В 1941 году началась война, и в Куйбышев (так стала называться Самара с 1935 года) начали массово эвакуировать предприятия, посольства и заведения культуры. В дом Лееров подселили работников посольств Норвегии и Канады. Они быстро сдружились с прытким мальчуганом и обратили внимание на его картотеку. Не стоит уточнять, на кого в итоге работали эти сотрудники. Однако эта встреча оказалась для семилетнего Павла крайне полезной он смог встретиться с помощниками послов и пополнить свою коллекцию северными мифами и легендами канадских индейцев.
Возможно, в эти дни на крыше одного из домов старой Самары Павел принял решение поступать на исторический факультет, да не где-нибудь, а в Ленинграде. Окончив с успехом школу, Леер поступил на вожделенный факультет, и тут его следы впервые теряются. В архиве ВУЗа можно найти немало интересного, но вот ведомостей с успехами Леера не обнаружено. Известно только, что он с отличием закончил ЛГУ, а дипломную работу писал по истории посмертного культа в нечерноземной полосе.
В 1958 году Леер поступает в аспирантуру и начинает заниматься вопросами немецкой мифологии.
Столь разные темы могут вызвать вопросы, ведь они никак не связаны. Свет может пролить бывший сокурсник Леера Александр Алексеевич Беззубов. По его словам, Павел Петрович запомнился только двумя чемоданами: в одном лежала смена белья и фотография родителей, а в другой сотня карточек, исписанных бисерным почерком. Несмотря на привлекательность и успехи в бадминтоне, Павел Петрович был глубоко погружен в мифологию, и студенческая жизнь с её радостями его интересовала мало.
Круг исследовательских интересов Леера был настолько широк, что он мог часами рассказывать о мифологии алеутов, а потом найти параллели с историями чернокожих рабов. Так что столь резкий поворот не должен удивлять.
Через три года, в день своего рождения, Павел Петрович защитил кандидатскую диссертацию, и тут его следы теряются опять. По одним данным его направили для консультаций в советскую зону оккупации Германии, по другой посадили за пьяную хулиганку. Находятся даже люди, сидевшие вместе с Леером. По их словам, Павел на радостях после защиты диссертации пил дня четыре, и когда средств уже не осталось, разбил стекло ресторана и похитил бутылку полусухого вина под удивленные взгляды посетителей.
У нас есть все основания сомневаться в этой истории уже хотя бы потому, что в 1963-м Леер вернулся в Ленинград и женился на сотруднице строительного комбината Галине. Беззубов, который был на свадьбе свидетелем, подмечает, что жених был в пижонском немецком костюме.
Период с 1963 по 1972 гг. в биографии Павла Петровича более-менее понятен. Он сотрудничает с издательствами и журналами, где пишет статьи, посвященные мифологии народов, живущих в СССР, но материалы всегда выходят под именами других историков и этнографов, что опять же вызывает вопросы. Но после работы в Германии такому удивляться не стоит. В 1965 году у Леера рождается сын Игнат, который погибнет в 1993 году в бытовой драке. Найти Галину нам не удалось.
Также к этому периоду относится единственное известное фото Леера из Крыма. Он изображен стоящим по пояс в воде в очень странном костюме Посейдона. При этом заметно, что у Павла Петровича развита мускулатура, а на левой груди татуировка с простой надписью славянской вязью «вДаль». Что примечательно, буква «Д» изображена в виде треугольника с чертой посредине, что на шумерском означает женское начало.
В 1972 году Леер разводится с Галиной и переезжает в Новосибирск. Чем он занимался в это время, неизвестно. Однако в Академгородке какое-то время ходила легенда о молчаливом крепком человеке, который работал исключительно по ночам и отлично стрелял из мелкокалиберного ружья. При этом у него был обшитый кожей ящик на колесиках, по всем сторонам ящика висели амбарные замки.
Павел Петрович часто уезжал из города, но куда и насколько, не знал никто, поскольку отношений с коллегами и соседями исследователь не поддерживал. Однако в свой пятидесятилетний юбилей Леер собрал большую компанию из местных историков, социологов, психологов и вывез на базу отдыха МВД, откуда не выпускал четыре дня. После той грандиозной встречи выяснилось, что помимо татуировки на груди у Леера на животе наколот Человеколось, а левое предплечье украшает леди Годива с поразительной детализацией.
Эта встреча на турбазе оказалась знаковой после неё Павел Петрович окончательно исчезает из Новосибирска и больше нигде не появляется. Только в 1992 году удалось найти его ящик в салоне старого праворульного «Ленд Крузера», который пригнали в Читу на продажу.
Машину купил бывший доцент кафедры политэкономии Саврасов Игорь Олегович, в то время владелец нескольких киосков и салона красоты. Игорь Олегович поразился коробке в багажнике: это был уже прочный металлический ящик с гофрированными краями, обитый шкурой моржа и украшенный зубами бобра, клювом гагары и орлиными когтями. Закрывался он на хитрый японский замок, не устоявший перед китайской болгаркой.
Но содержимое ящика ещё больше поразило Саврасова несколько тысяч карточек, пронумерованных и разложенных в алфавитном порядке по географическому признаку. И ещё тонкая школьная тетрадка в клетку, в которой был только один текст. Карточки пробудили доцентское чутьё, и свободное от бизнеса время Саврасов стал посвящать их изучению и каталогизации. В итоге появилась незаконченная тетрадь «Новая мифология», в которой Игорь Олегович описал историю появления ящика в его гараже и некоторые размышления о его содержимом.
В 1995 году Саврасов попал под поезд на машине (следствие быстро закрылось, но, судя по всему, это было убийство). Вдова долго хранила вещи мужа, а потом стала продавать их его бывшим коллегам. Долгими путями ящик Леера оказался в наших руках вместе с тетрадью Саврасова, и мы наконец-то можем прикоснуться к их бесценному содержимому.
Что касается самого Павла Петровича, то он пропал без вести. Однако в 1998 году жители Нерюнгри рассказывали о странном отшельнике, который живет в старом тюремном бараке. Он приходит в город, покупает авторучки, картон и соль, после чего долго пьёт чай в местном отделении полиции с какими-то неизвестными людьми. О том, что Павел Петрович продолжал работу после исчезновения из Новосибирска, говорит и содержание карточек в некоторых записях присутствует 1986 и даже 1992 год.
Теперь, когда вы немного больше узнали о человеке, без которого эта книга бы не состоялась, самое время обратиться к самим карточкам и их содержимому.
Карточки Леера
Всего в нашем распоряжении 3 895 карточек. Это куски плотного картона формата А5. Карточки, относящиеся к одному региону, упакованы в полиэтилен, в пакет вложена другая карточка, на которой указаны годы и место сбора информации.
Каждая карточка в пакете пронумерована и содержит следующую информацию: место, время, краткое описание информанта без указания фамилии (например, «оленевод» или «моторист буксира»), нумерация карточки. Нумерация построена по следующему принципу: если написанное умещается в одну карточку, то ставится сплошной номер например, 569; а если история требует больше места, то она записывается на нескольких листах, и нумерация имеет вид 569\1 и так далее. Но есть карточки и без даты, их 51 штука, но по содержанию можно установить, что написаны они уже в 90-е годы.
При разборе карточек мы обратили внимание, что иногда нумерация скачет: истории, которые явно произошли позже, имеют меньший номер. Например, карточка с историей, которая явно относится к 70-м годам, может иметь трёхзначное обозначение. Чем это вызвано, мы пока не можем объяснить. Возможно, Павел Петрович вёл каталог, который не сохранился, и там такая система имеет свою логику, например, привязку к географии. Также место записи карточки не всегда совпадает с местом, в котором зафиксирован миф. Постигнуть этот принцип, к сожалению, уже вряд ли получится.
Карточки написаны от руки, и по ним можно проследить, как менялись писчие принадлежности. Если ранние карточки написаны пером, то дальше в ход идут шариковые и перьевые авторучки, химические карандаши, уголь и даже кровь.
Часто на карточках можно найти отпечатки пальцев, жирные пятна, следы размазанной грязи и прочие помарки. Но на чтение карточек они не влияют.
Что примечательно, некоторые карточки из «перьевой эры» написаны шариковой ручкой. По всей видимости, Павел Петрович переписывал пришедшие в негодность записки.
Но что написано в этих карточках, к которым мы идем столько страниц? Павел Петрович десятки лет собирал и записывал мифы, которые вылавливал среди разговоров, долгих, как сам СССР. Истории рассказывали люди разного возраста и социального положения, жители городов и сёл, северяне и жители азиатских республик. Павел Петрович аккуратно записывал всё, но не приводил речь дословно, хотя и старался сохранить авторский стиль. Некоторые записи сохраняют типично нарративное повествование, другие правильней назвать фиксацией. В данной книге мы будем приводить истории в том виде, в котором они попали к нам, поэтому общее повествование может выглядеть эклектичным.