Нянчиться.
И вовсе нет! Хочешь, чтобы я тут пел тебе дифирамбы и обсыпал комплиментами?
Влада хитро улыбнулась:
Хочу!
Не капризничай! Тебе это не идет. Всему должно быть свое время.
А говоришь, что я слабая женщина.
Ты, прежде всего, настоящая женщина, а не избалованная фифа. Если бы мне нужна была такая, то я бы здесь не сидел. Их пруд пруди. Проголодалась?
Нет! выпалила и, смягчившись, добавила: пока не хочу. Я умею готовить. Если не торопишься, могу удивить.
Не тороплюсь. Я же сказал все эти дни, я весь твой!
Владислава мило улыбнулась, Герман заметил чувство неловкости, тщательно скрывающее девушкой, поэтому поспешил предложить:
Пойдем, прогуляемся.
Я не против. снова улыбнулась. А как же обед? Я же обещала продемонстрировать свою уникальность.
Этого предложения я не упущу. Более того. Обещаю быть подмастерьем.
Идет! Мне надо пару минут.
Принимается. Я вымою чашки.
В скором времени они вышли из квартиры и Владка потянула его в другую сторону от лестницы:
Мне надо заскочить в учебный корпус, на минутку.
Надо, значит зайдем. он словно уперся и тянул ее к лестнице.
Герман! Так ближе.
По мосту «вздохов» вспомнил он. Его поведение показалась Владе странным, но она не спешила делать выводы. Герман отпустил ее руку: Ты беги, я подожду тебя на улице, у входа в учебный корпус.
Не хочешь показываться на глаза преподам?
Точно! Есть такой грешок.
Владислава понимающе улыбнулась и побежала по своим делам. Герман, облегченно вздохнув, сбежал вниз по лестнице, мелькнул на аллее и, бросив взгляд на проход между корпусами, именуемый студентами «мостом вздохов», пошел в обход.
В зимнее время темнеет рано и, несмотря на праздничные украшения улиц фонариками, многие предпочитали сидеть в теплых домах, а не мерзнуть на улице. Так и Герман с Владиславой, побродив по уже знакомым до мелочей улочкам учебного городка, вернулись к ней, смеясь, и подшучивая друг над другом, приготовили незатейливый обед и уплетали его за две щеки.
Давай, красавица, начал Герман: пока я добрый, засыпай вопросами, отвечу на любой.
Да я как-то и не погрязла в них, чтобы забрасывать. Хотя, парочка есть. парень кивнул и отставил тарелку чуть дальше, собираясь доесть все, что на ней было, но уже неторопливо. Помнишь наше первое знакомство?
А у нас было второе? Прости, я понял, что ты имела в виду первую нашу встречу.
Именно! Ты не забывай, я русская и могу неточно выбрать фразу.
Проехали. Я давно разбираюсь в том, что ты хочешь выразить без правильных английских фраз.
Отлично! Так вот, ты как-то заговорил о Пари.
А! В те дни ты могла вспыхивать как спичка и доказывать свою правоту.
Я не о клубе спорщиков, хотя он мне тоже любопытен. Я о мифе.
Удивление, а вернее настороженность появилась на лица Германа и Влада заметила, как он тщательно это прятал.
Миф Ты о сказках Ну просто, если я не ошибаюсь, мы говорили об этом, после твоего факультатива.
Да, да, все правильно. Я хочу знать, откуда ты так хорошо разбираешься в легендах таджиков?
Из интернета! Только я не знал, что это их легенды.
Мне кажется, ты намного больше знаешь, чем хочешь показать.
Как же мне льстит твое мнение обо мне. Но ты же спросила не для того, чтобы похвалить меня.
Не для того. Мне хотелось твоего пояснения этого мифа.
Моего пояснения? И чем же это вызвано? Герман изменился в лице. Вся мальчишеская беспечность испарилась и Владе даже показалось, что он стал старше. Прищурила глаз, задержала взгляд на его лице. Смутилась, но ответила:
Сны. Понимаешь, они какие-то странные. Мне часто снятся Гаргульи.
Гаргулии?
Ну да, те, что застыли в камне, в проходе, ведущем в учебную часть.
Поэтому ты бегаешь по мосту.
Нет. Редко пользуюсь им, когда спешу, так же короче. пояснила и ждала от него ответа на свой вопрос.
Гаргульи, говоришь. Я не рассматривал их с этой точки зрения. Сегодня же тщательно изучу каждую статую.
Изучи, изучи.
Обязательно! Снятся И что тебе кажется странным? Эти изваяния кому угодно запомнятся.
Я никому не рассказывала эти сны, даже Мире. Странным образом они вообще были мной забыты, как вдруг, всплыли в моей памяти, с такой четкостью, словно это было наяву и только что.
Хочешь поделиться? он поднялся, убрал со стола тарелки, хотя не доел, как собирался. Затем поставил чайник и хозяйничал, будто Влада была у него в гостях, а не наоборот. Она молчала, наблюдала за ним, не испытывая ни радости, ни чего-либо другого, пока он снова не заговорил с ней: Так давай, я внимательно слушаю. сел и сделал глоток горячего кофе.
Влада обхватила чашку двумя руками, когда ладони согрелись настолько, что жар побежал по ее жилам к самому сердцу, она словно проснулась и заговорила:
Да, странные сны, словно я уношусь в них. Так четко я воспринимаю звуки, запахи и все остальное Я там, во сне, первые минуты думаю, что нахожусь в лесу. Густом, мрачном. За толстым стволом дерева, которое на моем пути, живописная поляна. На ней, в ярком свете, падающем от полной луны, танцуют девушки. Их лица и голоса настолько прекрасны, что нет сил, оторвать свое внимание от них и идти своей дорогой. Они словно привораживают. И когда я, следуя их зову, делаю шаг к ним, девушки превращаются в ярких птиц и разлетаются.
Милая! Ты большая фантазерка! Это же сон! Хотя, я бы на твоем месте сменил факультет. Неравен час эти занятия доведут тебя до
Сумасшествия, хочешь сказать.
Нет. До написания книг.
Ну, тебя. Я с ним делюсь сокровенным, а он.
А я не менее внимателен к твоим словам, чем ты ко мне откровенна. Просто я не знаю, чем могу помочь. Я простой парень
Ты не постой парень! Влада сорвалась на крик. Ты Тиштрай, сражающийся с Пари. Я видела тебя в последнем бою! Это от твоих стрел они пали звездами на землю, а Гаргулии, призванные на их стражу, окаменели!
Влада! Герман подошел к ней и обняв, насильно увел из кухни. Глаза ее блестели, словно в них собралось множество бенгальских огней, губы и щеки пылали как в горячке, а ее саму трясло. Его легкие прикосновения к ее голове, будто бы снимали жар, успокаивая и убаюкивая. Милая моя Канарейка! Ты такая необычная, просто неземная! В какой же семье родили и воспитали такое чудо?
В роду Гаев.
Это многое объясняет. усмехнулся он, хотя глаза были серьезны. Только Влада этого не видела. Она вообще ничего не замечала, полностью находясь во власти своего желания высказать Герману все и услышать ответы. Герман не пользовался ее состоянием, он, наоборот, в данный момент был как заботливый старший брат, старающийся оградить свою любимую сестренку от любых сложностей и бед, обнимал ее, закрывая своим мощным торсом от жестокого мира. Канарейка! Скажи, как мне воспринимать твой СОН, как комплимент, или констатацию факта моего уродства?
Ты прекрасен! Ты так красив был тогда, в том мире. И сегодня, ты не менее великолепен. Твой один взгляд испепелит любые нечисти!
Может, ты заснешь? он гладил ее по голове, шепча на ухо. Тебе просто необходимо выспаться и забыться.
Герман! Ты можешь даже потребовать этого, но ты не знаешь главного. Я никогда не забуду! Понимаешь, я не из тех девочек, что держат голову полупустой. Я не смогу забыть. Я Гай!
Да, да, ты Гай. И Мира, и мама с папой. Но у человека есть один недостаток. Хотя, возможно, это и особая привилегия, дарованная Иисусом короткая память.
Нет! мотала она головой. Это ты не понимаешь! а он, словно ребенка, принялся укачивать ее, шепча:
Тише! Тише, тише
Все, все. отстранилась Влада. Не надо со мной как с младенцем.
Ты довольно взрослая девочка. Видно я простудил тебя, прогуливая зимними улицами. Пойду, сделаю горячего чаю.
Влада промолчала. Уселась с ногами на диван, закуталась в одеяло. Нечто незнакомое внедрялось в ее голову, но сила семьи не пускала ЭТО в нее. Она чувствовала родовую поддержку и уже начинала стыдиться того, что чуть не выдала тайну семьи, открываясь чужому человеку. В голове уже звучали слова родных о безопасности, о том, что надо скрывать ото всех кто они есть и прочее, прочее, прочее
Вот, выпей, нашел у вас в шкафчике травки, думаю, это что-то похожее на чай.
Правильно думаешь. Это сбор трав из нашего края. Дэн, брат отца, сам собирал, для нас со Славкой.
Дружная у вас семя. Крепкая. он не спросил, утвердил.
Именно так. отозвалась Влада, снова грея ладони о чашку. Герман видел, она уже пришла в себя, а минутная слабость улетала. По ногам сквозило, даже не по ногам, а как-то странно, то сверху, то снизу дул ветер. Герман посмотрел на окно, оно было закрыто. Пожал плечами и присел напротив.