В третьей главе я анализирую возможности становления российского мусульманства в качестве политического субъекта, проясняю геополитический и идеологический контексты данного становления. Как я показываю, мир отходит от однополярной модели в сторону многополярной, и одним из таких полюсов может стать евразийское пространство с ядром в виде Российской Федерации.
Российская политическая элита руководствуется протоидеологией неоевразийского толка, компонентами которой являются защита традиционных ценностей, традиционная поликультурность и умеренный консерватизм. Здесь же для обоснования легитимности вопроса о российском мусульманстве я обращаюсь к проблеме соотношения ислама и этничности. Как я показываю, Коран нигде не учит тому, что нужно отказываться от собственной этничности и что этничность не имеет значения; напротив, духовный путь возможен преимущественно в границах какой-то конкретной этничности. Далее я обращаюсь к российскому мусульманству как социальному феномену и показываю, что такая формулировка понятия имеет право на существование. В качестве примера я также даю беглый анализ татарской мусульманской культуры. Мой вывод состоит в том, что российское мусульманство тесно связано с таким органом интеллектуальной жизни и богопознания, как сердце. Затем я перехожу к концепту российского мусульманства и показываю, что этот концепт по всем направлениям вписывается в общий неоевразийский тренд; кроме того, я подчеркиваю особую мировоззренческую близость евразийских духовных традиций и выделяю свойственные им черты. Здесь же я анализирую основные вызовы, стоящие перед уммой: экспорт европейского секуляризма, некритическое усвоение европейских ультралиберальных ценностей и внутреннюю радикализацию мусульман на базе «реваншистских» настроений.
От ответа на эти вызовы зависит будущее мусульманства России. Я показываю, что в российских условиях секуляризм нуждается в серьезном переосмыслении и обращаю особое внимание на принципиальное концептуальное различие секуляризма и секулярности. Мой рецепт против радикализации заключается в обращении к принципу «умеренности», провозглашенному Кораном. В конце третьей главы я резюмирую полученные результаты и ставлю вопрос о перспективах российского мусульманства, в связи с чем выделяю две стратегии его развития: стратегию, ориентированную на местные формы традиции, и стратегию, ориентированную на глобализированный ислам, или универсальный ислам. Также я предлагаю собственную обновленческую программу.
Работа не претендует на полноту, а те решения, что я излагаю, являются предварительными это прежде всего введение в методологию современной мусульманской мысли, а также призыв к осмыслению и контекстуализации. Также я должен сказать, что работа написана для максимально широкого круга читателей, поэтому я намеренно использую более нейтральный философский и политологический язык[7]. Между тем я убежден, что все написанное согласуется с тем обновленческим пониманием ислама, которое было свойственно российским мусульманским мыслителям конца XIX нач. XX в., таким как Ш. Марджани, Х. Фаиз-ханов, Р. Фахретдин, М. Бигиев, З. Камали и др. Проблема «российского мусульманства» была впервые поставлена именно ими, что было вызвано неудовлетворенностью локальными правовыми и богословскими решениями средневекового периода и пониманием необходимости контекстуализации вечных принципов Корана в новых исторических условиях. Я надеюсь, что в моем осмыслении мне удалось последовать по тому пути, который указали эти светила исламской мысли.
Мне хотелось бы искренне поблагодарить коллег, своими замечаниями и рекомендациями оказавших содействие в написании и издании данной работы: канд. ист. наук И. Л. Алексеева (РГГУ), д-ра ист. наук, проф. И. В. Зайцева (ГМВ), д-ра ист. наук В. А. Ахмадуллина (МИИ), канд. ист. наук Т. К. Кораева (ИСАА МГУ), канд. ист. наук Т. В. Котюкову (ИВИ РАН), канд. ист. наук В. А. Кузнецова (ИВ РАН), д-ра ист. наук, проф. Р. Г. Ланду (ИВ РАН), А. В. Макарова (ДУМ РФ, МИИ), И. А. Нуриманова (ДУМ РФ), д-ра ист. наук, проф. О. Н. Сенюткину (НГЛУ), канд. ист. наук Д. М. Тимохина (ИВ РАН), канд. ист. наук В. В. Тишина (ИМБТ СО РАН), д-ра ист. наук, проф. В. В. Трепавлова (ИРИ РАН), д-ра ист. наук, проф. А. Ю. Хабутдинова (КФУ), канд. ист. наук Д. З. Хайретдинова (МИИ), М. З. Хайретдинова (МИИ). Огромная благодарность д-ру полит. наук, проф. А. В. Логинову, д-ру полит. наук, проф. В. Ю. Зорину и д-ру филос. наук А. С. Полосину, которые любезно согласились выступить рецензентами данной работы. Помимо этого, хотелось бы выразить искреннюю признательность академику РАН, д-ру ист. наук, проф. В. В. Наумкину за общую редакцию книги, директору Государственного Эрмитажа, академику РАН и РАХ, д-ру ист. наук, проф. М. Б. Пиотровскому за составление вступительного слова.
Глава I. История ислама в России: основные этапы
IРоссийская Федерация является многонациональным государством. Среди множества населяющих ее народов распространены различные религии и значительна среди них доля мусульманского населения. По официальным данным Всероссийской переписи населения, проводившейся с 14 по 25 октября 2010 г.,[8]численность населяющих страну народов, традиционно исповедующих ислам, насчитывает ок. 15 млн чел., что есть почти 10 % от общего числа населения Российской Федерации[9]. Вместе с тем, официальные лица иногда называют цифры до 2025 млн чел. По другим данным, численность собственного мусульманского населения России оценивается в 20 млн. чел., в том числе эта цифра официально озвучивалась президентом Российской Федерации В. В. Путиным[10]. С учетом численности единовременно пребывающих на ее территории трудовых мигрантов эта цифра может быть увеличена до 30 млн чел, что составляет таким образом более 20 % населения страны[11].
История появления и распространения ислама на территории, которая ныне входит в состав Российской Федерации, неотделима от истории самой страны, потому следует особо остановиться на том, что в данной работе понимается под историей ислама в России.
Для традиционного видения в рамках определенной этно-центричной (русоцентричной) концепции истории страны вообще[12]характерно восприятие истории ислама в России как своеобразного процесса взаимодействия с мусульманским миром как с чем-то внешним и чуждым со стороны сначала Древней Руси, затем Московского государства и далее Российской империи, в составе которых уже было мусульманское население[13].
При этом обходятся вниманием исторические сюжеты, связанные с территориями, где гораздо ранее сформировались свои, в разной степени самобытные очаги культуры и государственности (Кавказ, Поволжье, Урал, Сибирь), связанные с народами, чьи исторические судьбы лишь в последующем оказались переплетены с историей славянского мира. Традиционно, неоднозначно, но более в негативном ключе, преподносится изложение исторического периода, важнейшего, на наш взгляд, для становления всей российской именно многонациональной и полирелигиозной государственности. Речь идет о периоде существования русских княжеств в составе Улуса Джучи, или Золотой Орды, государства со столицей в г. Сарай на Волге. Именно здесь, в ставке ханов, русские князья получали ярлык (грамоту) на княжение, разрешались династийные и территориальные споры между ними, а Православная церковь находила высокое покровительство. В системе государственности Золотой Орды сформировались управленческие практики и политические институты, перешедшие в дальнейшем к великому княжеству Московскому, унаследовавшему от золотоордынских ханов, к тому же, их геополитические амбиции. Именно в период Золотой Орды осуществилось формирование единого политического сообщества, в рамках которого происходила взаимная интеграция разных народов и культур, осуществлялось тесное взаимодействие носителей разных религий прежде всего, мусульман и православных. И именно этот многорелигиозный в своей основе субъект политики продолжил свое существование в виде Московского царства (XVIXVII вв.) и далее Российской империи (XVIII начало ХХ вв.).
Говоря о периоде существования Золотой Орды, мы должны подчеркнуть, что на протяжении более 200-летней истории этого государства на территории нашей страны происходило формирование новой исторической, социально-политической и, в какой-то степени, этнокультурной общности. И эта общность продолжила свое существование и дальнейшее преобразование и после падения Золотой Орды, в период возвышения Москвы как нового политического центра. Со временем расширялись границы, изменялись пропорция между представителями разных народов и религий в составе этой общности. Тем не менее, истоки институциональной и территориальной преемственности Российской Федерации, предшествовавших ей Советского Союза и Российской империи, выросшей из Московского великого княжества (а с 1547 г. царства), ведут к Золотой Орде, и далее к Монгольской империи, первого государства общеевразийского формата, сплотившего в единое политическое целое разнородное в этноязыковом, культурном и религиозном отношении население громадных территорий. Тем не менее, когда Монгольская империя расширялась, на пути ее завоеваний на территории будущей Российской Федерации лежали не только русские княжества, но в числе прочих и очаги государственности и культуры мусульманских народов Поволжья и Кавказа.