Четвертая промышленная и научно-техническая революция, обусловленная повсеместным внедрением информационных технологий в производство, повседневную жизнь, образование и другие сферы жизнедеятельности, по праву считается одним из величайших событий в истории цивилизации, коренным образом изменивших весь уклад жизни и оказавших на него большее влияние, чем политические и экономические потрясения [1]. Именно компьютерные технологии способствовали глобализации современного мира, многократному усилению коммуникаций благодаря развитию всемирной информационной сети, реорганизации производственных процессов, торговли и сервиса, банковских услуг, медицины и образования.
В сложившихся условиях экономисты и социологи фиксируют целый ряд существенных изменений на рынке труда в области спроса на квалифицированных специалистов. Если еще в начале 2000-х гг. среди востребованных специалистов фигурировали бухгалтеры, работники банковской и туристической сферы, то в настоящее время отмечается устойчивый тренд в сторону снижения спроса на представителей подобных профессий, что определяется не только насыщением трудового рынка, но и цифровизацией, позволяющей передать осуществление целого ряда рутинных операций искусственному интеллекту [2]. Одновременно, по утверждению Т. В. Кондратюк, в ближайшие 20 лет человечество ожидает волна технологических изменений: роботизация, внедрение искусственного интеллекта, 3D-принтеров и прочих компонентов новой индустриальной революции в самые разнообразные сферы деятельности, которая приведет к распространению навыков использования цифровых устройств среди населения и востребованности высококвалифицированных технических специалистов [3]. Все это будет сопровождаться дальнейшим наступлением цивилизации на природные экосистемы: уже к 2030 г. человечество будет потреблять на 40 % больше базовых природных ресурсов, чем в настоящее время. Продолжающаяся в 2020 г. пандемия еще более усилила зависимость населения нашей планеты, особенно урбанизированных территорий от цифровых технологий. В связи с этим закономерно возникает востребованность социума в квалифицированных специалистах в области информационных технологий и информационной безопасности, нейронных сетей, робототехники, биотехнологий и пр. [4].
По утверждению И. И. Тубер и Т. Ю. Крашаковой, главный тренд в современном высшем и среднем профессиональном образовании связан с цифровой революцией, ведущей к радикальной реорганизации трудового рынка, появлению новых компетенций, улучшению кооперации, повышению ответственности граждан, их способности принимать самостоятельные решения [5]. Для высшей профессиональной школы это означает поворот в сторону приоритетности STEM-образования[1], подразумевающего наличие серьезных фундаментальных знаний по математике, физике, химии и биологии у выпускников средних учебных заведений. Однако следует признать, что базовый уровень подготовки значительной части российских абитуриентов не соответствует требованиям к знаниям соответствующих дисциплин, предъявляемым высшими учебными заведениями, что обусловлено целым рядом причин. Во-первых, выделение узкоспециализированных профильных классов в старшей школе с усиленной подготовкой учащихся по определенному блоку предметов (физико-математический профиль, химико-биологический профиль и пр.) не учитывает сложных междисциплинарных связей в современной науке, когда целый ряд инновационных направлений формируется «на стыке» комплекса дисциплин биофизика, нейролингвистика, биоэкономика и пр. Во-вторых, нацеленность исключительно на успешное завершение школьной программы в виде сдачи Единого государственного экзамена приводит к механическому заучиванию конкретных терминов, законов, формул, что в современном цифровом обществе играет гораздо меньшую роль, чем умение логически мыслить или критически анализировать получаемую информацию. К тому же, значительная часть информации, например, по биологическим наукам, наиболее активно развивающимся в настоящее время в мире, обновляется и корректируется настолько часто, что школьные программы просто не успевают ей соответствовать, и, как результат, в университеты приходят студенты с устаревшими сведениями в естественнонаучной сфере. Что же касается уровня подготовки российских абитуриентов в области физики и химии, то несмотря на то, что базовые концепции данных дисциплин в основном были сформированы уже к концу 1960-х гг., умения решать конкретные задачи по стандартным схемам и шаблонам недостаточно для применения полученных знаний в реальных нестандартных ситуациях, требующих принятия решений в технической и технологической сферах.
В связи с этим сотрудники высших учебных заведений оказываются перед лицом целого ряда серьезных проблем. Вопрос коррекции общеобразовательной подготовки абитуриентов, введения дополнительных программ выравнивающих занятий для студентов младших курсов в настоящее время является чрезвычайно актуальным, особенно с учетом сокращения общего количества аудиторных часов, выделяемых для изучения дисциплин общеобразовательного цикла. Кроме того, необходимо обучать студентов не столько поиску информации в сети Internet, сколько умению обрабатывать эту информацию и формировать новую, руководствуясь принципом верификации. Подобную деятельность невозможно осуществить без владения навыками командной работы, критического анализа и логического мышления, что представляется проблематичным в условиях повсеместного вынужденного перехода университетов и колледжей к полному или частичному онлайн-обучению.
Еще одна серьезная проблема современных высших учебных заведений традиционно невысокий процент выпускников школ, выбирающих предметы естественного блока для сдачи ЕГЭ, по сравнению с учащимися, ориентированными на гуманитарные дисциплины историю, обществознание, литературу и др. Все это обусловлено не столько пресловутой «гуманитаризацией» российской молодежи, сколько стремлением выбрать менее сложные для изучения и трудоемкие предметы, а также ориентация на престижность конкретных профессий (менеджер, юрист, риелтор, бухгалтер), безотносительно от дальнейшей перспективности данных профессий в цифровом обществе. Налицо явное расхождение запросов российской молодежи на получение диплома по конкретной специальности с одной стороны, и запросов общества на данную специальность с другой. Впоследствии нередко возникает необходимость смены выбранной специальности и, как результат, ликвидация разницы в учебных программах и пресловутых «пробелов» в знаниях. Популярное в настоящее время «Longlife learning» (обучение на протяжении всей жизни) имеет практический смысл в том случае, если опирается на уже имеющиеся у взрослого человека базовые знания, в противном случае оно превращается исключительно в способ получения еще одного диплома о повышении квалификации, не гарантирующего сформированности общекультурных и профессиональных компетенций.
Возможность реализации междисциплинарного подхода в преподавании конкретных дисциплин также проблематична, так как существующие образовательные стандарты до сих пор опираются на академическую подготовку, значительная часть знаний носит фундаментальный теоретический характер без учета практико-ориентированной направленности, что вызывает уже справедливые нарекания обучающихся, не понимающих, какое отношение имеют преподаваемые научные концепции к будущей реальной профессиональной деятельности. К тому же, продолжающееся старение профессорско-преподавательского состава университетов приводит к тому, что различия в системе знаний, умений и навыков между представителями старшего и молодого поколений все больше усиливаются. С одной стороны, преподаватели справедливо предъявляют претензии к представителям «поколения Z» в пресловутом «клиповом мышлении», низком уровне базовых знаний, неумении длительное время сосредоточиться на конкретной теме, постоянной отвлеченности, предпочтении получения готовой информации, нередко из сомнительных источников, ее критической переработке. С другой стороны, обучающаяся молодежь отмечает несоответствие подготовки педагогов требованиям высокотехнологичного общества низкий уровень владения современными информационно-коммуникационными средствами, слабое использование интерактивных форм организации занятий, устаревшие сведения (особенно в области наиболее прогрессивно развивающихся наук), отсутствие связей между теоретическими знаниями и их практическим применением и пр. Кроме того, свои требования к качеству подготовки специалистов предъявляют потенциальные работодатели, заинтересованные в наличии у перспективных сотрудников навыков командной работы, ответственности, готовности к переобучению, креативности. Наличие фундаментальных знаний играет гораздо меньшую роль в оценке специалиста.
Каким образом можно было бы решить часть этих проблем в рамках высшей школы? Во-первых, необходимо усиливать контакты между университетами, колледжами и средними общеобразовательными школами с целью пропаганды современных знаний и привлечения талантливой молодежи к научной работе. Во-вторых, при обучении в вузах реально ориентироваться на формирование у обучающихся конкретных компетенций, а не теоретических знаний. В-третьих, максимально контактировать с работодателями для возможной коррекции программ обучения с учетом конкретных рекомендаций. Разумеется, эффективность подобных контактов во многом определяется профилем конкретного высшего учебного заведения или специальности. Очевидно, что экономическому университету значительно легче контактировать с представителями управленческой или финансовой сферы, чем педагогическому или аграрному вузу, однако даже в подобных случаях учет запросов не только обучающихся, но и потенциальных работодателей, в качестве которых могут выступать и государственные структуры, обязателен, если учебное заведение ставит цель добиться максимально эффективной организации учебного процесса, соответствующего запросам современного социума.