А между тем время шло. Мама в последний раз оглядела стол, приготовленный для разговенья[25], и заглянула в окно. Снега больше не было, всё было тихо.
«Пора будить детей!» подумала она. Но Маня уж проснулась сама и, сидя на кровати, расчёсывала свою длинную косу. Коля тоже бодро вскочил. Тогда мама подошла к Тасе. Девочка крепко спала, сжавшись в комочек.
Жалко будить! сказала мама, проводя рукой по её спутанным волосам.
Ничего, мамочка, буди! вступилась Маня. А то, если мы без неё уйдём, она потом плакать будет! И, наклонившись над сестрёнкой, она проговорила: Таська, вставай, в церковь пора!
Но та только промычала что-то и зарылась носом в подушку. Тогда мама легонько стала тормошить её, но крепок первый детский сон не просыпалась Тася.
Няня озабоченно поглядывала издали, потом вступилась и она.
Давайте-ка я попробую голубушку мою побудить. А то поздно, одеваться ведь пора!
Обхватила няня вялое детское тельце и посадила Тасю на кровати. Тася открыла глазки, посмотрела на всех удивлённо, ничего не понимая, потом опять повалилась на подушку.
Ну вот! Я ведь так и знал, что она не сможет идти! сказал Коля. Пусть спит! А нам пора!
Я совсем не сплю! неожиданно выговорила Тася, вдруг снова садясь на кроватке и усиленно моргая слипающимися глазками. Я это так! нарочно!..
Дети покатились со смеху, но мама услала их одеваться, а няня тем временем натянула Тасе чулочки, надела туфельки и обтёрла сырым полотенцем сонное личико.
СТАРАЙСЯ, ЧТОБЫ И НА ДУШЕ У ТЕБЯ БЫЛО ТАК ЖЕ ХОРОШО, НЕ ССОРЬСЯ НИ С КЕМ
Тася глянула на висевшее на стуле белое платьице, и ей стало весело, и глаза уж не закрывались больше.
А ты скорей, скорей, матушка, торопила её няня, сейчас в колокол ударят!
Распустила ей няня косичку, насадила на маковку голубой бант, и побежала Тася по комнатам.
Странно так было: ночь, а никто не спит!
Сунулась она в столовую и ахнула. Подошла поближе к обеденному столу, чтобы разглядеть всё получше: куличи с разноцветными цветами, облитые белой и розовой глазурью, толстый окорок, от которого так вкусно пахло, яички пёстренькие и много ещё чего другого.
Только что хотела Тася отковырнуть изюминку от ближнего кулича, как вбежала Маня.
Таська! Куда ты пропала? Ведь мы уж идём!
Спустились все с лестницы, пахнуло влажным ночным воздухом. Любопытно глядела Тася вокруг. Никогда ещё в жизни не была она ночью на улице, даже жутко немножко было. Но всё было как всегда: ехали извозчики, шли люди, только магазины были закрыты.
Скоро приехали в Колину гимназию.
В огромной передней, около вешалок, было так много народа, что Тася оробела. Молча дала себя раздеть, искоса посматривая на передних дам, негромко разговаривавших между собой. Коля сейчас же убежал от них, и, проходя по коридору, Тася увидела в стеклянные двери множество гимназистов, которые шумно разговаривали между собой. Потом их поставили парами и повели наверх. Поднялись за ними и Тася с мамой по широкой лестнице и вошли в церковь.
Пахло ладаном, перед иконостасом горели и мигали, как звёздочки, огоньки свечей, что-то басом читал диакон, потом звонко и согласно запели гимназисты с клироса. Тася улыбнулась: ей понравилось.
Потом все взяли свечи, дали и Тасе, и она осторожно держала её и смотрела, как чуть колебался и вытягивался светлый огненный язычок. Но, взглянув на маму, спохватывалась, начинала креститься и кланяться низко, как няня. Прислушиваясь к тому, что пели на клиросе, она узнавала иногда слова из выученных молитв и радовалась им, как знакомым.
Вдруг всё зашевелилось, из алтаря вышел священник, гимназисты один за другим чинно понесли образа и красивые золотые хоругви[26]; и пошёл, потянулся вон из церкви крестный ход, и мало-помалу затихло пение вдали. Тася осталась в опустевшей церкви и недоумевающе посмотрела на маму.
Они сейчас вернутся! успокоительно шепнула ей та.
И правда, вот уж слышно снова движение за закрытыми дверями, вдруг раскрылись они, и звонко и победно грянул хор:
«Христос воскресе из мёртвых! смертью смерть поправ»
Широко открыла Тася глазки, даже дух немножко захватило от странной, непонятной радости, глянула на маму, а у той тоже светлое, радостное лицо. Наклонилась она к дочке:
Христос воскресе, детка! и поцеловала три раза.
Да и кругом все целуются. Смешно и весело! совсем особенно как-то! Сияющими глазами смотрит Тася вокруг, поют певчие так радостно, старенький священник уж не раз выходил из алтаря и говорил всем:
Христос воскресе, детка! и поцеловала три раза.
Да и кругом все целуются. Смешно и весело! совсем особенно как-то! Сияющими глазами смотрит Тася вокруг, поют певчие так радостно, старенький священник уж не раз выходил из алтаря и говорил всем:
Христос воскресе!
И вся церковь отвечала ему:
Воистину воскресе!
И Тася тоже говорила, сначала тихонько, потом во весь голос радостно крикнула, так что дама, стоявшая рядом, поглядела на неё и улыбнулась.
Заутреня кончилась, и хоть Маня и просилась остаться на обедню, мама забрала детей и уехала домой.
Ярко горели лампы во всех комнатах, точно ждали гостей. В столовой кипел самовар. Мама поспешила усадить Тасю за стол, кругом шумели и говорили старшие, звенела посуда, но Тася вяло всё ниже клонила головку, и ей трудно было даже пить свой чай.
Едва помнила она, как пришла няня и увела её спать.
Зато наутро проснулась Тася раньше всех, даже няня ещё сладко посапывала в своём уголке. Села Тася на кроватке, весело оглянулась кругом.
Сегодня Пасха! сказала она себе тихонько, улыбнулась и, как была, в длинной рубашечке, босиком, осторожно перебежала в «своё царство» на ковёр, где тоже крепко спали ещё все игрушки.
И вдруг радостно пискнула и поспешно наклонилась к кукольному низенькому столику: пасочка на нём стояла крошечная и тоже с цветочком наверху, куличик с кулачок и яички пёстренькие сахарные на блюдечке.
Не феи ли добрые здесь ночью побывали?! Знает Тася, какие феи!
Вот праздник и для её деток! Пора их будить!
Первого взяла Мишу старенького, вынула его из кроватки, где под вязаным одеяльцем спал он вместе с фарфоровой собачкой. Поцеловала его три раза в облезлую любимую мордочку и нарядила в чистую, красивую рубашечку, что чисто выстирала и выгладила няня уж несколько дней тому назад. Посадила к столу и дала ему яичко самое крупное.
Рядом хотела поставить собачку, да вдруг вспомнила и так и застыла с протянутой рукой Ведь её она обещала отдать Коле, если приведётся попасть на заутреню
Неужели же так и отдать? Ах, как жалко! Может быть, оставить? Ведь никто не знает?
Поставила собачку около Мишки, вон ей тут как уютно, и Миша её любит. А Коля только разобьёт, пожалуй. Пусть уж стоит никто не узнает!
Потом кукол подняла, одела в лучшие платья и вокруг стола рассадила. Красиво вышло так, что хоть картину пиши. Только на собачку старалась не смотреть: неприятно как-то было
А тут и няня проснулась, подивилась на Тасю и потащила её одеваться. Вбежал Коля.
Таська, ты встала? Одевайся скорее, будем после чаю яйца катать[27]. И Петя обещал прийти, я просил пораньше!
Сейчас, сейчас! ответила Тася, не глядя на брата.
«Отдай собачку! отдай собачку!» настойчиво твердил ей внутри какой-то голос.
ВБЕЖАЛ КОЛЯ: «ОДЕВАЙСЯ СКОРЕЕ, БУДЕМ ПОСЛЕ ЧАЮ ЯЙЦА КАТАТЬ»
«Не отдам», упрямо ответила ему Тася и даже головой тряхнула.
Ай-ай! сейчас же закричала она, потому что в это время как раз няня чесала ей волосы. Ай, няня, зачем ты меня дёргаешь?
Сама, матушка, головой трясёшь! Нешто я тебя дёргаю? удивилась няня.
Конечно ты! сердито ответила Тася.
Али с левой ножки встала? усмехнулась няня. Зачем в такую рань поднялась, спала бы!
Немножко надутая вышла девочка в столовую, но вид нарядного стола опять развеселил её.
Вошла мама, ещё раз похристосовалась и подарила огромное красное яйцо, а в нём курочки, цыплятки и красивый, длиннохвостый петушок. Расставила их Тася вокруг чашки своей, покрошила кулича немножко и сама за чай принялась.
Какая ты сегодня беленькая, чистенькая! ласково сказала ей мама. Старайся, чтобы и на душе у тебя было так же хорошо, не ссорься ни с кем, не капризничай!
Тася потупилась, покраснела, и невкусным вдруг стал кулич с миндалём и изюмом.
Все понемножку разошлись из-за стола, а Тася всё сидела и задумчиво крошила корочку.
Таська, что же ты? Иди же! позвал её Коля.
Отстань! ответила она ему, соскочила со стула и побежала искать маму.
Мама была в кухне и совещалась о чём-то с Дашей.
Мамочка, тронула её Тася за руку, а мамочка! Если кто обещал, так надо непременно чтобы сделал?
Да, да, непременно! скороговоркой ответила мама, на минуту переставая говорить с кухаркой.
А если кто не сделает, так он плохой? Даже если никто не узнает? Да? настойчиво допрашивала Тася, теребя мать за руку и стараясь снизу заглянуть ей в глаза.