Говорят, у нас есть замечательная птица по имени соловей, сказал император. Говорят, лучше её нет ничего в моём государстве. Почему мне ни разу о ней не докладывали?
Никогда не слыхал такого имени, сказал министр. Наверное, она не была представлена ко двору!..
Желаю, чтобы она явилась во дворец и пела предо мной сегодня же вечером! сказал император. Весь свет знает, что у меня есть, а я не знаю!
Никогда не слыхал такого имени! повторил министр. Будем искать, разыщем!
А где её разыщешь?
Министр бегал вверх и вниз по лестницам, по залам и коридорам, но никто из придворных, к которым он обращался, ничего не слыхал о соловье. Тогда министр снова прибежал к императору и заявил, что сочинители, верно, рассказывают сказки.
Ваше императорское величество! Не верьте всему, что пишут в книгах! Всё это одни выдумки, так сказать, чёрная магия!
Но ведь книга, в которой я прочёл о соловье, прислана мне могущественным императором Японии, в ней не может быть неправды! Хочу слышать соловья! Он должен быть здесь сегодня вечером! Объявляю ему моё высочайшее благоволение! А если его не будет, весь двор, как отужинает, будет бит палками по животу!
Цзин-пе! сказал первый министр и снова забегал вверх и вниз по лестницам, по залам и коридорам, а с ним вместе забегала и половина придворных уж больно им не хотелось, чтобы их били палками по животу. И все лишь об одном и спрашивали: что это за соловей, которого весь свет знает и только при дворе никто не знает.
Наконец на кухне нашли одну бедную девочку. Она сказала:
Господи! Как не знать соловья! Вот уж поёт-то! Мне позволено относить по вечерам моей бедной больной матушке остатки от обеда. Живёт она у самого моря. И вот когда на обратном пути я устану и присяду отдохнуть в лесу, я слушаю соловья. Слёзы так и потекут из глаз, а на душе-то так радостно, словно матушка целует меня!
Девочка, сказал министр, я зачислю вас на должность при кухне и исхлопочу вам позволение посмотреть, как кушает император, если вы проведёте нас к соловью. Он приглашён сегодня вечером к императору!
И вот все отправились в лес, в котором жил соловей. Шли они, шли, как вдруг замычала корова.
О! сказал камер-юнкер. Вот он! Какая, однако, сила у такого маленького создания! Мне определённо уже доводилось слышать его!
Нет, это корова мычит! отвечала маленькая кухарка. А нам ещё далеко идти!
Вот в пруду заквакали лягушки.
Восхитительно! Восхитительно! сказал придворный священник. Теперь я его слышу! Точь-в-точь как малые колокола!
Нет, это лягушки! отвечала маленькая кухарка. Но теперь, пожалуй, скоро услышим и его!
И вот запел соловей.
Вот он! сказала девочка. Слушайте! Слушайте! А вон и он сам!
И она указала на серенькую птичку среди ветвей.
Возможно ли! сказал министр. Никак не воображал его себе таким! Уж больно простоват на вид! Верно, он стушевался при виде стольких знатных особ.
Соловушка! громко крикнула девочка. Наш милостивый император хочет, чтобы ты ему спел!
С величайшим удовольствием! отвечал соловей и запел так, что любо-дорого было слушать.
Совсем как стеклянные колокольчики! сказал министр. Смотрите, как он старается горлышком! Просто удивительно, что мы не слышали его раньше! Он будет иметь огромный успех при дворе!
Спеть ли мне ещё для императора? спросил соловей. Он думал, что император был тут.
Мой несравненный соловушка! сказал министр. Имею приятную честь пригласить вас на имеющий быть сегодня придворный праздник. Не сомневаюсь, что вы очаруете его императорское величество своим восхитительным пением!
Меня лучше всего слушать в лесу! сказал соловей, но всё же охотно подчинился воле императора и последовал за придворными.
А дворец-то как украшали! Фарфоровые стены и пол сверкали тысячами золотых фонариков, в проходах были выставлены самые лучшие цветы с колокольчиками. Беготни и сквозняку было куда как много, но все колокольчики звенели так, что ничего не было слышно.
Посреди огромного зала, где сидел император, установили золотой шест для соловья. Весь двор был в сборе, а маленькой кухарке дозволили стать в дверях ведь она уже была в звании придворной поварихи. Все надели свои лучшие наряды, и все глядели на маленькую серую птичку, а император кивнул ей головой.
И соловей запел так дивно, что у императора слёзы набежали на глаза, и тогда ещё краше запел соловей, и песнь его хватала за сердце. Император был очень доволен и хотел пожаловать соловью свою золотую туфлю на шею. Но соловей с благодарностью отказался:
И соловей запел так дивно, что у императора слёзы набежали на глаза, и тогда ещё краше запел соловей, и песнь его хватала за сердце. Император был очень доволен и хотел пожаловать соловью свою золотую туфлю на шею. Но соловей с благодарностью отказался:
Я видел на глазах императора слёзы, и для меня нет ничего драгоценнее! Слёзы императора это ведь настоящее чудо! Я награждён с избытком!
И он вновь запел своим дивным, сладостным голосом.
Ах, очаровательнее кокетства и помыслить нельзя! говорили придворные дамы и стали набирать в рот воды, чтобы булькать, когда с ними кто-нибудь заговорит. Им казалось, что тогда они сами будут похожи на соловья. Даже слуги и служанки объявили, что они довольны, а ведь это немало угодить им труднее всего. Да, соловей положительно имел успех.
Его определили при дворе, отвели ему собственную клетку и разрешили гулять два раза днём и один раз ночью. К нему приставили двенадцать слуг, и каждый держал его за привязанную к лапке шёлковую ленточку. И прогулка была ему не в прогулку.
Весь город говорил об удивительной птице, и когда двое знакомых встречались, один сейчас же говорил: «соло», а другой доканчивал: «вей!» и оба вздыхали, поняв друг друга. А ещё именем соловья были названы одиннадцать сыновей мелочных торговцев, хотя всем им слон на ухо наступил.
И вот однажды императору пришёл большой пакет с надписью: «Соловей».
Не иначе как ещё одна книга о нашей знаменитой птице, сказал император.
Но это была не книга, а шкатулка с затейливой штучкой искусственным соловьём. Он был совсем как настоящий и весь отделан алмазами, рубинами и сапфирами. Заведёшь его и он мог спеть песню настоящего соловья, и его хвост при этом так и ходил вверх и вниз, отливая золотом и серебром. На шее у него была ленточка с надписью: «Соловей императора Японии ничто по сравнению с соловьём императора китайского».
Какая прелесть! сказали все в один голос, и того, кто принёс искусственного соловья, тотчас утвердили в звании «обер-поставщика соловьёв его величества».
Теперь пусть-ка споют вместе, интересно, выйдет у них дуэт?
И им пришлось спеть вместе, но дело на лад не пошло: настоящий соловей пел по-своему, а искусственный как шарманка.
Он не виноват, сказал придворный капельмейстер. Он отлично выдерживает такт и поёт строго по моей методе!
И вот искусственного соловья заставили петь одного. Он имел не меньший успех, чем настоящий, но был куда красивее, весь так и сверкал драгоценностями!
Тридцать три раза пропел он одно и то же и не устал. Все были не прочь послушать его ещё раз, да тут император сказал, что теперь должен спеть немного и настоящий соловей.
Но куда же он делся? Никто и не заметил, как он выпорхнул в открытое окно и улетел в свой зелёный лес.
Что же это такое? сказал император, и все придворные возмутились и назвали соловья неблагодарным.
Всё равно тот соловей, что остался у нас, лучше, сказали они, и искусственному соловью пришлось петь опять, и все в тридцать четвёртый раз услышали одну и ту же песенку. Однако придворные так и не запомнили её наизусть, такая она была трудная. А капельмейстер знай нахваливал искусственного соловья и утверждал даже, что он лучше настоящего не только нарядом и чудесными алмазами, но и внутренним своим складом.
Изволите видеть, ваше величество, и вы, господа, про живого соловья никогда нельзя знать наперёд, что он споёт, а про искусственного можно! Именно так, и не иначе! В искусственном соловье всё можно понять, его можно разобрать и показать человеческому уму, как расположены валики, как они вертятся, как одно следует из другого!..
И я тоже так думаю! в голос сказали все, и капельмейстер получил разрешение в следующее же воскресенье показать искусственного соловья народу.
Пусть и народ послушает его! сказал император.
И народ слушал и остался очень доволен, как будто вдоволь напился чаю это ведь так по-китайски. И все говорили: «О!» и поднимали в знак одобрения палец, и кивали головами. Только бедные рыбаки, слышавшие настоящего соловья, говорили:
Недурно и очень похоже, да вот чего-то недостаёт, сами не знаем чего.
Настоящего соловья объявили изгнанным из пределов страны, а искусственный занял место на шёлковой подушке у постели императора. Вокруг него лежали преподнесённые ему подарки, а сам он был возведён в звание «певца ночного столика его императорского величества номер один слева», потому что самым почётным император считал место, где расположено сердце, а сердце расположено слева даже у императоров. А капельмейстер написал об искусственном соловье учёный труд в двадцати пяти томах, полный самых трудных китайских слов, и придворные говорили, что прочли и поняли его, не то они показали бы себя дураками и были бы биты палками по животу.