Бывший директор больницы доктор Амлан Басу сказал: «Самая простая реакция в мире увидеть кого-то, кто совершил ужасный поступок, заклеймить как воплощение зла и захотеть запереть его и выбросить ключ». Однако персонал, работающий в Бродмуре, должен верить в искупление или по крайней мере реабилитацию.
МНОГИЕ ДУМАЮТ, ЧТО БРОДМУР ЭТО ПРОСТО СВАЛКА ДЛЯ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ПРЕСТУПНИКОВ. НО ТЕ, КТО УВЕРЕН, ЧТО ЭТО КОНЕЧНЫЙ ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ БЕЗ НАДЕЖДЫ НА ВОЗВРАЩЕНИЕ, ОШИБАЮТСЯ.
На протяжении всей этой книги мы исследуем сложные взаимоотношения между пациентами и теми преданными своему делу сотрудниками, которым поручено войти в темные воды их сознания. Истории пациентов хоть и омерзительные и пугающие, но в конечном счете мы надеемся, все же связаны с попыткой привести как больного, так и врача к пониманию совершенного преступления. Что они сделали, по какой причине и повторится ли это снова? Может быть, это произойдет раньше, чем мы ожидаем? Как показывает случай Роберта Модсли, просто пребывание в тюрьме, особенно в те годы, не гарантировало ничьей безопасности, в том числе и самого пациента.
Могут ли врачи и их элитные команды разгадать тайны прошлого своих пациентов, постичь химию их мозга, чтобы попытаться сделать их «неопасными»? Может ли каждый быть исцелен или некоторые состояния просто не поддаются лечению? Существует ли на самом деле такое понятие, как зло? Мы исследуем психологию как пациентов, так и тех, кому поручено ухаживать за ними. Что привлекает людей к этой работе, что удерживает их там, как она меняет сотрудников и как влияет на окружающих?
Как мы относимся к тем, кого боимся, кем не хотим стать, но кем бесконечно зачарованы? Что можно сделать с теми, кто представляет опасность для себя и других и никогда не выздоровеет? Лечить их или просто сдерживать? Это самые опасные люди, которых когда-либо порождало наше общество. Слово «выбор» нужно хорошо обдумать общество произвело этих людей, подавляющее большинство из них появилось в семьях, где с ними обращались отвратительно, а не они изначально были ужасными. Если они платят долг обществу заключением в тюрьму, должно ли, в свою очередь, общество им что-нибудь? На эти вопросы нет простых ответов, и, возможно, их не должно быть. Вероятно, достаточно просто поднять эти вопросы и подумать, какими могут быть ответы.
ЕСЛИ ПРЕСТУПНИКИ ПЛАТЯТ ДОЛГ ОБЩЕСТВУ ЗАКЛЮЧЕНИЕМ В ТЮРЬМУ, ДОЛЖНО ЛИ ИМ, В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ, ЧТО-НИБУДЬ ОБЩЕСТВО?
Когда вы проходите обратно через двустворчатые двери и забираете свои вещи из плексигласовых контейнеров, когда идете к автостоянке и машине, когда покидаете Бродмур, почти невозможно устоять перед искушением погуглить имена мужчин, которых встретили в тот день, это человеческая природа. Помните парня, с которым вы столкнулись на кухне в реабилитационном отделении? Его молодое лицо потом мелькает в газетных статьях и судебных отчетах. «Каннибал», кричат заголовки. А парень, который остановил вас в коридоре и сказал что-то странное и жуткое, оказывается, педофил и убийца.
Правда в том, что в Бродмуре множество разных историй: от проблемных молодых людей до сотрудников, чья семья работала в больнице в течение нескольких поколений. Это истории людей, которые причинили вред другим, и тех, кто хочет им помочь. Это история правды, скрытой за легендами, фактов, стоящих за безумными сообщениями СМИ, и реальности, существующей за мифом.
1. История
До тех пор, пока Джонатану не разрешили в 2014 году снимать телесериал, Бродмур был закрыт для камер, а его 800 сотрудникам запрещалось обсуждать пациентов за стенами больницы. Отчасти поэтому а отчасти из-за многих громких случаев, доведенных до сведения общественности средствами массовой информации, Бродмур, из всех больниц строгого режима в Британии, всегда имел особенную власть над воображением широких масс.
Большинство людей, с которыми мы беседовали для книги, думают о Бродмуре как о тюрьме, изолированной от мира на продуваемой всеми ветрами пустоши в километрах от любого человеческого жилья. Все вовсе не так. Бродмур это больница на восточной окраине шумной и многолюдной деревни, всего в 65 километрах от центра Лондона. Согласно сельскому и даже немного идиллическому значению названия «Бродмур»[5], рядом расположено несколько местных природных заповедников. По дороге в Сандхерст, к югу от деревни, которая называется так же, как и одно из отделений Бродмура, раскинулся красивый лес Эдгбарроу. На северной окраине Кроуторна находится участок особого научного значения[6], Хит-Лейк и второй такой участок, от Сандхерста до Оулсмурских болот и пустошей, включая Уайлдмур-Хит, можно найти на юго-востоке. Люди верят, что эти причудливые сказочные места на протяжении десятилетий служили убежищем для многих сбежавших из Бродмура убийц. Но это совсем не так.
Кроуторн довольно приятен, немного старомоден и беден. В центре находится вечно забитая машинами автостоянка Lidl[7], которая часто является ареной мелких дорожных инцидентов местные жители проскальзывают на парковочные места, не дожидаясь своей очереди, и вызывают тем самым гнев водителей рядов машин, стоящих у бюджетного супермаркета. В деревне все именно так, как вы ожидаете. Магазин с рыбой и картошкой фри, букмекерская контора, мясная лавка, китайская еда навынос. Это местечко совершенно заурядно и обычно во всех отношениях, кроме одного.
БРОДМУР ЭТО НЕ УЖАСНАЯ ТЮРЬМА, А БОЛЬНИЦА НА ВОСТОЧНОЙ ОКРАИНЕ ШУМНОЙ И МНОГОЛЮДНОЙ ДЕРЕВНИ, ВСЕГО В 65 КМ ОТ ЦЕНТРА ЛОНДОНА, ГДЕ ОЧЕНЬ ЖИВОПИСНО.
Кроуторн административный район графства в юго-восточном беркширском округе Брэкнелл-Форест, входящий в состав городского района Рединг-Уокингем. Сегодня его население составляет около 7000 человек, но в середине XIX века это была крошечная деревушка, пока пара важных событий не сделала ее более заметной на карте местности.
Знаменитый Веллингтонский колледж открылся тут в 1859 году. Из этого учебного заведения вышла одна из немногих местных знаменитостей Кроуторна, ставший известным за пределами Бродмура сэр Энтони Селдон, политический биограф и директор Веллингтонского колледжа. Год спустя открытие железнодорожного вокзала Кроуторна ознаменовало собой веху общественного массового транспорта, впервые просочившегося в Кроуторн. Затем, конечно, и Бродмур в 1863 году открыл свои ворота, что ознаменовало период быстрого роста деревни.
Первыми заключенными Бродмура были 95 женщин, прибывших туда в 1863 году (большинство из них убили собственных детей в результате послеродовой депрессии). Сначала он был задуман как викторианская психиатрическая больница.
Бродмур был основан на идеалистических и часто дальновидных принципах. Все ранние пациенты при поступлении проходили определенные стандартные процедуры: медицинский осмотр, собеседование с врачом и только потом их отправляли в приемное отделение. Лечение включало в себя свежий воздух, труд, физические упражнения и регулярное питание. Для многих, перенесших ужасы жизни в бедности и нищете викторианской эпохи, приют был именно таким подлинным и исцеляющим убежищем от тягот внешнего мира и трудностей, которые во многих случаях могли подпитывать психические заболевания или преступные деяния. Одним из инновационных методов терапии было «лечение ревенем», при котором пациенты получали в среднем 20 килограммов этого «успокаивающего» растения в год. Хотя по сравнению с современным использованием в Бродмуре фармацевтических препаратов, в те годы программа медикаментозной терапии практически отсутствовала, тогда все же применялись седативные средства.
Был только один женский блок, на строительство которого ушло меньше времени, чем на пять мужских. Они были закончены и открыты в феврале 1864 года, и там поселились некоторые известные заключенные, в том числе знаменитый художник Ричард Дадд, который убил своего отца, и Эдвард Оксфорд, совершивший неудачное покушение на убийство королевы Виктории.
В 1903 году Джордж Гриффит так описал это место: «Единственное сходство Бродмура с тюрьмой состоит в том, что никуда нельзя попасть, не отперев или не заперев прочных дверей и железных ворот. Но внутри нет никаких признаков ограничения свободы. В мужском крыле вы видите мужчин, блуждающих по длинным, просторным коридорам, или сидящих в больших, хорошо обставленных общих комнатах, читающих, курящих, глядящих в окна, или застывших неподвижно, думающих и мечтающих о мире, который нам не принадлежит.
Точно так же и в женском крыле: кто-то из женщин сидит в коридорах, вяжут и вышивают, какие-то читают или разговаривают в общих комнатах или молчат, занятые своими странными думами. В соседней комнате кто-то сидит за роялем и играет, может быть, какую-нибудь обычную музыку, а возможно, какое-то странное собственное свое творение, а другие сидят на стульях и в креслах и слушают»[8].
ДЛЯ МНОГИХ ПЕРВЫХ ПАЦИЕНТОВ, ПЕРЕНЕСШИХ УЖАСЫ ЖИЗНИ В БЕДНОСТИ И НИЩЕТЕ, БРОДМУР БЫЛ ПОДЛИННЫМ И ИСЦЕЛЯЮЩИМ УБЕЖИЩЕМ ОТ ТЯГОТ ВНЕШНЕГО МИРА И ТРУДНОСТЕЙ.
Тогда, как и сейчас, в Бродмуре кипела оживленная культурная и духовная жизнь. В викторианской больнице регулярно проходили драматические спектакли и концерты. Пациенты мужского и женского пола были строго разделены, и танцы разрешалось устраивать только для женщин раз в две недели. В новой больнице с первых дней появился внимательно спланированный новый центр для посетителей, и семьи и друзья пациентов приветствовались в учреждении.