Один из самых запутанных и острых вопросов психологии о соотношении отражения (психики) и деятельности решался Ломовым с позиции единства «внешнего» и «внутреннего», сформулированной и обоснованной С. Л. Рубинштейном (1957). «Любое внешнее действие опосредствуется процессами, протекающими внутри субъекта, а внутренний процесс так или иначе проявляется вовне. Вместе с тем под влиянием внешнего изменяется и внутреннее» (Ломов, 1984, с. 212). С данной позиции психика не может рассматриваться как особая (внутренняя, интериоризированная) деятельность, тождественная по своему строению деятельности внешней. Во-первых, это порождает необоснованное «удвоение» деятельности, ее дублирование. Во-вторых, такая трактовка психики опирается на идею интериоризации, механизм которой остается неясным. В-третьих, аргументы, которые выдвигаются сторонниками этой концепции (например, феномены интериоризации), могут быть интерпретированы в терминах динамики форм и уровней психического отражения. «Задача психологии разобраться в той специфической структуре психических процессов, которая характеризует некоторую определенную деятельность, а не сводить одно к другому» (Ломов, 1984, с. 214).
Представления о психологическом строении индивидуальной деятельности были разработаны Ломовым на материале исследований различных видов операторского труда. По его мнению, механизм психической регуляции деятельности предмет ее собственно психологического изучения представляет собой многоуровневую систему, компонентами (или составляющими) которой выступают мотив, цель, концептуальная модель, план деятельности, действия, а также процессы переработки текущей информации, принятия решения, проверки результатов и коррекции действий. В качестве системообразующего фактора (ведущего регулятора) деятельности полагается вектор мотив ^ цель. Ломов отмечает, что предметное содержание ее психологического механизма задается конкретной системой отношений, в которую включен действующий индивид. Уровни регуляции деятельности тождественны уровням психического отражения.