Иннокентий невольно замедлил ход возле пылающего яркими огнями шикарного казино и с детским любопытством стал разглядывать новехонький "Мерседес" на пьедестале.
Машина призывно мигала прохожим тройными фарами и с китайским акцентом бибикала известную русскую народную песню: "Тройка с бубенцами" (сказывалась близость китайского местечка к границам бескрайней Сибири!).
Зеркальные пуленепробиваемые двери казино то и дело бесшумно разъезжались, пропуская сюда и туда хамоватых полутрезвых мужчин и нагловатых полупьяных женщин.
Два жирных китайца, ряженых в средневековые одежды, под мандаринов, почтительно и с достоинством кланялись входящим.
Что наша жизнь? задумчиво вдруг (но, возможно, не вдруг!) вопросил, обращаясь ко всем, попугай, и сам же ответил: Игра!
Один мандарин (с зеленой серьгой в красном носу!) немедленно погрозил пернатому болтуну грязным пальцем.
Другой мандарин (с красной серьгой в зеленом носу!) хищно щелкнул зубами и до отвратительного наглядно изобразил, как порвет птице клюв.
Да кто ты такой? разозлилась пичуга. Да кто вообще вы такие? прокричала она, возбужденно подпрыгивая и воинственно пуша перья.
А ты кто такой? не ожидали и растерялись китайцы (тут еще стал собираться народ!).
Вы, что ли, ослепли? натурально возмутился попугай.
Мы не ослепли! ответили мандарины, угрожающе нависая над Иннокентием.
А ну, приготовиться к драке! воинственным фальцетом скомандовал Конфуций, в то время как его спутник униженно пал перед мандаринами ниц и примирительно забормотал что-то типа "братство, свобода, любовь и терпение"
83.
Всего на минуточку притормозим стремительный бег нашей истории, которая, подобно горной реке, вольнолюбиво низвергается с отвесных скал жестокой реальности в безбрежное море осознания, и уподобимся солнцу, которое неспешно восходит (а не выпрыгивает!) на Востоке и также неторопливо закатывается (а не проваливается!) на Западе.
Важно понять, что отнюдь не угрозы двух глупых китайцев понудили униженно пасть ниц лучшего в мире воина и аскета!
Со слов все того же Конфуция, Ю (Иннокентию то есть!), практически не было равных в рукопашном поединке!
Он в совершенстве владел всем арсеналом приемов ведения ближнего и дальнего боя, умел, когда нужно, становиться невидимым и перемещаться в пространстве со скоростью звука или света и при желании мог спокойно противостоять эскадрону кавалеристов, пехотному полку, танковой дивизии, а также передовым войскам стратегического назначения!
Но в том и заключался парадокс, что он ни под каким видом не желал никому противостоять!
Забегая вперед и невольно предупреждая многие невероятные приключения нашего героя, можно сказать без преувеличения, что на этой земле не рождалось существа, более сопереживающего чужой боли.
Иннокентий в полном смысле испытывал немыслимые физические муки при виде страдания детей или стариков, женщин или мужчин.
Он всей душой стремился избежать насилия что, собственно, и было единственной причиной, по которой он отказывался драться!
Насилием насилие не победить, полагал Иннокентий, и уж лучше подставить обидчику щеки
В том-то, по нашей догадке, и состояло величие нашего героя, что он всех своих прошлых, злейших и будущих, потенциальных обидчиков разом простил.
Но в том-то и ребус: как, будучи сильным но будучи слабым! еще и уцелеть в этом мире?..
84.
У бульварной тумбы с красочной рекламой жареных в касторовом масле тараканов Иннокентий живо заинтересовался уличным кидалой, виртуозно манипулирующим игральной костью и тремя пластиковыми стаканчиками.
Познай самого себя! вдохновенно и афористично, гнилым ртом выкрикивал шпанского вида оборванец со слезящимися на морозе глазами.
Несмотря ни на что, он широко улыбался благодаря чему выглядел не старым и не молодым.
С носа, губ, бровей и ушей у него, как сосульки, свисали железные серьги.
Проворно тасуя стодолларовые купюры, он щедро делился с зеваками добытыми истинами типа "глупый не умный!", "богатый не бедный!", "смелый не трус!", "кто успел тот и съел!"
Время от времени находились смельчаки, что пытали удачу и, разумеется, проигрывали.
Кто не проигрывал сразу тот проигрывал позже, и все равно проигрывал!
Кто не проигрывал сразу тот проигрывал позже, и все равно проигрывал!
Сама по себе игра мало занимала Иннокентия он любил наблюдать людей за игрой.
"Вообще, в людях что-то есть!" считал наш герой, инстинктивно, впрочем, не углубляясь в суть этого прелюбопытного размышления.
А я лысый, по-твоему, Ю? донеслось из-под тряпки.
Иннокентий поспешно стянул с клетки платок и немедленно приоткрыл плетеную дверцу меньше всего он желал ущемить чью-либо свободу, хотя бы и птичью!
Эх, поиграем, наконец, как люди! воскликнул Конфуций, радостно затрепетав разноцветными крылышками.
Иннокентий невольно подумал, что и не догадывался о дремлющих в птице человечьих страстях.
Ловите миг удачи, пусть неудачник плачет! проникновенно процитировал оборванец первое правило любого российского кидалы.
Эх, где наша не пропадала! встряхнулся Конфуций, по-хозяйски располагаясь на плече своего верного спутника.
Нам нечем играть, тихо, дабы не быть услышанным, прошептал Иннокентий.
Не бывает такого в природе, чтобы не было ничего! громко и во всеуслышание возмутился попугай, провокационно постучав клювом по медальону. Природа не мы, она пустоты не выносит!
Иннокентий молчал.
Он не знал, что и думать: с одной стороны, он еще никогда, никому и ни в чем не отказывал, но с другой говорящая птица потребовала от него единственно дорогого, что у него вообще имелось!
Я знавал эти игры, когда ты еще не родился! бахвалилась птица прямо в ухо Иннокентию.
Он открыл медальон и с грустью поглядел на родных и любимых: малютка Софи, как всегда, ему улыбалась, жена, как обычно, глядела из-под нахмуренных бровей.
Играй, будь что будет! выкрикнул Конфуций, отвлекая Иннокентия от сомнений.
Трус не играет в хоккей! кстати подметил кидала.
Но только наш герой расстался с медальоном как ему вдруг послышался голос дочурки:
Папаня, не проиграй меня!
Уже нами играешь! цедила сквозь зубы Аленушка.
Тут Иннокентию сделалось не до игры: что-то пробормотав, он выхватил медальон из трясущихся рук кидалы и бегом устремился прочь от страшного, иссушающего душу искушения.
Пусть неудачник плачет! донеслось, когда он сворачивал за угол
85.
А в Москве между тем
На покрасневших от крови водах (шампанского!) элитного бассейна никчемно покачивались изрешеченные пулеметным огнем туши бабищи, по прозвищу Сучье Вымя, и ее многочисленных клевретов.
Похоже, в живых сохранились лишь Джордж, по-прежнему прикованный к позорному столбу, и лапчатый гусь.
Покуда китайские урки возились с цепями, гусь бегал вперевалку вдоль кромки бассейна и громко гагакал, призывая свою драгоценную хозяйку вернуться к жизни!
Братья меньшие, как правило, не забывают своих благодетелей!
Но тут из пролома в стене возникли двое в масках (ростом повыше и ростом пониже!), вооруженные до зубов новенькими гранатометами, и в пух и прах разнесли незадачливых китайцев.
А ну, который тут Джордж! поинтересовался тот, что повыше, весело переводя взгляд с гуся на человека и обратно.
Он! с перепугу, понятно, выкрикнул гусь, кивая на крупье.
Ну и гусь вы, однако! пристыдил его наш герой.
От такого слышу! нервно огрызнулся гусь.
Молчать! вдруг, прикрикнул Пониже и грубо сорвал с гуся бриллиантовое ожерелье.
Настоящее, скажешь? удивился Повыше, бесцеремонно отнимая ожерелье у товарища по оружию.
Подделка! тоскливо откликнулся гусь.
А вам, кажется, слова не давали! разозлился бандит и в сердцах пнул птицу ботинком под зад.
Сучье Вымя! осиротело пожаловался гусь и горестно захлопал крыльями совсем, как бывало, когда бабища была еще жива, и вообще.
Сам такой! завопил вдруг Пониже стреляя в истерике по гусю из гранатомета.
На минуточку всем показалось будто белая метель залетела и закружилась над водами шампанского с кровью.
Ну, ты, мля, даешь растерянно пробормотал Повыше, видя, как у него на глазах бриллианты тают и превращаются в слезы
86.
В Чите, наконец, в то же время
Заходящее солнце едва пробивалось сквозь густую завесу облаков.
Иннокентий сидел на приступке песочницы посреди огромного двора и с тоской поглядывал на зашторенные окна тринадцатого этажа четырнадцатиэтажного дома.