Мама Мама успевала. Вообще, мы с ней вместе успевали плыть правильно. Я так думаю. Я же всё помню по периодам. Я плыл точно, как папа. В первый период сектора наискосок, чуть в глубину. Во второй параллельно там чему-то. В третий делал равномерные рывки; в четвёртый рывки неравномерные. В пятый период сектора пузырил вверх, в шестой выбулькивал вниз. Уф! И было легко. Я не строил спланы и не составлял начёты. И было весело. Мама плыла тоже точно, как папа. И было ей Нет. И не-ет. Мама только делала вид, что плывёт, как мы с папой. Она сновала туда-сюда, нарезала круги вокруг нас обоих и вокруг каждого из нас по отдельности. И казалось, что она с нами никуда и не плывёт, а как-то зависает всё время на месте и ничего не делает. Странно. Почему так казалось? Ведь получается, что она на самом деле плыла в три раза быстрее, чем папа. Но у неё всегда был такой вид, будто она совсем не устала. Будто просто её несёт течение, а она ни к чему никаких особых усилий не прикладывает. Мама кушать Море, не вытекай!
Я уставал иногда. Было тяжело всё время улавливать, чтобы не отстать и не потеряться. И ещё думать. Вокруг было много интересного. И непонятного, главное! Почему внизу было темнее, чем вверху? Почему иногда там, где светлее, было теплее, а иногда наоборот: там, где светлее, было холоднее? Зачем было заплывать в мутное, если в прозрачном было легче и быстрее? Но если сейчас подумать, то всё это ерунда по сравнению вот с чем! Куда мы все плыли? Зачем надо было обязательно плыть по правилам? И кто эти правила придумал? И почему, если правила были для всех одинаковые, со стороны казалось, что каждый всё равно плывёт по-своему?
Но, вообще, куда мы плыли и зачем, это я здесь сейчас, на облаке, начал думать. С родителями я вилял себе и вилял. И единственное, что мне было интересно, кроме того, чтобы не отстать и не потеряться, на самом деле: кто такие Благие Детяли5? Я знал, что Благие Детяли самые пресамые! Они больше папы и заботливее мамы. Потому что они заботятся о моих родителях, и обо мне, и обо всех других морянах. И о море тоже! Благие Детяли не спали никогда, они всё время, не преставая ни на долю периода, думали о Благе! То есть они как бы были родителями моих родителей. Однажды я почти видел одного из них, наверное. Я был совсем маленьким и не помню ясно. И, возможно, я что-нибудь вообще совсем не так запомнил, как было на самом деле, но спросить всё равно не у кого
В общем, был такой огромнющий выбульк нас всех перевернуло, мама схватила меня за виляльник так, что чуть меня не проглотила насовсем. Папу отнесло куда-то очень далеко. Мы не видели его несколько периодов. Почти целый сектор! А когда он появился, его виляльник поменялся местами с головой. Это было очень страшно. Но из разговора мамы с папой я узнал, что Благие Детяли, провели очередные исследования Благого Стояния6 и пришли к Выводу. И папа решительно сказал маме, что не станет её утишать, потому что Детяли сказали, что этот Вывод никого не может утишить7. И мама очень громко булькала. Но папа очень быстро научился вилять головой и улавливать ситуацию виляльником. Только у него не сразу получилось правильно есть. Сначала папа объяснял нам требования Вывода и сердился на то, что у нас с мамой не получается плыть вперёд виляльниками. Но вскоре не только мы с мамой, но и сам он не мог отличить, где у него что. И я не знаю до сих пор, то ли он научил нас делать, как он, то ли просто сам стал делать, как мы. И может быть, поэтому мой виляльник потом исчез? Не знаю.
Так или иначе, теперь я с конечностями, сижу на облаке и волную в себе море. Надо прекращать, а то выплеснусь весь сам. Пора обследовать территорию.
Глава 2. Зелёное облако
Ладно. Опускаю щёки. А то в локаторах всё время что-то странное. Шелестит и дует это я привык. Это всё время, кажется. А что-то такое ещё тут: то очень громко, то совсем не слышно. Не понятно. Ага, конечности сами, без меня, не идут. Это я иду весь сам, а не еду. Только далеко не надо уходить. Потому что вот эти жёлтые вкусные они не везде! Хорошо. Хрум. Хрям. Туп. Тяп. Стоп! Тишина. Тяп. Топ. Стоп. Это я, что ли? Хряк. Тяп. Ага! Это я иду и громчу конечностями. Ладно. А тише можно? Там, по-моему, ещё что-то слышно. Это не я. «Ля-ля-ля-ля!» точно не я. «Ля-ля-ля-ля-а!!» громче! «Бу-бу-бу», тихо Ой, а может, там ещё один я? Вокруг него что-то мелькает. Нет, не я! У него, что ли, виляльников много? Или что это? Вообще-то, я не очень запомнил, как виляльники выглядели. Как вилять, помню. Даже, кажется, и сейчас могу. Оп! Оп! Только раньше после этого плылось! А сейчас вокруг остаётся всё, как было. Да там много конечностей всяких и туловищ, и они как-то плывут и на месте остаются. Волнятся, не плывут! И рябят. А один не рябит. На меня смотрит.
«Ты кто?» это он говорит кому? «Это ты кому?» это я говорю ему. И смотрю на его голову. Странная. Локаторы по бокам круглые, растопыренные. Колышутся. Вверху как смотрелка одна не смотрит. Под ней ещё две смотрелки: одна жёлтая, другая синяя. Смотрят на меня. Ниже смотрелок посередине рот шевелится. «Ты кто?» это он опять мне. Чудак какой! Я кто? Сынок. Но не ему. А ему кто? А ему я никто. Ясно же! «Как тебя зовут?» это он меня спрашивает. Меня здесь никто не звал. Я не знаю. Меня так первый раз спросили. Что надо говорить в ответ? «Я не знаю. Подскажи». «Я не смогу подсказать. Просто ты вслушайся. И ответь: как тебя зовут?»
Вилька, сказал я ему почему-то.
Вилька? повторил он. Здорово! Красиво. А что это значит?
А разве должно что-то ещё значить? удивился я.
В общем-то, да, кажется, он тоже удивился. Обычно что-то это означает. Вот, например, меня Носик зовут.
Ты что-то носишь?
Наверное. Но, по-моему, меня просто так родители называли. Я не очень помню. Потому что в моей памяти этой информации просто нет. Но про других родителей я знаю, что они как-нибудь называют своих детей иногда. И про носики я знаю очень много! Они блестящие и маленькие, в основном. Но есть большие и очень даже большие! В общем, я очень много знаю про них. Я тебе сейчас покажу!
Как ты мне покажешь? У тебя есть приспособления для того, чтобы я заглянул в твою голову?
Зачем? В моей голове ничего нет, протараторил Носик.
Странно. Ты только что сказал, что помнишь очень много, а теперь говоришь, что в голове ничего нет. Шутишь, что ли?
Сам ты шутишь?! Причём тут голова? Я тебе про информацию говорю!
Ну, как при чем?! Информация-то где, по-твоему, хранится? Где ты всё запоминаешь? Как ты думаешь?
В смысле, «думаешь»? А ты что, всё помнишь в своей голове? огорошил меня Носик.
Ну, да. А где можно помнить? В локаторе, что ли?
Вот, дурачок! Причём тут локатор? Смотри, я здесь всё помню, Носик развернул свою верхнюю конечность и показал маленькую блестящую коробочку размером с его жёлтую смотрелку. Здесь можно помнить всё про всех, про кого хочешь.
И про меня тоже можно помнить? удивился я.
Ха! Да про кого хочешь, я же сказал.
А как? я заволновался. Вдруг я сейчас узнаю про себя?
Ну, нажимаешь вот тут. Потом вот так. Смотри. Видишь? Это ты. Это я. Это мы стоим и говорим. Я такой тебе объясняю, как про себя вносить в память. Ну, в общем, это не очень интересно. Я тебя сейчас запомню: «Вилька». А это мы спрячем. Это не важно. Но вообще-то, я, что со мной случается, и без носика помню.
В смысле «без Носика»? Носик, я думал, это ты. Или вот эта штука «Носик»? Ты запутал меня совсем.
Слушай, Вилька, ты странный какой-то. Говорят тебе. Информация есть. Давай спросим: «Носик, скажи» А что ты узнать хочешь? Я забыл.
Ну, ты даёшь! Тебя самого как зовут?
Носиком зовут. Нормально.
Нормально. А кто зовёт?
Ну, кто тут есть. Вокруг.
А кто тут есть вокруг?
Ты, что с облака свалился?
Нет, не с облака. Я из моря, кажется.
А-а, ну, тогда понятно, Носик свернул конечность рулетиком и погрузился в транс.
Я рассматривал его в упор, но он никак не реагировал. Хотя казалось, что на дне его смотрелок мелькают какие-то силуэты: в жёлтой что-то как будто вспыхивало, а в синей как будто переливалось. Рот Носика под смотрелками то вытягивался, то втягивался, но звуки не вылетали. Локаторы зависли неподвижно, и казалось, что он игнорирует обстановку полностью. Во всяком случае, на меня он не взглянул ни разу. Я уставился пристально во все его смотрелки, но он молчал и не шевелился. «Носик», потихоньку проговорил я. Мне хотелось к нему прикоснуться, но я боялся. Я не понимал, что происходит. Мне стало грустно и одиноко. Море снова подкатило к моим щекам. Не вы-те-кай!
Всё-таки, Носик, или как там его звали, мне помог кое-что понять. Во-первых, я теперь Вилька. Почему я так сказал, не знаю, но зато знаю, как отвечать на вопрос: «Как тебя зовут?» Странно: «Вилька!» Это потому что виляльник? Его же уже нет! Или я тот Вилька, который был в море? А теперь я неправильно себя назвал? Но всё равно, уже поздно. Меня запомнил Носик. И как я теперь ему скажу, что меня зовут не Вилька, если по-другому меня никак не зовут? Да и Носик, кажется, не услышит. И всё-таки я не понял: Носик это кто? Или что? Или сколько их? Ладно, наверное, надо пойти самому выяснять, кто это такие «кто тут есть вокруг». И ещё: как можно было свалиться с облака на облако же? Или я чего-то не понял. Или есть ещё какое-то облако?