Тарковский искал собственный киноязык, отличавший его от собратьев по профессии, искал новые образы и смыслы. То, что он делал раньше, во времена «Сталкера» его уже не удовлетворяло.
Исходная ситуация братьев Стругацких
Братья Стругацкие одни из самых популярных писателей 19601980х годов. Они стали первыми отечественными фантастами мирового уровня. Их прозу отличают напряженный сюжет, активно действующие персонажи, хорошо прописанные, запоминающиеся характеры. Именно Стругацкие возвысили жанр, рассчитанный на подростков, до уровня высокой литературы. Они поднимали глубокие философские, социальные и нравственные вопросы, которые формулировали с редкой остротой и прозорливостью. Стругацкие видели контуры грядущего и подходили к его анализу со всей серьезностью, предупреждая об опасностях, быстро вызревавших в кажущемся стабильным и незыблемым советском обществе.
Их проза была поразительно современна, созвучна мировосприятию и мировоззрению тогдашней советской интеллигенции, особенно научно-технической. Да и гуманитарии зачитывали их книги до дыр. В течение более чем двадцати лет каждое их новое произведение с нетерпением ждали мыслящие читатели.
Слава пришла к Стругацким в начале 1960х годов, и до конца 1980х они пользовались огромной популярностью у интеллигентной части общества, студенчества и образованной молодежи. Я помню, какой бешеный спрос был в библиотеке Ростовского университета, где я учился, на повести «Трудно быть богом», «Хищные вещи века», «Второе нашествие марсиан», «Понедельник начинается в субботу» и особенно на запрещенные впоследствии повести Стругацких «Сказка о тройке» и «Улитка на склоне». Столь же востребованными их произведения были во всех высших учебных заведениях Советского Союза.
Книги Стругацких передавались из рук в руки. Часто их и книгами трудно было назвать: перепечатанные на машинке полуслепые копии, переснятые на сотни фотографий журнальные издания, которые носили в пухлых портфелях, в сумках и в только что появившихся полиэтиленовых пакетах, словно хлеб и сахар. Они воистину были духовной пищей. Их перепечатывали по собственной инициативе тысячи людей мне известен случай, когда человек, не умевший печатать, в течение двух недель одним пальцем день и ночь долбил «Сказку о тройке» на расхлябанной машинке, которую он специально для этого починил.
Тексты Стругацких читали вслух, записывали на магнитофоны, распространяли на бобинах, как песни Окуджавы, Галича и Высоцкого. И это было не единичным явлением. Как пишет писатель и биограф Стругацких Антон Молчанов, работающий под псевдонимом Ант. Скаландис:
О тиражах Самиздата спорить бессмысленно это самый объективный рейтинг за всю историю искусства. Были авторы модные, были авторы признанные и обласканные властью, были авторы полностью запрещенные и потому востребованные. А были Стругацкие и Высоцкий, тексты которых опубликованные или нет неважно (подчеркиваю: неважно!) тиражировались в народе без счета всеми мыслимыми способами. Таких больше не было, только Стругацкие и Высоцкий16.
Творческая эволюция самих писателей, от оптимистических надежд ко все более скептическим взглядам на «светлое будущее», была близка ощущениям миллионов людей. С каждым прожитым годом, с каждой новой книгой Стругацкие становились все менее «советскими» писателями. Они были настоящими кумирами читателей, родившихся после войны. Их стали переводить и за рубежом. Это не спасало от цензурного произвола и репрессий. Их издателей увольняли с работы, их книги запрещали, а в середине 70х годов вообще почти перестали печатать.
Тарковский и Стругацкие воспитывались на классической литературе. Они еще застали учителей, окончивших дореволюционные гимназии, хорошо усвоивших традиции русской литературы и ее нравственные основы. Профессионализм этих педагогов был очень высок. Достаточно сказать, что в школьном драмкружке в одно время с Тарковским занимались такие неординарные ученики, как будущий поэт Андрей Вознесенский, будущий театральный режиссер Марк Захаров и будущий теолог и богослов Александр Мень.
Отец Андрея Тарковского Арсений Александрович один из лучших поэтов ХХ века. Его имя стоит рядом с именами Пастернака, Мандельштама, Ахматовой и Цветаевой. Но стихи его публиковались чрезвычайно редко. Первая книга вышла, когда Арсению Александровичу было уже за пятьдесят лет. Чтобы выжить, он многие годы занимался переводами с подстрочников среднеазиатских и кавказских эпосов и поэм.
Отец Андрея Тарковского Арсений Александрович один из лучших поэтов ХХ века. Его имя стоит рядом с именами Пастернака, Мандельштама, Ахматовой и Цветаевой. Но стихи его публиковались чрезвычайно редко. Первая книга вышла, когда Арсению Александровичу было уже за пятьдесят лет. Чтобы выжить, он многие годы занимался переводами с подстрочников среднеазиатских и кавказских эпосов и поэм.
Мать, Мария Ивановна Вишнякова, вместе с отцом учившаяся на Высших государственных литературных курсах, также обладала творческими способностями и вполне могла заниматься литературой, но после развода с мужем осталась одна с двумя малолетними детьми и почти всю жизнь проработала корректором в типографии.
Литературный вкус родителей Тарковского был безупречен, они привили благоговейное отношение к классике детям. Имена Пушкина, Толстого, Достоевского, Шекспира стали для Андрея высочайшими вершинами. Их творчество вдохновляло его, заставляло обращаться к великим книгам в поисках ответов на важнейшие мировоззренческие вопросы, в попытках найти конгениальное им кинематографическое воплощение.
На творчество Стругацких тоже повлияли традиции мировой классической литературы, а литература ХХ века привнесла влияние Зощенко, Ильфа и Петрова, Хармса и Булгакова, явственный привкус абсурда нашей советской жизни. Хотя в их книгах разворачивались фантастические ситуации, писатели, по существу, были реалистами.
Андрей Тарковский (1932 г. р.) моложе Аркадия Стругацкого (1925 г. р.) на семь лет и старше Бориса Стругацкого (1933 г. р.) на один год. Но духовно и мировоззренчески он в гораздо большей степени, чем Стругацкие, испытал влияние Серебряного века. Его фильмы поэтичны и несут печать стилистического перфекционизма. Попытки определить его в модернисты Андрей Тарковский считал глупыми и несостоятельными.
Неожиданный триумф и его последствия
Своим первым же фильмом «Иваново детство» Тарковский буквально взорвал кинематографический мир. Он, как и Стругацкие, стал кумиром молодежи. Необычность мышления, решительный уход от штампов кино сталинской эпохи сразу привлекли внимание нового поколения зрителей. Гран-при Венецианского кинофестиваля «Золотой лев святого Марка», многочисленные призы на других международных смотрах, признание, полученное в Европе и мире, завораживали его почитателей. Этому в немалой степени способствовала реакция Жана Поля Сартра, пользовавшегося тогда в Европе огромным влиянием. Он с восторгом отозвался об «Ивановом детстве» и благословил молодого режиссера на дальнейшее творчество. Молодость, талант, раскованный стиль поведения, манера одеваться, независимость Тарковского, отсутствие должного (по их мнению) пиетета и почитания вызывали раздражение мэтров советского кино.
Коллеги-режиссеры, старшие по возрасту, пришли в смятение, увидев, что этот мальчишка за первую, можно сказать ученическую, с их точки зрения, картину получил полтора десятка наград престижнейших кинофестивалей и приглашается на кинофорумы всего мира.
Советские киномэтры, некогда «молодые щенки», пришедшие в 1920е годы в кино, как в приключение, за редким исключением давно уже были отмечены многочисленными правительственными наградами, премиями, стали вельможными «райскими птицами»17. Некоторые из них не могли спокойно пережить европейскую славу и признание, которые получил Тарковский. Они увидели в нем прямую угрозу своему благополучию и положению в советском кино. Мэтры привычно отстаивали устои соцреализма, главными из которых провозглашались «идейность и партийность». Этого, по их мнению, в фильмах Тарковского явно недоставало.
Следующий фильм Тарковского «Андрей Рублев» был отмечен активным неприятием многих его коллег, не говоря о кинематографическом начальстве. Это признает даже один из тех, кого Тарковский считал своими злейшими врагами и угнетателями первый заместитель председателя Госкино (19701985) Борис Павлёнок:18
Тайной за семью печатями осталась для меня травля гениальной картины Андрея Тарковского «Андрей Рублев», которую то выпускали на экран, то снимали, то разрешали вывезти за рубеж, то требовали отозвать в день, когда уже в Париже был объявлен сеанс. Председатель Госкино А. Романов метался между Гнездниковским переулком и Старой площадью. В конце концов «Рублев» все же уехал на Каннский фестиваль и получил приз ФИПРЕССИ (объединения кинопрессы), хотя, на мой взгляд, более достойного претендента на главный приз не было. Мне кажется, что именно издевательская возня с «Андреем Рублевым» ожесточила характер Тарковского, он озлобился и возненавидел любое прикосновение указующего перста к его творчеству19.