынка пригласил его для разговора.

 Сможешь привозить под заказ партии сухофруктов и грецких орехов?

 В каком объёме?

 В большом.

Кому-то понадобились тонны кишмиша, урюка, грецких орехов всего того, что в избытке имела щедрая Ферганская долина.

 Возить лучше вагонами, товар не скоропортящийся, а перевозка намного дешевле, чем на самолётах или фурах.

 Смогу,  ответил он уверенно и вызвал на помощь друзей. Василию терять было нечего, а Густаву предстоял серьёзный разговор с женой.

 Уговорю,  подумал он и спросил у Шахина:

 Закупаться будем на какие средства?

 Основной расчёт после реализации и немного авансом, когда будем забирать товар. Средства у меня есть. От вас нужна честная работа без выходных и праздников, зарплата будет зависеть от прибыли. И сейчас расставим все точки над «i»: я директор, вы заготовители, работать будем вместе. Почему я директор? Потому что я вкладываю средства и знаю много тонкостей, связанных с торговлей. Если первая поездка будет неудачной, я вам выплачиваю зарплату за месяц и разбегаемся по домам без обид. Вас позвал, потому что мне нужны преданные и честные люди, думайте, время терпит, а сейчас вас ждёт дастархан[2].

 Пять лет работы грузчиком стали для меня вторым высшим образованием. Сколько там я увидел, одному Аллаху известно. Научился многому,  начал разговор Шахин.

 Да уж, сколько лет прошло с тех пор.

 Мышцы одрябли, пора их в тонус приводить.

 Не, голова здесь больше нужна,  засмеялся хозяин и перешёл на серьёзный тон.


Они сидели допоздна. Вооружившись ручками и бумагой, писали и считали, рисовали схемы маршрутов. Когда-то в студенческом общежитии также не спали до утра, готовясь к экзаменам. Разница заключалась в том, что в институте могли поставить «неуд» только в зачётке, а здесь плохая подготовка могла иметь более серьёзные последствия.

 Ничего не соображаю,  театрально хлопнул себя по лбу Василий и встал. Пошёл в сторону глинобитного туалета, прихрамывая на одну ногу. Хромота осталась в память о незадачливом сельском фельдшере, который по ошибке сделал ему укол в нерв. Василий стеснялся физического недостатка и вёл себя вызывающе дерзко. Как-то он отвёз свою мать к известному лекарю, и не успели они зайти на приём, как тот воскликнул:

 Я могу вылечить твою ногу, забудешь о хромоте!

 Прожил так столько лет и ещё проживу,  рассердился Василий.  Мать мою вылечи. Так тебе и разрешу трогать ногу.


Спать разошлись под утро.

Не успели сомкнуть глаза, как уже зафыркала машина, подготовленная хозяином к поездке. Вскоре проехали узкую улицу с домами из глины и выехали на центральную улицу с тополями. Шахин ещё раз обрисовал планы на сегодня: городской рынок, узнать цены на сухофрукты и грецкие орехи, потом к оптовикам в заготовительную контору.

Несмотря на раннее утро, рынок кишел людьми. В воздухе смешались возбуждённые голоса продавцов и рёв ишаков, ещё навьюченных грузом.

 Уже варят что-то,  удивился Густав, втягивая носом запах жареного лука.

 Да, повара с утра готовят еду. А нам надо пройти дальше.

Сухофрукты продавали в закрытом помещении. В больших мешках светилась янтарная курага, рядом темнели кишмиш и чернослив.

 Ого, какие цены,  изумился Василий, пробуя на вкус кишмиш.  А самим нельзя приготовить? Солнца много в Азии, пусть лежат и сушатся?

 Нельзя. Рецепты хранят в строжайшей тайне, чужих и близко не подпускают,  пояснил Шахин. Остановился у рядов с грецкими и земляными орехами, воздел ввысь палец и заговорил менторским голосом:

 Внутри каждой скорлупы находится драгоценное лекарство для долгой и счастливой жизни мужчин. Зная об этом, кавказцы добавляют их во все блюда.

И уже серьёзным тоном добавил:

 Основное правило восточной торговли: цену надо сбивать чуть ли не пополам, продавцы уважают тех покупателей, кто умеет торговаться до последнего.

Они вышли на улицу и сразу попали в людской водоворот. Он нёс их мимо товаров, разложенных прямо на земле: металлические изделия, хомуты, кастрюли и чашки, какие-то мелкие детали.

 О!  воскликнул Василий и остановился перед рядами с национальными мужскими халатами чапанами.  Одежда для султана.

Шахин заговорил на узбекском языке с продавцом, указывая на друзей. Пожилой мужчина с аккуратно подстриженной бородой внимательно слушал его и кивал.

 По узбекскому обычаю, самым дорогим гостям дарят атласные чапаны,  Василий с Густавом приняли подарки и молчали. Солнце струилось по блестящим узорам халата и перескакивало на лица друзей, тронутых словами Шахина.

Затем толпа вынесла их к столам, расположенным под густой чинарой. Янтарный плов в огромном казане, варёный горох нут, рисовый суп, кружочки домашней колбасы, лепёшки и самса из глиняной печи тандыра,  бери, что хочешь.

 Плов?  спросил Шахин, показывая на казан.

 Да,  согласились друзья, радуясь предстоящему пиршеству.


После обеда поехали к оптовикам, торгующим сухофруктами. Дорога пролегала через горы. В этом районе Ферганской долины было разбросано множество деревень и фермерских хозяйств, плантаций фруктовых деревьев и овощей. В центре изобилия раскинулся город Ош, который купался в воздухе, настоянном на горных травах и сладких фруктовых запахах.

Вскоре машина нырнула в небольшой переулок, свернула ещё раз и уткнулась в одноэтажное кирпичное здание.

Их уже ждали. Директор заготконторы, полный мужчина с большим животом, встретил их самолично, выказав тем самым особое уважение по правилам восточного этикета. Хозяин и гости долго трясли друг другу руки. Шахин предложил директору поехать сразу на склады, чтобы посмотреть товар. Машина директора привычно завиляла по узким горным улицам, проехала вниз и остановилась у огромных ворот. Здесь находились огромные помещения, приспособленные для хранения овощей и фруктов; у ворот стояли гигантские фуры, грузчики таскали мешки с луком, из которых сыпалась золотистая шелуха и медленно оседала на землю.

Директор мельком окинул взглядом работников, прошёл вперёд, поднялся по невысоким ступеням и по-хозяйски распахнул дверь.

В маленькой комнатке, заваленной бумагами, девушка выстукивала на пишущей машинке, не обращая внимания на шум с улицы. Подняла голову только тогда, когда хозяин пригласил гостей в кабинет, кивнув ей на ходу:

 Зелёный чай.

Через некоторое время она уже разливала в маленькие пиалы горьковатый чай, который гости пили маленькими глоткам.

Беседа была долгой. В основном говорили хозяин и Шахин, переходя порой на узбекский язык. На бумаге рисовались цифры, обозначающие тоннаж, маршрут, затраты, процент естественной убыли и предстоящие расходы по железной дороге.

Наконец стороны пришли к соглашению. Подписали договоры в двух экземплярах и встали с места. Директор начал мотать головой: он и слышать не хотел, что гости отказываются от знаменитого ферганского плова и шашлыка:

 Барашка в горах держали, мясо нежное, сладкое, как можно не отведать такой шашлык!  директор раздувал щёки от деланого возмущения.

 Ака[3], в следующий раз обязательно посидим за дастарханом. Сегодня нет времени, не обижайтесь, пожалуйста.

Заверив его ещё раз обещаниями, друзья тронулись в обратный путь. Ехали молча. Каждый из них тревожился: вроде бы всё было понятно, но, как сложится на самом деле, никто не знал, гарантий не было никаких. Василий и Густав уезжали с тем же чувством тревоги, что и приехали, не могли долго заснуть и ворочались на жестких полках плацкартного вагона.

Назад Дальше