За час добрались до центра. К этому времени сзади не осталось ни одной белой машины. Хвоста не было.
Please, stop here1, попросила она у площади Султанахмет.
Водитель остановился.
Расплатившись, она вышла из машины. Водитель вынул ее чемодан из багажника маленький чемодан с самым необходимым, включая нож, и улыбнулся.
Have a nice day2, сказал он.
Он смотрел на ее ноги в обтягивающих светлых брюках.
Thank you3, сказала она.
Он уехал.
Она перешла дорогу.
Прямо перед ней в предзакатных стамбульских сумерках высилась подсвеченная громадина Айя-Софии. Византийско-османский колосс с полуторатысячелетней историей стоял на земле твердо, основательно, ступенями уходил вверх, к огромному куполу на пятидесятиметровой высоте, и харизма строения была настолько мощной, что от него невозможно было оторвать взгляд. Магнетизм архитектурного шедевра. Императоры, крестоносцы, султаны люди приходят и уходят, а великие стены остаются, глядя на них сверху вниз.
Ника обернулась.
Она не увидела ничего подозрительного.
Нельзя расслабляться, она не туристка. Она на работе. В чужой стране, где есть враги, но нет друзей.
Стуча колесами чемодана по брусчатке, она пошла по площади от Айя-Софии к Голубой мечети. Время от времени она оборачивалась. Зря она вышла здесь. Опрометчивый поступок. У города есть глаза, город следит за ней, она чувствует себя неуютно на главной площади, на виду у всех, и ругает себя. Демоны грызут ее изнутри. Требуют пищи.
Темнеет.
Она уходит с площади, спускаясь в плохо освещенные улочки за Голубой мечетью, и еще раз оборачивается.
Никого.
Где-то здесь ее апартаменты, на одной из этих улочек.
Сверяясь с картой, она находит нужный дом.
Электронный замок на подъезде. Код в сообщении от хозяина.
Электронный замок на двери в квартиру. Карта-ключ в мини-сейфе рядом. Код от сейфа в сообщении от хозяина.
Пятьдесят квадратных метров на последнем, третьем, этаже. Здесь есть все, что нужно, а ей много не нужно.
Задернув плотные шторы, она включает свет.
Открывает чемодан. Переодевается.
Теперь на ней короткая юбка и топ с открытым животом.
Она смотрит на себя в зеркало. Подводит глаза. Красит губы. Кладет нож в сумочку. Берет презервативы. Вызывает такси.
Место назначения район Бейоглу. Там она найдет бар по вкусу. Чем хуже, тем лучше. Ей нужна разрядка, чтобы завтра работать.
Боль в животе нарастает.
Ночь клубится внутри.
Демоны рычат в предвкушении.
5. Истанбул Иншаат
В девять утра она вошла в офис «Истанбул Иншаат».
Десятиэтажное здание из стекла и бетона в Шишли, деловом районе Стамбула.
Это другой Стамбул. Утилитарный, скучный, бездушный, без собственного лица. Ей он не нравится. Он как все. Спустя тысячу лет люди будут по-прежнему восхищаться старым Стамбулом, а от этих новых зданий и следа не останется. Пепел к пеплу, прах к праху. Время шедевров прошло. Пришло время прагматиков.
Внутри здания стандартная отделка, большая эмблема компании за зоной ресепшн, сухость кондиционированного воздуха, вышколенные сотрудники в строгих костюмах.
На входе нет рамки металлоискателя, охрана не проводит досмотр. Упущение руководства. Если не хочешь проблем, всегда будь начеку. Сегодня она не взяла с собой нож, а завтра возьмет. С ним спокойнее.
Вчера она получила то, что хотела.
Нашла бар в темном переулке, в двух кварталах от пешеходной улицы Истикляль, яркой, туристической, оживленной; села за стойку, взяла двойной виски. Не прошло и пяти минут, как к ней подсел кавалер. Черненький, склизкий, противный. Представился Ахметом. Не отрывая глаз от ее обнаженных бедер, он говорил что-то на ломаном английском, пару слов вставил по-русски, блестел черными глазками а затем обнял ее и позвал к себе.
Она согласилась не сразу. Она думала. Демоны сомневались. Им был нужен не просто секс. Они жаждали грубости, опасности, крови. Это их пища.
Она смотрела на Ахмета. Кто он такой? Что в его черных глазах? Хорошо одет, хорошие часы, уложенные назад жидкие темные волосы. Бандит? Сутенер? Приличные люди сюда не ходят, именно поэтому она здесь. Она сказала ему, что недавно приехала в Стамбул и работает моделью, а поверил он или нет, ее не трогало.
Она пошла с ним.
Ей было страшно. Она была голодна.
Она пошла с ним.
Ей было страшно. Она была голодна.
Когда они вошли в квартиру, в трех кварталах от бара, она поняла, что это бордель. Тусклый свет, старые прожженные ковры на полу, удушливый запах восточных благовоний. В коридоре на стуле сидит турок, смотрящий за порядком в заведении.
Открылась дверь одной из комнат. Выглянула девушка. Выглянула и спряталась.
Едва переступили порог, как Ахмет сунул руку ей в трусы и потянул в одну из комнат.
Working here? шипел он ей в ухо. In my area? Its my business.4
Затолкав ее в комнату, он сдернул с нее юбку вместе с трусиками, надел кондом и сделал сзади свое дело. Закончив, он рывком поднял ее с кровати и ударил ладонью по щеке.
«Будешь работать на меня! сказал он на ломаном английском. Ясно, сучка?»
Вместо ответа она ударила его ребром ладони в кадык.
Потом в солнечное сплетение. Потом когда он согнулся, хватая воздух ртом, снизу ногой в челюсть.
Он потерял сознание.
Связав его простыней, она сунула ему в рот кляп из его же красных трусов, оделась и вышла из комнаты.
Hes resting, сказала она мужчине в коридоре, приложив ладонь к щеке. Dont bother him.5
Okay, сказал он, глядя на ее ноги.
Сунув руку в сумочку, она взялась за рукоять ножа. На всякий случай.
Так и вышла в подъезд.
Сердце колотилось в груди, жар разливался по телу, от низа живота вверх, и не было ни боли, ни страха. Было возбуждение. Удовлетворение. Освобождение.
Демоны утихли.
Госпожа Корнева?
К ней подошел высокий стройный мужчина в непременном строгом костюме. Он хорошо говорил по-русски и улыбался ей приветливо.
Да, сказала она.
Он протянул ей руку:
Хасан. Я помощник господина Йылмаза.
Очень приятно.
Господин Йылмаз ждет вас. Идите со мной.
Они поднялись на лифте на десятый этаж. Здесь было тихо, светло, прохладно. На дверях из матового стекла таблички с должностями и именами, по-турецки и по-английски.
Директор по развитию.
Директор по персоналу.
Коммерческий директор.
Dmitry Glushchenko
Chief Financial Officer6
У меня к вам много вопросов, Дмитрий Глущенко, готовьтесь. Родина-мать зовет.
Дверь в приемную была открыта. Миловидная девушка встала из-за стола, улыбаясь им:
Доброе утро! Как добрались?
Они тут все говорят по-русски? Обязательное требование к персоналу?
Доброе утро. Хорошо, спасибо.
Меня зовут Мерьем.
Вероника.
Господин Йылмаз ждет. Пожалуйста.
Мерьем постучала в дверь кабинета.
Evet!7 послышалось из-за двери.
Она приоткрыла дверь:
Sayın Yılmaz, Sayın Korneva size geldi.8
Из кабинета вышел Мехмет Йылмаз с широкой белозубой улыбкой, высокий, седеющий, гладкий, позитивный и двинулся навстречу Нике, протягивая ей большую руку:
Доброе утро, Вероника. Добро пожаловать в Стамбул.
Конечно же он говорит по-русски. Как иначе?
Мехмету пятьдесят пять, в свое время он сделал карьеру в одной из местных строительных компаний, от монтажника до президента, а затем, семь лет назад, перешел в «Истанбул Иншаат», к Бурову и Горшкову. В материалах Димы на него ничего нет, кроме сведений об авиаперелетах российскими авиакомпаниями за последний год. Стамбул Москва, Москва Стамбул. Один раз Москва Барселона. Под Барселоной живет Горшков. Возможно, Мехмет летал к нему, но в самом по себе этом факте нет ничего криминального. Летал к акционеру. Что тут такого? Больше на него ничего нет. Он гражданин Турции и в российских базах не значится. Нужно копать дальше.
Прошли в кабинет.
Вероника, садитесь, пожалуйста. Мехмет указал на кресло у длинного приставного стола для совещаний. Хотите чай или кофе? Воду?
Она не стала отказываться:
Кофе со сливками, если можно.
Села в кресло.
Сказав Мерьем несколько слов по-турецки, Мехмет сел по другую сторону стола. После обмена любезностями он навалился локтями на стол и пристально посмотрел Нике в глаза:
Вероника, нам нечего прятать, я рад, что вы тут. Посмотрите всё и скажете, как дела. Вы понимаете, что времена непростые? Подрядчики дорожают, материалы дорожают, оборудование старое, все время ремонты.
При этом цены на недвижимость в Стамбуле выросли за год на тридцать процентов.
Вероника, вы знаете, какая у нас инфляция? Мехмет откинулся на спинку кресла. Пятнадцать семнадцать процентов. Курс скачет. Бетон и металл выросли на пятьдесят процентов за год. Как держать прибыль? Из Москвы лучше видно? В бюджете одно, а цены другие.