Но ее вопрос остался без ответа. И тогда Корнелия приблизилась к кровати Однако в тот же миг, испустив пронзительный вопль, женщина рухнула в обморок и выронила из рук масляную лампу. Посреди широкого ложа, сплошь залитого кровью, лежало обезглавленное тело ее отца
Аякс, услышав крик, вбежал в дом и ворвался в спальню, уже охваченную огнем. Пламя пожирало мертвое тело и вплотную подобралось к лежащей без сознания женщине, у которой открылось кровотечение. Голова мула зловеще скалила зубы
Раб своим плащом сбил пламя с одежды Корнелии и, взвалив ее на руки, бросился вон из горящего дома. Он бежал и пронзительно кричал:
Пожар! Пожар! На помощь!
За ним по каменной мостовой тянулся кровавый шлейф
Когда молодая госпожа пришла в сознание, служанка тотчас позвала отца семейства. Луций-старший наклонился над своей невесткой, разглядывая ее болезненное лицо.
Как ты себя чувствуешь, дочка? заботливо спросил он.
Что случилось? спросила Корнелия бледными губами.
Луций-старший вздохнул, отвернулся в сторону и не сразу отвечал:
Худшее позади. Главное, что ты жива, и медики говорят, что скоро поправишься
Я потеряла ребенка? спросила Корнелия, и слезы блеснули в ее глазах.
Не волнуйся, дочка. Ты еще подаришь мне внука. У вас с Луцием будет много детей.
Мой отец всхлипнула Корнелия, к которой начала возвращаться память. Как они могли так поступить с ним?
Ярость блеснула в глазах Луция-старшего, и он заговорил отрывисто, сдерживая нарастающий гнев:
За свободу и награду эти жалкие ублюдки продали своего хозяина Лепиду! Они все поплатятся. Я тебе обещаю. Квинт не заслуживал такой смерти. Его убили во сне Хорошо хоть, что он, скорее всего, ничего не почувствовал Но есть и добрые вести. Пожар потушили, большая часть ценностей спасена, не расхищена. Вот немного окрепнешь, и мы с тобой отправимся в путь.
Я скоро увижу Луция? оживилась Корнелия, и румянец зарделся на ее бледном лице.
Скоро, дочка, скоро задумчиво проговорил Луций-старший.
Накануне в сенате был оглашен новый список проскрипций, и хотя себя он в нем не увидел, Луций Кассий решил не дожидаться того времени, когда загребущие руки Марка Лепида дотянутся и до его имущества.
Лаодикея. Сирия.
Ветер потянул с моря, развевая пурпурный плащ с золотым окаймлением подобно знамени бога войны Марса, скачущего верхом на вороном коне по улицам опустевшего города. Всадник бойко спешился у подножия холма, на котором за мощными крепостными стенами высился дворец, наследие ушедшей в прошлое эпохи Селевкидов. И солдаты, дежурившие у ворот, за которыми открывался дворцовый сад, приветствовали легата IV Сирийского легиона Луция Кассия Лонгина. Юноша, передав поводья своему оруженосцу, нырнул в сад, поднимаясь по широкой каменной лестнице. Цветы в саду пленяли взор и источали одурманивающий аромат, от которого у Луция с непривычки едва не закружилась голова. Он замедлил шаг, любуясь цветами и вдыхая пряные запахи. Но вот впереди показались люди, и он продолжил свой путь. Странная процессия привлекла внимание римлянина. Седовласый старичок, опираясь на посох, шел впереди, позади него тянулась вереницею многочисленная свита. По аккуратно подстриженным бородам и шапочкам, венчающим головы, Луций признал в них иудеев. И, вспомнив об обряде обрезания, усмехнулся, но внезапно с ним поравнялся человек, который глянул на него с высоты своего исполинского роста так, что римлянин тотчас изменился в лице и ускорил шаг.
Вскоре Луций вошел в крытую колоннаду, где прятался от палящего полуденного солнца проконсул Сирии, как раз в то время, когда слуги уносили сундуки, наполненные золотыми монетами. Гай Кассий, выдавив улыбку на своем лице, поднялся с курульного кресла навстречу племяннику и заключил его в объятия:
Луций, мальчик мой.
Дядя, спросил Луций, кто те люди, которые только что вышли от тебя?
Иудеи, неохотно отозвался Гай Кассий. Гиркан, этнарх (т.е. правитель народа), некто Авимелех или Малих, его подручный. Тот великан, которого ты, быть может, приметил наш верный друг и союзник, тетрарх Галилеи Ирод.
А зачем они приходили? осведомился Луций, но тотчас пожалел о своем вопросе. Гай Кассий внезапно вспылил:
Долг принесли! но вот он уже смягчился, и прежняя улыбка засияла на лице его. Мальчик мой, тебе об этом лучше не знать. Тем более, что вызвал я тебя совсем по другому делу. Нам придется повременить с походом в Египет
Почему? Что случилось? забеспокоился Луций.
Я получил послание от Брута, сказал Гай Кассий. Он сообщает, что наши противники начали переброску войск в Македонию. Сегодня я отправлю конницу в Каппадокию, а завтра выступят в поход легионы
Так это ж добрая весть! обрадовался Луций, просияв.
Ты меня не дослушал, мрачно заметил Гай Кассий. Твой легион останется здесь, в Сирии.
Луций тотчас помрачнел:
Почему? Вы мной не довольны? Я не оправдал ваших ожиданий?
Не в этом дело, Луций, резко возразил Кассий. Пойми, мне нужен надежный тыл. Мы покарали Долабеллу. Но Сирия это богатая провинция, и я хочу быть уверен, что в мое отсутствие здесь ничего не случится. Гай Кассий Пармский и его корабли на море, а ты на суше, это мой оплот и прикрытие тыла.
Луций вздохнул.
А вот так себя вести не подобает, укоризненно покачал головой Кассий. Это римские матроны вздыхают и обижаются на своих мужей. А здесь армия, и ты возглавляешь доблестный IV легион, который воевал под началом Кассий не договорил, вспомнив, что легион этот был когда-то у Цезаря.
Но я хочу настоящего дела, чуть слышно возразил Луций.
Понимаю, ты рвешься в бой, тебе хочется доказать всему миру, что ты не трус. И, поверь, мальчик мой, такая возможность тебе вскоре представится. Как только я покончу с предателями, которые мне отказали в помощи, я призову тебя, пообещал Гай Кассий.
Правда? оживился Луций.
Клянусь Юпитером Капитолийским, побожился Кассий и, взглянув на вошедшего слугу, кивком обратился к нему: «Что тебе, Пиндар?»
Хозяин, пришел человек из порта. Он передал вам это, отпущенник протянул вощеную дощечку. Прочитав надпись, Гай Кассий улыбнулся:
Добрая весть, Луций. Встречай гостей. Брат мой уважил меня своим посещением.
А Корнелия? взволнованно спросил Луций.
Она ждет тебя, торжественно объявил Гай Кассий. Беги, лети, мчись к ней на крыльях любви!
Иудеи возвращались в родные края. Гиркана и его спутников сопровождали посланные Кассием римские воины. Ехали верхом вдоль побережья. С моря веяло прохладой. На востоке вдалеке в небо уходили горные вершины. В окрестностях финикийского Тира остановились на ночлег. Разбили шатры. Развели костры. Гиркан после тяжелого дневного перехода возлег на ложе, желая в обществе своих ближайших соратников передохнуть и полакомиться фруктами. На вечерю был приглашен также Ирод, сын Антипатра-идумеянина, прокуратора Иудеи, который был предательски отравлен во дворце Гиркана. В убийстве отца Ирод подозревал Малиха. Правда, враги примирились еще в Ерушалаиме, до поездки в Лаодикею. И теперь Малих, не подозревая, что над ним сгущаются тучи, преспокойно возлежал в шатре напротив Гиркана, тот расспрашивал его о взглядах религиозной партии, к которой принадлежал Малих.
Мы, саддукеи, неукоснительно следуем букве Закона. Разве в книге Моисея где-нибудь сказано об ангелах или воскресении мертвых?
Владыко, при всем уважением к вам, позвольте мне не согласиться с вами, с улыбкой, в которой сквозило самодовольство, заговорил Малих. А что сказано в первой книге Торы Берейшит? он прочел по памяти: «И создал Адонаи Элохим человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душою живою». В каждом человеке живет дух Божий, Его дыхание, иначе говоря, душа, которая не может умереть. Поэтому мы, фарисеи, верим в бессмертие души. И почитаем предания старцев, которые нам заповедали множество полезных обычаев, отсутствующих в Торе. Например, омовение рук перед едой, чаш, скамей. Благодаря хакимам (мудрецам), мы знаем, души злых людей обречены на вечные мучения, души же праведников после их телесной смерти переселяются в другие тела
Он был так увлечен беседой с первосвященником, перед которым ему удалось блеснуть своей ученостью, что не услышал шороха за спиной. В этот миг в шатер вошли двое римских воинов, вооруженных мечами. Гиркан при виде их мертвецки побледнел и замер, открыв рот и глотая воздух словно рыба, выброшенная на берег. Ирод же, как ни в чем не бывало, смаковал вино, подарок римского проконсула. Малих, заметив, наконец, как изменился в лице Гиркан, попытался повернуться в направлении его неподвижного взгляда. Как вдруг острое, словно бритва лезвие меча вошло в его тело между лопатками, а другое проткнуло череп Гиркан увидел конец лезвия, вышедшего из груди Малиха и разорвавшего ему одежды, рот, из которого хлынула кровь, глаза, круглые от ужаса Воины вытащили клинки и нанесли еще несколько ударов. Первосвященник при виде этого зрелища потерял сознание, а, когда пришел в себя, глядя, как из шатра волокут мертвое тело, спросил у Ирода, сохранявшего безмятежность: