Все зависит от точки зрения, но в случае с Меркель это еще более верно, чем в любом другом. Потому что те немногие вещи, которые мы о ней знаем, складываются в последовательную биографию, лишь когда их связывают воедино. С закрытыми личностями всегда так: каждый может интерпретировать ее карьеру в соответствии со своими намерениями, и лишь от воли (или произвола) автора зависит, какая картина предстанет перед читателем.
В первые годы своей политической карьеры Меркель обходилась несколькими историями из своего детства, юношества и первых лет работы, прошедших в ГДР. Многие из них являются спорными и оспариваются ее друзьями, бывшими коллегами и политическими соратниками. И лишь постепенно она позволяет узнать о себе чуть больше, нежели воспоминания о годах учебы в школе и университете, выпечке сливовых пирогов и варке картофельного супа. Но и эти рассказы подвергаются тщательной цензуре.
На интерес к ее биографии Меркель отвечает общими фразами, лишь поверхностно представляющими основные вехи ее жизненного пути, но при этом заставляющимислушателя воспринимать их ровно так, как нужно рассказчику. Разве сомнения ученицы, стоящей на трехметровой вышке для прыжков, не стали символом всей ее карьеры? Разве цены, по которым местный кооператив оплачивает чернику собирающим ее людям, не стали уже для юной Ангелы символом провальности социалистической экономики? Разве всеобщее недоверие, впитанное еще в ГДР, не стало лучшим средством защиты в политических кругах демократического Запада? Канцлер подталкивает нас именно к такой интерпретации. Но разве не могло на самом деле все быть иначе? Менее однозначно, более случайно, противоречиво?
Разумеется, в биографии Ангелы Меркель встречаются закономерности, свойственные биографиям всех политиков из Восточной Германии ее поколения. Для всех них жизнь разделилась на «до» и «после». Точка разрыва это 9 ноября 1989 года, день, когда прежний спикер ГДР Гюнтер Шабовски по недоразумению объявляет свободу передвижения для всех граждан Восточной Германии и таким образом фактически обрушивает Берлинскую стену. Это происшествие спутало все планы и привлекло в политику множество восточных немцев. Некоторые из них разделили с канцлером успешную карьеру «после». Маттиас Платцек и пожилой католик Вольфганг Тирзе достигли высочайших постов в рядах СДПГ, Вернер Шульц и Катрин Гёринг-Эккардт сыграли важные роли в рядах Союза 90 / Зеленых, протестантский священник и уполномоченный по управлению архивами Штази Йоахим Гаук стал федеральным президентом. Грегор Гизи и Сара Вагенкнехт десятилетиями сохраняют за собой влиятельные должности в оппозиции.
Однако только Меркель и Гаука постепенно перестали воспринимать как восточных немцев. Гауку удалось отделиться от толпы бывших граждан ГДР, потому что всей своей беспокойной жизнью он показал пример того, чего можно достичь. «Гаук продемонстрировал, чего все мы могли достичь», говорит о нем Вольфганг Тирзе. А что же Ангела Меркель? «Я быстро нашла новую работу, у меня было множество возможностей, чтобы расширить горизонты. Но многие люди, которые в то время были старше меня, их не имели, хотя наверняка с не меньшей охотой внесли бы свой вклад в создание свободного общества»[16]. Так говорит Ангела Меркель в интервью об Ангеле Меркель.
Вполне очевидно, что резкий карьерный взлет спровоцировал негативное отношение со стороны тех, кто в новой объединенной Германии чувствовал себя проигравшим. «Они считают ее предательницей»[17], говорит театральный менеджер Михаэль Шиндхельм, занимавший соседний с ней кабинет в Берлинской академии наук в 80-е годы XX века. И это подтверждают нередкие вспышки гнева, наблюдающиеся во время визитов Меркель в общежития для беженцев и предвыборных выступлений после 2015 года. Личный успех и удачное вхождение в общенемецкую реальность также не дает покоя тем, кто остался на обочине. Слушая речи Меркель, они видят свои упущенные возможности и обвиняют ее в том, что она забыла собственное прошлое и интересы граждан Восточной Германии. На другой, светлой стороне объединения Германии канцлера ждали и положительные моменты. «Для успешных восточных немцев она стала ориентиром»[18], считает успешная писательница из Восточной Германии Яна Хензель, пишущая об особенностях самовосприятия восточных немцев после объединения.
Учиться «жить незаметно»
Ангела Доротея Каснер родилась 17 июля 1954 года в Гамбурге, где учились ее родители. Ее мать Херлинд родом из Данцига преподавала латынь и английский язык, отец был протестантским теологом. Буквально через несколько недель после рождения дочери они переехали в ГДР. Отец Хорст Каснер, родившийся в Берлине, приехал в Западную Германию ради учебы, теперь же он был готов вернуться в Восточную Германию из-за нехватки священников в рядах лютеранской церкви Берлина-Бранденбурга и занять приход в Квитцове, деревне в Западном Бранденбурге.
В этот момент у него не было никаких иллюзий касательно раскола Германии. Западная интеграция ФРГ была необратима, ГДР через год после смерти Сталина и подавленного 17 июня 1953 года восстания намертво увязла в Восточном блоке. Объединение Германии в пятидесятые годы казалось чем-то совершенно нереальным. Церкви ГДР находились под постоянным давлением, государственным репрессиям в первую очередь подвергались юношеские церковные организации. Верующих не принимали в высшие школы, у школьников из религиозных семей не было шансов однажды получить высшее образование. Но именно поэтому Каснер и еще некоторые священники с запада переезжают на восток. Их задача не найти себе местечко потеплее, а следовать туда, куда посылает церковь. «Мы шли туда, где были нужны», объясняет Каснер журналисту журнала Spiegel Александру Озангу[19]. И это решение отразилось на жизни всей его семьи.
Уже в первые годы своей жизни дочь священника переживает то, что определит весь ее период взросления и жизнь ее семьи. С одной стороны, это умение идти против течения: перед строительством Берлинской стены в 1961 году почти 3 млн восточных немцев выбрали иной путь, чем западные. Спустя годы Хорст Каснер говорил, что он бы отправился и в Африку, если бы его об этом попросила церковь. С другой стороны, дети священника изначально учились приспосабливаться к существующей реальности, по возможности не выделяться, прагматично стремиться к лучшей жизни во враждебном обществе. «Быть несогласными это основополагающее свойство восточнонемецких христиан», говорит католик и член СДПГ Вольфганг Тирзе. Все жили в этом двойственном состоянии, и лишь в некоторых случаях оно приводило к открытому протесту. Большинство научилось «жить незаметно», говорит Тирзе. Так было и с семьей Каснеров.
В сельскохозяйственном Квитцове, расположенном неподалеку от Эльбы на границе Бранденбурга и Нижней Саксонии, церковь играла немаловажную роль, как минимум для старшего поколения. Тогда как города достаточно быстро освобождались от церковного влияния, бранденбургская провинция дольше и крепче держалась за свою веру. Тем более, что многие сельские жители страдали от коллективизации и были не согласны с решениями берлинского правительства.
Семья священника жила бедно. Мать не имела права занимать в ГДР место учителя согласно своей профессии. Они жили в простом каркасном доме, крытом красной черепицей. Первый этаж они делили с сестрой по общине, пара маленьких комнат под крышей также были заняты. Мать готовила суп из крапивы, отец учился доить двух принадлежавших семье коз. Так Ангела Меркель рассказывала фотографу Херлинде Кёльбль.
Всего три года семья прожила в сонной деревеньке в районе Пригниц, а затем переехала в Темплин, в свою «Лесную усадьбу». Хорст Каснер понравился генералу-суперинтенданту Альбрехту Шёнхерру, ставшему впоследствии епископом. И тот поручил ему заняться созданием колледжа для пасторов и семинарии для обучения священников на его землях.
«Лесная усадьба» была благотворительной церковной организацией, в которой с конца XIX века воспитывались и обучались беспризорные дети. Когда сюда переехала семья Каснеров, в ней размещались душевнобольные. Они там жили, занимались работами в саду и по дому, ремонтными и сельскохозяйственными работами. Ангела и родившиеся позже брат Маркус и сестра Ирена на собственном опыте ощутили еще один общественный разрыв. Теперь они жили в месте, которое отличалось от нормальных домов. Многие из их одноклассников поначалу просто не решались приходить к ним в гости. В них самих и в их родителей душевнобольные обитатели «Лесной усадьбы» вселяли ужас.
Семья постепенно обустроилась на новом месте. Дом в лесу был просторным, здесь было место, чтобы принимать гостей (с запада), в одной из комнат под крышей следующие тридцать лет размещалась библиотека, где имелись и книги, которые в ГДР невозможно было достать либо они были запрещены. В саду детям выделили участок, который они самостоятельно засадили цветами, вокруг были лес, поля, луга и озера. Буквально в нескольких сотнях метров, окруженный средневековой городской стеной, стоял Темплин, региональный центр. Это был один из наиболее уютных уголков Укермарка.