Вы же такие законопослушные, поддел ее Леднев.
У себя дома, быстро ответила Мэри.
Ответ Михаилу не понравился. Но отступать было поздно.
Глава 3
Насчет совместной поездки с американкой Леднев договорился довольно легко. Повезло, что шла реорганизация. Места лишения свободы МВД спихнуло в министерство юстиции, а там еще толком не приняли.
Генерал, новый начальник УФСИНа, слыл либералом. Он лично принял Мэри и Михаила, при них позвонил начальнику колонии подполковнику Корешкову и велел не чинить гостям никаких препятствий.
«Хозяин» на другом конце провода был, похоже, не в восторге от такого распоряжения. Генерал выслушал и сказал: «Так надо». И прибавил: «Ну, придумай что-нибудь».
Мэри была приемом довольна. А на Леднева разговор генерала с начальником колонии навевал нехорошее предчувствие. Не могут менты так просто раскрыть свои учреждения нараспашку. А если обещают с три короба, жди подвоха.
Ехали поездом, в вагоне эсвэ. Путешествие с женщиной в одном купе всегда выглядит двусмысленно. Попробуй потом кому-то доказать, что ничего не было. Но подобные тонкости Мэри не смущали. Вагон эсвэ был для нее не более, чем русской экзотикой, на которой она собиралась сделать неплохие деньги. А ради денег можно перетерпеть и некоторые неудобства.
Они ехали туда, где люди страдали за совершенные преступления. А пока видели по обеим сторонам дороги, как страдают обычные простые люди, ничего не укравшие, никого не убившие. Без водопровода, газа, отопления и теплого туалета разве жизнь?
Мэри фотографировала обшарпанные железнодорожные станции, покосившие заборы, провалившиеся крыши, деревенских мужиков и баб, больше в ватниках, чем в нормальной одежде. «Ее интересует одна чернуха», злился Леднев.
Хуже было то, что Мэри оказалась совсем не общительной женщиной. Ее не интересовала личная жизнь Михаила. Женат он или не женат. Есть у него дети или нет. И оставляла без внимания его робкие попытки что-то узнать о ней.
Тогда Леднев заговорил о ее работе. Спросил, что она хотела показать в своем альбоме о легионерах. Мэри ответила вопросом: а что он понял? Михаил пожал плечами. Он понял только то, что легионеры никчемные люди, сделавшие убийство своей профессией. Но он об этом и раньше знал.
Они порочны, сказал Леднев. Поэтому у них такие отталкивающие лица, даже у самых, казалось бы, красивых. Тебе нравится снимать порок?
Напротив, мне нравится красота, сказала Мэри.
Но в легионерах нет красоты.
Как это нет? Тебе не кажется, что ты можешь чего-то не видеть?
Почему тебя заинтересовала именно эта колония? спросил Михаил. Концентрацией порока?
Мэри промолчала, не попыталась даже отделаться общей фразой. Это было, по меньшей мере, невежливо. Стало ясно, что работать в колонии им будет непросто.
Леднев разговорил американку нечаянно. Отметил, как быстро она одевается. Мэри понравилась эта похвала. Она сказала, что это у нее от отца, офицера полиции. А еще она хорошо стреляет, хотя охотой не занимается, и легко переносит голод и физическую боль.
То, чем она гордилась, было странно. Но что еще удивительней, на вторые сутки она перестала скрывать от Леднева свои прелести. То ли от презрения к нему, как мужчине, то ли чувствуя, что ей просто грех стесняться своего красивого тела.
Ты взяла с собой купальник? спросил Михаил.
Я ничего не забываю, ответила американка. Мы пойдем в баню, да?
Последний вопрос она произнесла по-русски с сильным акцентом.
Это русская традиция, особенно в северных наших областях, пояснил Леднев.
О, я знаю! снова по-русски воскликнула Мэри.
Она полезла в сумочку, достала старую пожелтевшую фотографию, витиевато обрезанную по краям. Так обрезали снимки раньше, полвека назад.
Что бы ты сказал об этой женщине?
Это была, несомненно, мать Мэри, почти одно лицо, только без челки. Тот же прямой взгляд. Та же линия губ. Женщина с твердым характером. Но говорить об этом не стоит. Можно обидеть.
Я бы сказал, что эта фотография сделана в СССР. Видишь, как обрезана. И платье в горошек. И белый кружевной воротник.
Раньше во всем мире фотографии обрезали примерно одинаково, возразила Мэри. И платья носили одинаковых расцветок и одного фасона. И прически.
Леднев пожал плечами:
Тогда я так скажу: это твоя мать, она тоже любила затыкать мужчин за пояс, и ты унаследовала ее характер.
Глава 4
Валька Брысина ворвалась в кабинет к капитану Ставской без стука, шмякнулась на стул без разрешения. Коротконогая, пухлая, большие груди. Деревенские мужики таких любят. И заголосила, теребя в руках телеграмму.
Сидевшая за письменным столом Ставская оторвалась от бумаг. Брысина ей не нравилась. Некрасивая, грубая, истеричная. Заставить бы ее выйти, а потом зайти, как положено. Но тут особый случай. Кажется, мать у Вальки все же померла.
Ставская пробежала глазами текст телеграммы. «Мамка скончалась. Отпросись похороны. Варвара». Подумала: этого мне еще не хватало.
Только что вышло временное разрешение в исключительных случаях предоставлять заключенным краткосрочные побывки. Так сказать, в порядке гуманности. Только как бы Ставской этот эксперимент боком не вышел.
Она вспомнила, что говорилось в приговоре Брысиной. Накануне свадьбы Валька убила отчима, потом кастрировала его и сама отнесла отрезанное хозяйство в милицию, будучи при этом в невменяемом состоянии. Когда допрашивали, отвечала, что ничего не помнит. Всю вину взяла на себя мать Вальки, но в прокуратуре ей не поверили. Следователь пригласил гипнотизера. Вальке оживили память, она рассказала все, как было. Ее показания, в отличие от тех, которые дала мать, были куда более правдоподобными. А спустя месяц, окончательно придя в себя, она эти показания подтвердила.
Да не сбегу я! вскричала Валька.
Нам разрешены поездки только по железной дороге. А у тебя дело срочное. Надо лететь. Не дадут денег на самолет, понимаешь?
Я с баб соберу, отвечала Брысина.
Пошли к начальнику колонии. Там Валька упала на колени и начала умолять во весь голос. А Ставская сидела, гадая, чем закончится для нее эта сцена. Корешков выслушал арестантку с благодушным выражением лица. Потом велел ей выйти и сказал отряднице:
Сама заварила кашу, сама и расхлебывай.
То есть? не поняла Ставская. Какую кашу я заварила?
А зачем привела? Могла бы сразу отказать. На кой черт нам эти заморочки! Вези ее теперь сама.
Николай Кириллович, вы серьезно? возмутилась Ставская. А концерт? Половина номеров из моего отряда. А если сбежит? Или чего натворит? Тут контролер должен ехать.
Брысина девка со сдвигом, согласился Корешков. Но если ехать, то только тебе.
Значит, это как бы мое личное дело? Хотите, чтобы провалилась?
Ну, ты ж у нас самая гуманная, самая душевная, начальник колонии не скрывал иронии. Тебе и лезть в эту петлю.
Думаете, петля? совсем по-бабьи спросила Ставская.
Корешков развел руками.
Все от тебя зависит. Тут, как говорится, пан или пропал. Кстати, телеграмма не заверена врачом. Вдруг
Какой вдруг? сказала Ставская. Там деревушка десять дворов, даже фельдшера нет. А мать у нее давно больна. Я читала письма. Хотяничего нельзя исключать. Не жалко вам потерять меня?
Подполковник посмотрел сонно, равнодушно.
Томочка, ты же знаешь: я очень тебя жалел, но ты этого не оценила.
Глава 5
Деньги собрали быстро. Арестантки из отряда Ставской написали заявления. Мол, просят вычесть из их заработка пятьдесят рублей. Теперь на самолет хватало в самый раз. Но Валька сказала, что от Владимира до ее деревни автобусы не ходят, придется брать такси. Туда обратно почти 300 километров. Пантеры переписали заявления, исправили цифру 50 на 100. Но пока то да се, день склонился к вечеру, время, когда в банке выдают деньги, вышло. Выезд пришлось отложить на завтра. Отчасти это было даже кстати.
Ставская приодела Вальку во все свое и строго предупредила:
Не вздумай меня при людях начальницей называть.
А как же тогда? вытаращилась Брысина. Отрядницей?
Тамарой Борисовной. И не вздумай пить на поминках. Если что не так, уволят меня в момент. А мне нужно дочь ставить на ноги.
Валька ничего не ответила.
Другие начальницы отрядов подходили к Ставской, выражали сочувствие и ужасались перспективе: неужели и им придется вот так ездить, если вдруг у их пантер кто-нибудь помрет?
На другой день банк выдал деньги только к обеду. Но неприятности продолжались. В аэропорту выяснилось, что все забронированные билеты до Нижнего Новгорода только что проданы.
Есть же у вас места для стюардесс. Начальница сядет, а я на полу посижу, сказала Валька.
Кассирша покрутила пальцем у виска.
Ты что мне, сучка, крутишь? взвилась Валька. Ты обязана нас посадить: мы по телеграмме!