Ой ты, мать моя Россия
Ой ты, мать моя Россия,
В сердце льет драматургия,
Рубануть бы все с плеча,
Да любовь к тебе сильна!
Ты как мачеха бываешь,
Сыновей, народ свой давишь,
А ведь я тебя люблю,
Жить иначе не могу!
Как же счастья мне напиться,
Как ненастьем не умыться,
Подскажи мне, мать моя,
Русская моя земля!
Всех скитаний непроглядных,
Что в безверье, непонятных,
Позабыть бы не смогу,
Болью дышит по нутру!
Знаю, впереди дорога,
И поющая тревога:
Как ты будешь без меня,
Мать моя земля моя?!
Может, и настанет время
И иссохнет скорби бремя,
Бог вернет нам все и вся
И откроет небеса!
Шесть-шесть-шесть
Противостоящий Богу
Дух порочащий, во тьме
Подозрительность вселяя,
Дьявол ходит по земле!
Отвергая свет надежды,
Ложью навевая лесть,
Метит черным в наши души
Цифр порядок шесть-шесть-шесть!
Зло, раздор его стихия,
Похоть в страсти не благой,
Перемешивая мысли,
Нас толкают в грех земной!
Он, презрев и ненавидя,
Сея зависть в глубине,
Разочарованьем жизни
В разум льет тебе и мне!
Велик дьявольский соблазн
Перед глупостью людской.
Не единым хлебом сыты
Страхом, подлостью, враждой!
И азарт надежд безумных
Цифр порядка шесть-шесть-шесть
Суммой со стола рулетки
В жизнь несет плохую весть!
Веры нет, бездушьем стелет,
Жажда денег наша цель.
И все мало, мало, мало
Кружит лихо карусель!
Ненасытность и безверье,
Жадность, трусость, низость, месть
Дьявол нам в судьбу дарует
Цифр порядок шесть-шесть-шесть!
Когда ты слышишь, как поет Орфей!
В летнем саду под шум цикад сварливых
Теплом налитых августовских дней
Грудь наполняет свежестью великой
В преддверье тихом сладостных страстей.
С просторов зримых, веянных погодой,
Оставив в прошлом то, чего так жаль,
Себе поверю, что пройдут невзгоды,
Раздумьем сладким бросив мысль вдаль.
Улыбкой в счастье суету оставлю,
Вздохну привольно, мягко, глубоко.
Вернется вера с искренней молитвой,
Теплом согреет тело, как вино.
Чаруясь тишью, снизошедшей с неба,
Под россыпь жемчуга таких горящих звезд,
Мысль шальная, может, рядом где-то
Поднимет в этот дивный вечер тост!
С запахом ветра, полетевшим к дому,
В чаяньях нежных веру отыщу.
В мечтах благих желанного, простого
На душу негой чисто расстелю.
Радушно сердцу в час такой блаженный,
Когда с небес струится благодать,
Когда душой ты слышишь глас Господний
И вновь надежду хочешь отыскать.
С кудрявых яблонь в шелесте манящем
Под ароматом яблок наливных,
Мягкой слезой ланиты омывая,
Взгрустнув, напомнит о годах былых.
Память откроет прошлого страницы
В годах минувших, словно один день,
Той безмятежностью прекрасного в природе
Когда ты слышишь, как поет Орфей!
Какая благодать с утра!
Какая благодать с утра!
Какое нежное дыхание,
Тепла зимы очарование,
И сладостью душа болит.
А неба гладь, что так парит,
Купая в пуховой постели,
Рисуя белым даже тени,
Во вдохновенье на пределе.
И воздух, этот чистый воздух,
Простором свежести пьянящий,
Так сладко, тихо говорящий,
Во славе празднества объятый,
Живому сердцу лишь понятный,
С широко дышащей груди.
Очами ясно вдаль узри
Это величие зимы!
В навеянном ладонью Бога
Для хаоса здесь все убого.
Погода только для любви,
Душой ее благоволи
Земную жизни благодать,
Как смысл разуму дышать
Всей красотою бытия,
Где жизнь твоя, как и моя!
Запомни этот миг блаженства,
Желаний грешных совершенство,
Всей плотью сердца возлюби
Утро не лета, а зимы!
Пусть встретит всех нас впереди
И Божий дар, и день Крещения,
И чуда Рая провидение!
Не вдохновил Владимир Маяковский
Не вдохновил Владимир Маяковский,
И Мандельштам строкой не вскрыл нарывы.
Возможно, в жизни так гораздо проще,
Когда ты сжег душевные порывы.
В те времена, уже былых столетий,
Мир был другой им, а не нам понятный.
Мне не нужны железные доспехи,
Когда в ладони ствол восьмизарядный!
Строки убоги и слова пустые,
То теребят, щекоча, то хохочут.
Когда слеза к моей щеке крадется,
Ее давно уже душа не хочет.
Береза
Не вдохновил Владимир Маяковский
Не вдохновил Владимир Маяковский,
И Мандельштам строкой не вскрыл нарывы.
Возможно, в жизни так гораздо проще,
Когда ты сжег душевные порывы.
В те времена, уже былых столетий,
Мир был другой им, а не нам понятный.
Мне не нужны железные доспехи,
Когда в ладони ствол восьмизарядный!
Строки убоги и слова пустые,
То теребят, щекоча, то хохочут.
Когда слеза к моей щеке крадется,
Ее давно уже душа не хочет.
Береза
Ветер утренней шевелит рябью,
В хоре листьев шелестом поет.
Из-под неба, с тучи, своим хладом
Дождь тоской сегодня не прольет.
Солнца луч, толкая тени светом,
Теплым расползается вокруг,
И береза, в косы облаченна,
Зеленью мне машет, словно друг.
Ты о чем грустишь, моя береза,
Ветки прядью шелка распустив,
Неужель тебе так одиноко
В летний сладострастный лейтмотив?
Подивись на небо голубое,
Обласкайся ветром во плоти,
Девушкой-красой на косогоре,
Не печалью в сердце разбуди!
Мне ль не принять грудью нараспашку
В душу твою чувственную дрожь
В том ежевечерье так желанном,
Что в жару обеденную ждешь?
Может, солнца жар тебя печалит,
Что ползет в грядущего часы,
Иль ты думаешь о том, о главном,
Как и я сегодня, о любви!
На музыку Рахманинова
(концерт 2. Адажио)
Слыша Рахманинова музы,
Вдыхая стон его души,
Я говорю Вам: «Безвозвратно
Потеряны у нас мечты!
Надежды те, что обгорели,
И вера, что уже мертва
Я здесь сегодня, в Беларуси,
Где не живет страна моя!
Где болью льет всегда без края
И правды, как и счастья, нет.
Одна лишь в бездну переправа,
В которой ночь, а не рассвет.
Где в землю смотрит грусть безбрежно
И горе ходит за спиной.
Где так давно и бесконечно
Народ мой обручен с бедой».
Как меня черт сюда занес?
Бывало в жизни, просыпаясь,
Не помнишь кто с тобой лежит.
И незнакомая квартира,
И с бодуна башка трещит!
И не до шуток, без одежды,
И неудобно за вопрос:
«Откуда ты такая, Леди?
Как меня черт сюда занес?»
Москва, централ большой Бутырка
Москва, централ большой Бутырка,
На Пасху в сборке люду тьма.
Всех на этап в тот праздник Божий
Собрала древняя тюрьма.
Таджики, русские, узбеки,
Грузины, белорусы есть,
Азербайджанцы и армяне
Всех наций и не перечесть.
Сто человек, а может, больше.
Меж стен дым, как туман, лежит.
Взяв слово, поясняет жулик,
В словах тех мудрость говорит!
Как будто Библию читает
Достойный в жизни арестант.
Обняв рукой таджика-брата,
Он старший здесь над всеми брат.
Конкретны образные речи,
Слова Вора имеют вес.
Смотря с улыбкой на таджика,
Он произнес: «Христос воскрес!»
Чабан не медлил своей мыслью,
Как с гор, слетел его ответ.
Серьезно головой качая,
Он выдал так: «Базара нет!»
Смехом, как бурей всемогущей,
Сменив «Во истину воскрес»,
Ответила Бутырка сборкой
На Пасху к празднику в довес.
Историю я слышал эту
От арестанта, что там был,
Стихом как формой изложений
В строке своей лишь повторил.
Быть может, мне и не дано
Быть может, мне и не дано
Достойной жизни на земле,
Если темны так небеса
Начертанного по судьбе,
Когда не станешь на поклон
С протянутой рукой стоять,
Когда решаешь за себя,
Где воздухом тебе дышать!
Несправедливо ну и пусть,
Раз мне с несчастьем по пути,
Я буду радость там искать,
Где нет надежды и мечты!
Когда обман блажен вокруг
В порочных деяниях мирских,
Я во главу себе возьму
С основ понятий воровских!
В ответе буду за себя,
За свое слово, совесть, честь!
Предупреждаю, господа:
Сегодня я охочусь здесь!
Израиль
Моисей Бельферман
«Меня зовут Бельферман Моисей Исаакович. Родился 10 марта 1935 года. Жили родители в Харькове, в бараке тракторного завода. Позже переселились на съемную квартиру. Отца оставили в гражданской обороне. Эвакуация матери с двумя малолетними детьми. Потом приехал отец, но вскоре, в возрасте сорока двух сорока трех лет, его мобилизовали в армию. Послали на курсы минометчиков. И в действующую армию.