Никогда бы не сказала, что сын не твой.
И это ты считаешь порядочным?
Выживаю, как могу. Мне некому обо мне позаботиться.
А Миллера в расчет не берешь?
Нет. Он женат и не собирается разводиться, а я так, интрижка на стороне
Которая до сих пор длится больше года, закончил он вместо Тамары.
Ты уже и об этом знаешь А Дима мне сразу сказал, чтобы я ни на что не рассчитывала, что никогда не уйдет из семьи.
Так ведь я тоже сказал тебе то же самое после той ночи.
Ты холостой. И не осуждай меня за то, что я попыталась женить тебя на себе. Я была бы тебе хорошей женой, честное слово.
И изменяла бы мне так же хорошо с Миллером или кем-то другим, пока я был в командировках.
Не знаю. А Димку я люблю. Может, перед ним бы и не устояла
И родила мне еще одного ребенка, да?
Вряд ли. Я и этого -то особенно не хотела, но думала, а вдруг Миллер дрогнет и разведется?
Но как раз накануне Серёгиного дня рождения он сказал мне, что ребенок моя проблема.
С него, мол, достаточно своих двоих. Как -будто этот не его! Я проплакала всю ночь, хотела сделать аборт, а потом решила ребенка оставить: все-таки он от Димы. Его со мной не будет, так его сын останется. И тогда стала думать, как все устроить так, чтобы он был при отце, а не ублюдком. И тут мне пришла мысль о тебе. Вы с Миллером чем-то похожи, вот я и подумала, что, если ребенок будет похож на своего отца, ты этого не заметишь, так как примешь это на свой счет.
Да, далеко идущие у тебя были планы. Причем, мерзкие и отвратительные.
Не смей меня осуждать! крикнула Тамара, вставая. Я борюсь за будущее ребенка, как могу. И вам, мужикам, этого не понять. Вы же не вынашиваете детей, не кормите, не спите по ночам А я хотела, чтобы у сына был хороший отец. Ты ведь замечательный человек, Герман. И если бы ты не узнал правды, любил бы этого ребенка. Что ж, ты все узнал, а теперь прошу и честь знать. Я устала и хочу, чтобы ты ушел. И знай, мне не стыдно, что я попыталась устроить свою и ребенка жизнь. А теперь прощай. Я постараюсь поменьше попадаться тебе на глаза.
Герман понял, что разговор окончен, поднялся и пошел к входной двери.
Постой! окликнула его Тамара.
Он остановился м посмотрел на нее тяжелым взглядом.
Я написала твоей письмо, что у нас с тобой будет ребенок и мы поженимся, как только ты возвратишься из командировки. Она мне ничего не ответила, поэтому не знаю, насколько серьезно испортила ваши отношения.
У Германа от услышанного потемнело в глазах и ему впервые в жизни захотелось ударить женщину. Тамара, по-видимому, поняла это, потому что отступила и с угрозой сказала:
Только попробуй! По судам затаскаю. И да. Об этом я тоже не жалею. Меня оправдывает то, что я отвоевывала для себя и ребенка место под солнцем.
Ну и сука же ты! бросил ей в лицо Герман и плюнул женщине под ноги.
Все мы суки. И твоя тоже. Это она, пока замуж не вышла, такая лапочка, мягкая, белая и пушистая. Я все ее письма прочитала. Сплошные сладкие сопли и сюсю-мусю. Даже противно читать было.
Так зачем читала? процедил сквозь зубы Герман. Заткнись и ни одного слова в ее адрес не произноси своим грязным ртом. Ты не стоишь даже ногтя на ее мизинце.
Ой-Ой-Ой Какой идеал отыскался! Как же ты себя, бедненький, чувствуешь на ее фоне? Ущербным, наверное? Мне тебя жаль.
А мне тебя, сказал Герман, не скрывая переполнявшего его отвращения к этой женщине. Кого же ты воспитаешь со своей дрянной и непорядочной душонкой? Бедный малый, он еще не знает, у какой мамочки родится.
Вон! заверещала Тамара, бросаясь на него. Вон из моего дома!
Уйду, когда ты отдашь мне ключ от моей квартиры.
Она схватила с полки под зеркалом ключ и, повертев им, швырнула на площадку в открытую дверь:
Возьми и подавись им! Так, значит, ты отблагодарил мне за то, что я за твоими сраными цветами ухаживала.
Герман вышел на площадку и захлопнул за собой дверь, ничего ей не ответив. Подняв ключ, направился в свою квартиру. Повесив куртку на вешалку, пошел в гостиную и замер, не сводя глаз с ноута. Потом взял телефон, нашел Таю и долго смотрел на ее фото, обдумывая, что делать дальше. Машинально положив его назад и закрыв крышку на компьютере, пришел на кухню и выпил чашку крепкого кофе.
После этого, официально одевшись, пошел к командиру роты. Вышел от него с легкой улыбкой на лице и направился прямиком в Дом офицеров.
Ксения сидела возле гроба, как и вчера. Она сильно осунулась, лицо заострилось, а под глазами появились темные круги. Став рядом с ней, он спросил:
Как ты?
Плохо. Всю ночь просидела возле Никиты. Вспоминала с ним, как мы познакомились, как поженились, как родился первый ребенок и как он радовался, что я забеременела вторым Спасибо Маринке, она была все это время со мной. Горе нас сдружило еще больше.
Да, жуткий у тебя сейчас период. Со временем станет легче.
Не знаю. Мне кажется, эта невыносимая боль будет со мной вечно.
Держись, милая, ты ведь жена спецназовца и должна быть сильной.
Бывшего спецназовца. Теперь от него останется только имя на надгробном камне.
И фамилия, и отчество у ваших детей, и кровь его в них. Так что много от Никиты останется на земле. И память о нем. Она тоже никуда не денется.
Умеешь ты убеждать, но, если честно, легче мне не стало.
Рано пока. Раны в сердце и душе свежие. Вот когда зарубцуются, тогда и вспомнишь мои слова.
Я с отрядом придем за два часа до выноса тела и отдадим честь Никите, постояв по очереди возле его гроба в почетном карауле. Наряд для погребения придет в два часа. Поминки будут в столовой. Сейчас пойду туда и все проконтролирую.
Спасибо, Гера! Ты был Никите хорошим командиром и товарищем.
Ладно, обойдемся без благодарностей, сказал Герман и, сжав ее руку, лежавшую на коленях, ушел.
Серегу Величко похоронили. В душе было пусто. Внутреннее напряжение зашкаливало. Он всегда тяжело переносил подобные мероприятия. Особенно не выносил женский плач.
Ксюша плакала так надрывно, что, казалось, сердце разорвется от жалости и сочувствия к ней. А когда подошла пора бросить горсть земли на гроб, еле удержал её чуть в яму не бросилась. Ох, и тряхнуло его тогда. До сих пор прийти в себя не может.
На поминках все пытались держать хорошую мину при плохой игре, поддерживая разговор за столом.
Вспоминали Никиту, его профессионализм и преданность делу. Некоторые из ребят рассказали смешные истории, связанные с ним. Только Ксения сидела молча, не притронувшись к еде и все смотрела на фотографию мужа с черной лентой в углу. Зачем-то потрогала рюмку с водкой, стоявшую на тарелке перед его фото, потом поправила на ней кусочек черного хлеба и о чем-то с ним говорила, шевеля без звука губами. Они были вдвоем вне всех присутствующих за столом.
Когда все стали расходится, Герман провел Ксению до квартиры. Прощаясь, он сказал ей:
Помни: я всегда приду тебе на помощь. Скажи только слово.
Спасибо! Я обращусь за ней, если потребуется, ответила она и зашла в квартиру, тихо затворив за собой дверь.
Герман пошел домой. Все неотложные дела были сделаны, кроме одного.
Тая скучала по возлюбленному. Время просто издевалось над ней, перетекая медленно изо дня в день. От Германа по-прежнему не было ни весточки. Она сегодня утром, как только проснулась, написала ему сообщение и с ним произошло необъяснимое.
Когда она уже за завтраком вновь перечитала его, то ее удивлению не было предела: она увидела отметку, что оно прочитано. Неужели Гера вернулся? От этой мысли сердце радостно забилось. Но радость прошла, когда спустя сорок минут она выходила из дома на работу, а звонок от него так и не прозвучал. Не пришел и ответ на ее сообщение.
Нет, Герман по-прежнему в командировке. Сообщение, по-видимому, прочитала Тамара. Она ведь написала в письме, что они с Германом поженятся, когда он вернется.
Поэтому она живет в его квартире: ведь на часах было половина шестого утра, когда СМСка была отправлена ею. От этой мысли на душе стало так горько, как это бывает, когда в рот попадет стебель полыни.
Может быть ей и вовсе не стоит ждать Германа? Он устраивает свою семейную жизнь, ждет ребенка, а она тут мается в одиночестве?
Господи, опять я съезжаю с колеи, подумала Тая. До сих пор не могу поверить в то, что написала Тамара. Это на Германа так не похоже! Но как я могу быть настолько уверенной в его порядочности, зная его так мало? Нет, я должна быть уверенной, иначе, если продолжу сомневаться в нем, нам не надо быть вместе. Любовь без доверия умирает. Они две половинки одного целого. И пока Герман мне сам не скажет, что женится на другой, я буду верить только ему, только его словам.
От принятого решения стало веселее. И весь день работалось как-то легче, чем в предыдущие дни.