Луций Кассий видел приближающегося врага, и его сердце прыгало в груди, волнуемое сладостной истомою.
«Наконец-то, этот день настал, восторженно думал юноша. День моего прославления!»
Когда враг подошел на достаточно близкое расстояние, он поднял руку вверх. Тотчас округу огласил бодрый звук трубы, и воины легиона двинулись навстречу неприятелю, медленно идущему в сомкнутом строю. В «черепаху» полетели тяжелые копья-пилумы, которые втыкались в щиты, застревая в них.
Воины из легиона Луция Кассия после первого броска, обнажив мечи, тотчас выставили вперед щиты, ожидая ответа, и он не заставил себя долго ждать. Метнув свои копья и бросая ставшие бесполезными громоздкие щиты, воины Антония с обнаженными мечами устремились вперед. Легионеры сошлись в рукопашной
Луций Кассий глядел на серебряного орла своего легиона, который парил над полем битвы, до него доносились ожесточенные крики, удары мечей, он видел искаженные злобою лица солдат, своих и чужих, павших воинов, истекающих кровью. Лезвие гладиуса скользнуло по шее, из которой хлынул кровавый фонтан, легионер, у которого навсегда отпечатался ужас в глазах, медленно опустился на землю, рядом с ним через мгновение рухнул другой вражеский кинжал, прорвав кольчужный доспех, по рукоять вошел в его грудь. Струйка крови брызнула изо рта третьего легионера. Вскоре все смешалось на поле боя, и Луций уже не знал наверняка, где его человек, а где неприятель.
Тем временем, на правом крыле воины Мессалы обрушились на легионы Октавиана с таким рвением и упорством, что те вскоре не выдержали напора и попятились назад, а затем и вовсе обратились в паническое бегство, пытаясь спастись за стенами военного лагеря. Однако в отверстые ворота ворвался конный разъезд. Всадники кавалерийской турмы, рубя на скаку врагов длинными мечами, носились по лагерю, и вдруг заметили, как рабы в спешке уносят чей-то паланкин. «Это носилки Октавиана», решили воины и метнули ему вдогонку дротики. Вскоре Мессала, запыхавшийся, на своем коне примчался к Бруту и порадовал его новостью: «Victoria! Caesar убит!»
Впрочем, вскоре выяснилось, что Октавиан выскользнул из западни. Его врач накануне увидел сон и так напугал им впечатлительного юношу, что тот, ощутив внезапный прилив сил, самостоятельно оседлал коня и до рассвета бежал из лагеря, который теперь воины Брута, вместо того, чтобы довершить разгром неприятеля, принялись безудержно грабить
Антония тоже никто не видел, даже поговаривали, будто он в страхе укрылся на болоте, но это была лишь доля правды. На самом деле, пока когорта ветеранов Цезаря сражалась одна с целым легионом Луция Кассия, Марк Антоний незаметно вел свой легион в тыл неприятеля. Они шли той дорожкой, что была в тайне от врага проложена посреди болота, заросшего высоким тростником, который теперь скрывал их из виду. И вскоре оказались возле неприятельского лагеря. Перебив немногочисленную охрану, воины Антония подожгли палатки, первым пал шатер главнокомандующего Гая Кассия, который возвышался над лагерем. Это было начало конца
Легионы Кассия, увидев воинов врага, зашедших с тыла, заметили, что лагерь их взят. Вернулся прежний суеверный страх, который быстро превратился в панический ужас. Стройные ряды дрогнули и подались назад.
Луций Кассий не понимал, что происходит, он метался на коне, пытаясь задержать своих бегущих солдат, но тщетно Копье внезапно ударило его и сбило с ног, он вывалился из седла и больно ушибся, но тотчас вскочил на ноги, сорвав с себя пробитый доспех, который в тот миг спас ему жизнь. Мимо него опрометью пробежал знаменосец, потрясая орлом легиона. Выхватив орла из рук бегущего, Луций Кассий воскликнул: «За республику!» и бросился вперед
Гай Кассий с немногими сопровождающими отступил к Филиппам и поднялся на холм, с которого открывался широкий вид на равнину. Римлянин был глубоко подавлен неудачей. Он с тревогой вглядывался вдаль, но столб пыли, поднятый бегущей конницей, препятствовал обзору.
Хозяин, обратился к нему Пиндар. Взгляните. Кто-то приближается
Кассий напряг слабое зрение и увидел большой отряд конницы. Это были всадники, посланные Брутом; но Кассий этого не знал.
Я поеду и посмотрю, предложил Пиндар. Это могут быть наши.
Нет, резко отозвался Кассий. Поезжай ты, Титиний.
Титиний пустил коня вскачь и устремился навстречу неизвестности. Всадники заметили его, признали в нем друга Кассия и радостно окружили его, бряцая оружием.
Кассий напряг слабое зрение и увидел большой отряд конницы. Это были всадники, посланные Брутом; но Кассий этого не знал.
Я поеду и посмотрю, предложил Пиндар. Это могут быть наши.
Нет, резко отозвался Кассий. Поезжай ты, Титиний.
Титиний пустил коня вскачь и устремился навстречу неизвестности. Всадники заметили его, признали в нем друга Кассия и радостно окружили его, бряцая оружием.
Кассий изменился в лице, похолодел, словно его окатили ушатом ледяной воды, и смирился со своей судьбой, тихо проговорив дрожащим голосом:
Вот до чего довела нас постыдная жажда жизни на наших глазах неприятель захватывает дорогого нам человека!
Он выхватил кинжал, тот самый, которым наносил удары по уже мертвому телу тирана, и протянул его Пиндару со словами:
Я держал тебя при себе ради этого дня.
Пиндар в ужасе отшатнулся от своего господина:
Хозяин, я служил вам исправно долгие годы и готов умереть за вас, но этого я не сделаю.
Освободи меня от позора! прокричал Кассий хриплым, сорванным голосом. Тогда Пиндар, роняя слезы, выхватил из ножен меч и отсек голову своему господину. С тех пор слугу Кассия никто не видел. Говорят, он вернулся в Италию и на могиле любимой жены заколол себя
***
Лидия, услышав плач ребенка, вошла в комнату госпожи и потихоньку, чтобы не разбудить ее, приблизилась к колыбельке, взяла младенца на руки и вздрогнула, как громом пораженная, при звуках властного голоса:
Дай мне его.
Служанка повернулась, взглянула на госпожу и передала ей ребенка. Корнелия обнажила свою грудь, полную молока, и младенец жадно прильнул к ней губами.
Найди кормилицу, почти шепотом проговорила Корнелия, не глядя на рабыню. Ни сегодня, так завтра молоко кончится, и что будем делать?
Да где ж я ее найду? всплеснула руками Лидия. Мы, чай, не в Риме. Я тут никого не знаю.
Не найдешь, велю выпороть, тихо, но с угрозой проговорила мать, передавая дитя служанке.
В Тарсе Киликийском нашли пристанище старик Луций Кассий и его невестка. За тысячу аттических драхм в год они снимали в этом городе квартиру в доме наподобие римской инсулы. Когда до Киликии долетела весть о поражении республиканцев под Филиппами, старик Кассий долго не решался сообщить об этом Корнелии, которая была на седьмом месяце беременности. Но однажды все-таки проговорился. Они возлежали за обеденным столом, и он сказал осторожно:
Дочка, я тебя ненадолго оставлю. Мне надо съездить по делам.
Как? И вы меня хотите бросить? заволновалась Корнелия и тотчас дала волю слезам.
Дочка, да не волнуйся ты. Я вернусь скоро, пытался успокоить ее старик Кассий.
И Луций так говорил, всхлипывала Корнелия. Но ушел на войну, оставив меня одну. Теперь и вы
Но я же уезжаю не на войну. Она закончилась начал, было, старик Кассий, но его голос осекся. Он понял, что сболтнул лишнее.
Корнелия изменилась в лице и испуганно проговорила:
Закончилась? А Луций? Где он? Вы что-то знаете? Говорите!
Старику Кассию пришлось все рассказать, при этом он постарался утешить ее словами:
На войне бывает всякое, поверь, мне доводилось участвовать во многих сражениях и далеко не всегда удачных. Я слышал, Валерий Мессала остался жив. А он был легатом у Брута. Я поеду в Грецию и всё разузнаю. Нельзя терять надежду
Корнелия поднялась из-за стола и, молча, пошла в свою комнату, в дверях она вдруг обернулась и проговорила с лихорадочным блеском в глазах:
Он вернется. Непременно вернется!
Старика Кассия не было уже третий месяц, и его долгое отсутствие тревожило Корнелию. Она понимала, что тех денег, которые остались, надолго не хватит, а с рождением ребенка траты непомерно выросли. Приходилось во всем себя ограничивать, и такая жизнь римлянке, привыкшей к роскоши, была не по нраву. Она еще лежала в постели, отягощая себя размышлениями о своем туманном будущем, когда вбежала сияющая служанка и объявила:
Госпожа, хозяин вернулся!
Луций, встрепенулась Корнелия и бросилась навстречу любимому мужу. Но на пороге комнаты появился старик Кассий. Он склонился над колыбелью и долго рассматривал спящего младенца, как будто не замечая присутствия невестки.
Отец, тихо, бледными губами произнесла она. Вы нашли его?
Старик Кассий, наконец, удостоил своим вниманием взволнованную женщину, мельком взглянув на нее, потом махнул рукой, дескать: «После, потом поговорим», и поспешно вышел из комнаты. Впрочем, за обеденным столом он все же рассказал о своем путешествии: