Потом объясню, сказал Беркович и вышел из квартиры. На лестничной клетке толпились соседи все уже знали о трагедии в семье Нахмани и хотели помочь.
Спустившись к себе, Беркович позвонил эксперту Хану, который, к счастью, оказался в своей лаборатории, он только что закончил вскрытие тела несчастного бродяги, убитого вчера вечером в пьяной драке.
Рон, сказал Беркович, у меня есть резиновая перчатка, с которой я хотел бы снять пальцевые отпечатки.
Приезжай, ответил Хан без особого восторга.
Полчаса спустя эксперт взял у Берковича перчатку, положил на лабораторный стол и посыпал фиксирующим порошком.
Надеюсь, сказал он, ты ничего не испортил. Что это за перчатка, и чьи следы ты хочешь найти?
Женщина сунула руку в пакет со сливами, и ее укусил находившийся там желтый скорпион, начал объяснять Беркович. Хан перестал работать и поднял на старшего инспектора напряженный взгляд.
Она умерла? спросил эксперт.
Да Откуда ты знаешь?
От укуса черного скорпиона существуют противоядия, объяснил Хан. А укус желтого скорпиона смертелен почти в ста процентов случаев.
Да, она умерла, вздохнул Беркович. Под кухонным столом я увидел эту перчатку. Мне показалось странным Во-первых, такие перчатки хранят обычно в туалете, ими пользуются для мытья унитазов. Во-вторых, перчатка, как ты видишь, вывернута почти наизнанку впечатление такое, будто кто-то быстро снял ее с руки и бросил.
Ты хочешь сказать
Я пока ничего не хочу сказать. На перчатке должны быть следы пальцев хозяйки квартиры, это очевидно. Но чьи еще?
Не имея контрольных отпечатков, я тебе ничего сказать не смогу, предупредил эксперт.
Зафиксируй то, что есть, а потом посмотрим, что можно будет сделать, попросил Беркович.
Ты был прав, сказал Хан четверть часа спустя. Здесь три типа отпечатков. Много следов одного человека, который, скорее всего, пользовался перчаткой в повседневной работе. Поверх этих отпечатков другие следы, их немного, такие же есть на внутренней поверхности этот человек, видимо, и стаскивал перчатку с руки, вывернув ее наизнанку. И еще два отпечатка третьего человека такое впечатление, будто кто-то брал перчатку двумя пальцами уже после того, как второй стянул ее с руки.
Третий? озадаченно переспросил Беркович и добавил: Ну хорошо, теперь остается только взять контрольные отпечатки у всех, кто находился в квартире Кстати, там были муж погибшей женщины, два их сына с женами, и трое детей. Дети отпадают, верно?
Да, это отпечатки пальцев взрослых людей. Ты думаешь, что муж или сын могли убить, подбросив в пакет скорпиона?
Я не знаю кто. Но ведь это очевидно: кто-то принес желтого скорпиона, взял в туалете резиновую перчатку, надел ее, положил насекомое в пакет, когда никого не было на кухне, а перчатку спешно стянул с руки и бросил под стол, потому что в квартире было много народа, и его каждую секунду могли застать А потом пришла хозяйка, открыла холодильник
Серьезное обвинение, сказал Хан. Учти: был еще некто третий, который брал перчатку двумя пальцами.
Да Я думаю, что убийцу видел кто-то, кто его хорошо знал и любил. Или хотел выгородить по иным соображениям. Возможно, убийца снял перчатку и просто уронил под ноги он ведь наверняка находился в страшном возбуждении. А этот третий перчатку поднял и бросил под стол подальше от внимательных глаз.
И если бы не ты, подхватил эксперт, то потом убийца или тот, третий, кто был на его стороне, взял бы перчатку и выбросил или положил на ее постоянное место в туалете.
Скорее всего, согласился Беркович.
И теперь, не найдя перчатку под столом
Черт! воскликнул старший инспектор. Ну и тупица же я! Извини, Рон, мне придется вернуться.
Не спугни его! крикнул вслед Хан. И постарайся раздобыть контрольные отпечатки!
В квартире Нахмани была толчея, стол уже убрали из салона, женщины-соседки рыдали, мужчины о чем-то мрачно говорили, ни мужа, ни сыновей Мири видно не было, а невестки с детьми сидели в одной из спален на кровати и тихо переговаривались друг с другом.
Они в больнице, оформляют документы, ответила одна из невесток на вопрос Берковича.
Наверно, Мири была богатой женщиной, неопределенно сказал старший инспектор.
Богатой? переспросила вторая невестка, Беркович с трудом их различал: обе были черноволосые, худощавые, с черными миндалевидными глазами. Может, сестры? Да, говорят, у Мири много денег. От отца остались, она их не трогала
Она вообще жадная была, сообщила первая невестка, и вторая бросила на нее испепеляющий взгляд, не укрывшийся от внимания Берковича.
Понятно, сказал старший инспектор и, не дожидаясь начала ссоры, вышел из спальни. Постояв в салоне и не услышав ничего интересного, он подозвал Наташу и увел жену домой.
Я поеду по делам, сказал он, а ты отдохни, наверху ты больше не нужна.
Он не представлял себе, о чем и как говорить с мужчинами семейства Нахмани нужно было получить отпечатки их пальцев, но сделать это официально не представлялось возможным, никто ведь не возбуждал уголовного дела, смерть Мири выглядела естественной, врачи из больницы даже не обращались в полицию. Кто-то из мужчин был убийцей. Кто? Муж? Один из сыновей? А может, это сделала одна из невесток?
Приехав в управление, Беркович сел за компьютер и узнал то, что и без того подозревал: никаких материалов о ком бы то ни было из семьи Нахмани в полиции не было. Пришлось засесть за телефон, и через час, многократно называя себя и извиняясь за звонок, старший инспектор все-таки выяснил, что старший Нахмани, Рони, много лет работал администратором в одном из Тель-Авивских отелей, неплохо зарабатывал, и потому семья не трогала основной капитал Мири, доставшийся ей когда-то в наследство от родственника, умершего в Америке. Это были большие деньги больше миллиона шекелей, причем согласно завещанию Мири могла свободно пользоваться процентами с этого капитала, но в день, когда она захочет что-то сделать с основной суммой, половина денег немедленно должна была перейти в благотворительные фонды. Странное завещание, ничего не скажешь, но и родственник был странным при жизни он держал собственную семью в строгости, много жертвовал на синагоги и детские сады. Умирая, вспомнил о Мири, которую и видел-то всего раз или два в жизни, а вспомнив, переписал на ее имя свои банковские сбережения и сделал странную приписку, о которой Рони не мог вспоминать без возмущения.
Правда, было еще одно обстоятельство: сама Мири могла завещать деньги кому угодно, и при этом завещательное условие умершего американского родственника теряло силу. Ясно, что и у мужа Мири, и у ее сыновей был мотив для убийства. Чудовищно, конечно, но Беркович был полицейским и понимал, что когда речь заходит о миллионе, родственные связи тают, как сахар в стакане с горячим чаем. Во всяком случае, если скорпион попал в пакет со сливами не случайно, то подозревать можно было только кого-то из присутствовавших на обеде.
Старший сын Мири, Яаков, работал служащим в компании, занимавшейся довольно сомнительным бизнесом: продажей в Израиле какого-то очередного новомодного продукта для похудания. Сам Яаков ничего клиентам не предлагал, сидел в офисе и оформлял сделки. Заработок небольшой, а жена Яакова, Сара, одна из двух черноглазых невесток, слыла женщиной с большими претензиями и держала мужа в черном теле. Он выполнял все ее прихоти, а прихотей со временем становилось все больше. Невестка, кстати, вовсе не обязана была любить свою свекровь вот и еще один мотив. Или точнее, модификация все того же мотива: деньги и еще раз деньги.
Гиль, младший сын Мири, судя по информации, которую Берковичу удалось выяснить во время вынужденно кратких телефонных разговоров, представлял собой противоположность Яакову: энергичный молодой человек, владелец собственной посреднической фирмы, претензий и амбиций более чем достаточно, жена полностью подчинена его воле, но бизнес на самом деле идет не очень хорошо, а если точнее так совсем плохо, и долги Гиля банкам перевалили уже за вторую сотню тысяч. Вот-вот речь могла зайти об аресте счетов, судебном иске и прочих прелестях, связанных с рисковой жизнью бизнесмена.
Неплохой мотив для убийства собственной матери: после ее смерти Гиль мог рассчитывать на треть денег, а это, как ни крути, около четырехсот тысяч шекелей, а может и больше
Положив, наконец, телефонную трубку, Беркович понял, что сегодня будет просто не способен вести допросы нужно было еще придумать повод, поскольку информация, полученная им, формальным поводом для задержания быть не могла.