Друзья спустились к небольшому речному причалу, куда выдринги пригоняли крепкие, гулко стучавшие друг об друга брёвна. Сейчас время сплава прошло, только лежали на просушку ряды белесых круглобоких заготовок. Приятно пахло древесиной, хотя и не так остро, как от свежей.
Сейчас поперёк реки кипела работа. Выше по течению с одного берега на другой протянулись широкие ряды связанных между собой брёвен. Их соединяли цепями, чтобы потом закрепить с обеих сторон. Теперь, если враг решит подойти к городу на лодках, его ждёт неприятный сюрприз.
«Хотя, какой в этом смысл? с неприязнью подумал Тоф. Если уж она решит наступать через слободу, что мешает ей пройти по берегу?»
Словно прочитав его мысли, Ной гордо кивнул на поля, тянущиеся за рядами деревянных домиков:
Там сейчас устанавливают ловушки! Пойдём, глянем?
Ты-то откуда знаешь? дёрнул хвостом Тоф. Ему уже хотелось домой. Тем более, что во рту не было ни крошки с раннего утра.
Так это ж отец предложил!
Рута закивала, видимо, стараясь поддержать брата. Она вообще была сегодня немногословна.
Да ну, бесцветно отозвался Тоф. Чего там интересного? Ты никогда не видел, как люди лопатами машут?
Ответить Ной не успел. Мимо, в клубах пыли, промчался всадник, затормозив лишь у самого причала. Бледный и взволнованный, он что-то объяснял старшему плотнику, указывая на север. Тут же полетели команды. Люди засуетились.
Что происходит? удивлённо подняла светлые брови Рута.
Друзья переглянулись.
Сейчас! кинул Тоф, пытаясь погасить тревогу.
Он притормозил возвращавшегося гонца:
Эй, парень! Что за спешка?!
По счастью, тот оказался почти их сверстником, поэтому ответил даже с охотой:
Плохо всё! выдохнул он. Наших разбили. Ведде мёртв. Кто выжил в город возвращаются. Готовьтесь к осаде. А теперь пусти! Мне в штаб ещё надо!
Оглушённый Тоф выронил поводья лошади, и гонец вновь пустил её быстрой рысью.
Тоф! пискнула Рута будто где-то в параллельном мире.
Слушай, да, может, обошлось, пытался неуклюже подбодрить друга Ной.
Мне надо идти. всё ещё барахтаясь где-то под толщей ледяной воды, проговорил юный Рока.
Погоди! Мы с тобой, намылился было Ной, но Рута удержала его за руку, покачав головой и что-то тихо сказав брату.
Умная всё-таки девчонка, Рута.
Где разместят раненых? В лазарете при казармах! Если дядя жив, он просто придёт домой или нет? Он же на службе у города. Значит, обязан доложить о своём прибытии, но суперинтендант погиб! Кому они будут докладываться? В мэрию! Точно! Больше некуда.
О покойницкой думать не хотелось, и Тоф вытолкнул эту мысль за натянутые струной нервы.
Он не прогадал. У мэрии, возвышавшейся над площадью монументом градоначальнику, толпился народ. Здесь же сновали туда и сюда военные гонцы. Подходили люди в мундирах. Кто-то узнавал кого-то. Останавливались, перекидывались тревожными фразами, обнимались, плакали. Другие просто безуспешно искали своих, дёргая за руки, заглядывая в лица.
Большинство в мэрию, конечно, не пускали. Значит, остаётся найти кого-то знакомого, и узнать у него. Ну, или, чем Стужа не шутит, самого Роффу. Молодой Рока присоединился к толпе горожан, цепко вглядываясь в каждого проходящего военного. Сам не заметил, как принялся искать в лицах знакомые карие, с прищуром, глаза и нос горбинкой в обрамлении бледно-рыжих с сединой бакенбардов.
И так увлёкся, что чуть не пропустил пухлощёкого Мартина, служившего с дядей в одном подразделении. Через лоб у него тянулся багровый шрам, ещё не успевший стать рубцом, но, видимо, уже не нуждавшийся в повязке.
Март! Эй! Мартин! закричал что было силы Тоф.
Дядин сослуживец остановился, закрутил головой в поисках кричащего. Юный Рока протискивался через толпу, как мог, быстро. Два раза ему чуть не отдавили хвост, один раз чувствительно заехали под рёбра локтем, и, пожалуй, не единожды наградили нелестным эпитетом. Но цели своей он достиг.
Почти.
Уже вывалившись из толпы, Тоф заметил, как Мартину бросилась на шею «пышечка» в клетчатом платье. Она даже не вытирала слёз радости с миловидного личика. Это за неё делал сам Мартин. Он глуповато улыбался, и твердил, что всё хорошо. Ну, разве ему теперь до племянника сослуживца?
Вдруг на плечо легла чья-то рука. Тоф круто развернулся.
Мама?!
Бледная, осунувшаяся. Рыжие с чернью волосы, как всегда, наспех забраны в объёмный пучок между аккуратными ушками. Неизменное шерстяное платье серое, словно мостовая, сидит, как влитое, на всё ещё стройной фигуре. Но руки эти родные натруженные руки висят плетьми, горбят покатые плечи. В серо-зелёных глазах туман.
Вдруг на плечо легла чья-то рука. Тоф круто развернулся.
Мама?!
Бледная, осунувшаяся. Рыжие с чернью волосы, как всегда, наспех забраны в объёмный пучок между аккуратными ушками. Неизменное шерстяное платье серое, словно мостовая, сидит, как влитое, на всё ещё стройной фигуре. Но руки эти родные натруженные руки висят плетьми, горбят покатые плечи. В серо-зелёных глазах туман.
Она кусает нижнюю губу. Силится вытолкнуть слова из-за сведённой челюсти, но вместо этого разражается слезами. У Тофа обрывается сердце, и падает в глубокий тёмный колодец, откуда не видно неба.
Мам дядя Роффа?
Она кивает, всё ещё не в силах прервать потоки слёз.
«Но откуда ей знать?» мелькает паническая мысль, когда Тоф бережно прижимает к себе хрупкую женщину.
«Может, это слухи? Сплетни глупых женщин?»
Я была в лазарете, еле слышно произносит из глубины сыновних объятий мама. Помогала госпоже Хексен, когда их начали приносить. Тоф, их несут, похоже, до сих пор! Лазарет уже переполнен, а их всё несут. Я ушла только на часок, чтобы тебя найти, а потом назад.
А дядя, мам? осторожно напомнил ей младший Рока.
Ещё пара всхлипов, и мама всё же справилась с собой. Кетти Рока была слабой женщиной, но ради сына, порой, старалась быть сильнее.
Они принесли Текка Фрида. Обмороженного всего. Он он рассказал, что по ним ударило белым льдом. И Роффа он был ближе. Текк сказал сказал, что когда Роффа замёрз, какая-то тварь снесла ему лапой голову, как будто он был не живым форситом, а ледяной статуей зачем, Тоф?! Зачем он мне это рассказал?!
Её затрясло, и Тоффин вновь услышал глухие рыдания. Мантия грозила промокнуть на груди, но разве это беда? А сам Тоф сидел в своём глубоком чёрном колодце гулком и холодном, и отстранённо думал, что Текк, наверное, просто не хотел давать им ложную надежду. И правильно, ведь теперь она в дефиците.
Мам, наконец, смог он произнести, может, отвести тебя домой?
При слове «дом» в животе настойчиво заурчало.
Н-нет, Кетти, наконец, оторвалась от сына. Мне нужно в лазарет. Я обещала. И малышка Рута не справится пока. А ты иди! Там под подушкой стоит каша. Ещё теплая должна быть. На полке в коробе хлеб. И молоко в леднике.
Слёзы высохли. Мама вспомнила, что у неё есть голодный сын, о котором надо позаботиться. Будто бы даже приободрилась.
Как ни странно, перед лицом реальной опасности, город ожил. Он тревожно гудел, торопился, плакал, робко улыбался, напряжённо готовился. Хоронил погибших и надеялся на живых.
Взрослые говорят, что дома и стены воюют, убеждённо рассказывал Ной, когда они с Рутой, бледной и погружённой в себя, снова встретились с Тофом. На сей раз, у причалов, где готовились к отплытию несколько больших парусников. На случай, если город удержать не получится. К нам сегодня папин друг заходил. Раненый, но уверен в победе.
Они были уверены и три дня назад, играя желваками, произнёс Тоф.
Даже те, кто в лазарете, ещё надеются, глядя в одну точку, произнесла Рута. Даже самые тяжёлые.
Она с усилием сглотнула, явно вспомнив что-то неприятное.
Да уж, надежда это всё, что у нас есть, Тоф зябко повёл плечами, скрестив на груди руки. Если она уничтожила самые боеспособные части Фора, что сможем ей противопоставить мы?
Почему-то в памяти всплыл переданный матерью рассказ о гибели дяди. Этим Тоф предпочёл не делиться с друзьями слишком страшным и личным казались ему эти воспоминания раненого форсита. Просто сказал, что Роффа погиб.
Рута, со стоящими в глазах слезами, пыталась ободрить друга, но Тофа это только раздражало. Ной же потупился, сжав губы. Сочувствовать он не умел, и, видимо, интуитивно чувствовал, что с его стороны это будет выглядеть снисхождением счастливого человека. Но по тому, как побледнело лицо друга, Тоф понял, что ему тоже небезразлично горе семьи Рока.
Я сегодня спросил отца, нельзя ли вызвать к нам подмогу с Перекрёстка произнёс невпопад Ной. Но он сказал, что это невозможно, и что я должен бы уже об этом знать.
Перекрёсток, это другой мир, с которым связывается Привратник? отстранённо уточнил Тоф.
Угу.
А почему нельзя? Рута обернулась к брату.
Потому что для перемещения человека нужно создать временной и пространственный карман, в котором есть дырка. А потом этой дыркой перевернуть к своему миру. Это знаешь, сколько сил отнимает? Папа прав, конечно, это я дурак.