Ну-ну, Олкос, не буду, не буду, жрец вошёл и встал в тени, пристально смотря на собеседника.
Тот, кого назвал он Олкосом, устало откинул назад голову, приложил холодную ладонь ко лбу и закрыл глаза. Был он бледнее обычного тонкая кожа его казалось обескровленной. И всё же в высокой фигуре его, в широких плечах и стройной осанке, ощущалась необыкновенная сила. Сила, которую, пожалуй, страшились будить те, кто знал о ней. Олкос мог быть действительно страшен в гневе тогда не несдобровать и Рокшауну. Жрец знал это и потому был всегда мягок и уступчив в общении с тем, кого считал своим единственным другом.
Сообщение о приснившемся заставило жреца напрячься. Он внимательно всматривался в лицо Олкоса, пытаясь угадать, был ли сон прежним или что-то новое появилось в нём, как бывало не раз за последние столетия. Самому ему не хотелось спрашивать: он надеялся, что сон просто сотрётся из памяти. Но Олкос произнёс, открывая глаза, в которых теперь вместо раздражения появилась растерянность:
Был голос. Голос звучит и теперь в моих ушах.
Голос? Чей: мужской или женский? Рокшаун явно был настороже.
Я не знаю! Олкос стал нервно ходить по комнате. Непонятный, я забыл его почти, но он был
Это был просто голос или какие-то слова? напряжение жреца достигло предела.
Слова? Олкос остановился. Слова были. Но я забыл их. Этот сон ещё больше мучает меня.
А остальное, кроме голоса, всё было по-прежнему? Рокшаун подошёл поближе, взял собеседника за руку. Что ты видел?
Всё как обычно. Я стоял на скале, а внизу был кто-то, от кого шёл свет. Он был так ярок и силён, что, казалось, я рухну с вершины своей. Это был тот же свет, что и всегда. И я снова не смог разглядеть, что источником служит ему. Он казался сильнее меня. Сильнее! Понимаешь? Олкос вырвал руку и сверху вниз посмотрел прямо в серые внимательные глаза жреца. Ты всегда утверждаешь, что по силе никого мне равного нет на земле. И я знаю это, но сон мне даёт почувствовать обратное. Я был словно травинка в лучах этого света, я боролся с ним. Я поднимал ветер, который должен был смести всё на пути своём: и этот источник света тоже. Я посылал вниз стаи чёрных ястребов, они исчезали. Куда? Я не видел ничего из-за этого света. Когда я вспомнил, что это только сон, надеясь проснуться и увидеть, что это просто солнце излучает свет Зазвучал голос. Это было хуже всего Я не помню слов, но они так потревожили меня, как ничто до этого.
Жрец снова взял юношу за руку.
Успокойся, Олкос. Сон теперь долго не вернётся. И ты забудешь его, как прежние. Выйдем в сад.
Говоря успокаивающие речи, Рокшаун заставил молодого человека спуститься по широким каменным ступеням в роскошный, благоухающий разными ароматами и радующий взгляд невиданной красоты растениями, сад. Здесь они прошлись по длинным аллеям, вдыхая свежий утренний воздух.
Ты действительно непобедим. Никого на земле нет сильнее тебя, сказал Рокшаун. Сон просто выдаёт твою усталость. Не так уж легко править миром и подчинять себе человечество со всеми его пороками. Власть твоя безгранична, но это и огромная ответственноть. Оттого иногда нужно просто отвлечься, отдохнуть от дел.
Голос жреца был спокоен и добр. Олкос подчинился и сел в стоявшее посреди сада большое глубокое плетёное кресло.
Поспи, сказал Рокшаун, накрывая юношу чёрным плащом. Лучший отдых это сон на свежем воздухе.
Увидев, как напряжение на бледном лице юноши сменилось покоем, а тёмные ресницы плотно сомкнулись, жрец чуть отступил назад. Неприкрытая тревога наконец со всею силой проявилась на его лице. Поспешно достал Рокшаун висящий у него на груди большой золотой медальон и раскрыл его крышечку. В круглом гладком кристалле внутри медальона мог видеть жрец всё, что творилось на планете. Видел то, о чём была его мысль. И сейчас он, как и сотню лет назад, увидел в центре земли, среди лесов и рек, маленькую точку. Она светилась и не давала рассмотреть её: стоило приблизиться и свет становился ослепляющим.
Голос голос чей же это был голос? пробормотал Рокшаун, всматриваясь в маленький источник нестерпимого света. И вдруг, всё же решившись приблизить его, жрец увидел или ему показалось? силуэт.
Словно обжёгшись, отпрянул Рокшаун от медальона и закрыл глаза. Захлопнув крышку и, пряча медальон в складках чёрной одежды, он произнёс:
Нет. Нет, этого не может быть!
И тут же опомнился, замолчал. Стараясь не разбудить спящего юношу, он склонился над ним, провёл ладонью по его волосам и быстро зашагал прочь.
Глава 3. Нежданное наследство
Долго наша сказка сказывается. Ещё дольше дело делается. Пока жрец в замке в кристалл смотрел, а Стёпа с феей разговаривал, в одном городе спал крепким сном мужчина. Спал у себя дома в обычной квартире после обыкновенной ночной смены на обычном заводе. Ничего волшебного с ним сроду не приключалось. И сейчас разбудил его не голос сказочной феи, не шорох домового, не загадочная музыка ниоткуда разбудил его простой телефонный звонок.
После второго звонка, на настойчивость досадуя, мужчина нехотя вытащил руку из-под одеяла и взял с тумбочки телефон.
Да, слушаю, недовольно пробормотал он.
Соколов? Дмитрий Владимирович? спросил серьёзный женский голос.
Да.
Вас беспокоит нотариус, далее последовало длинное имя и название города. А потом
Дмитрий Владимирович, слушая, сел на кровати в полном изумлении. Выходило так, что он, сам того не ведая, оказался наследником какого-то старого дома в расположенном неподалёку посёлке. Дом десятки лет стоял заколоченный, пока какие-то дальние родственники почившего лет сто назад хозяина, не озаботились его дальнейшей судьбой. Вот тогда-то и оказалось, что владелец завещал свой дом самому младшему из совершеннолетних мужчин потомку своего рода, который объявится на момент обнаружения документа. И после долгих поисков оказалось, что других носителей родовой фамилии, которые по всем условиям подходили, кроме Дмитрия Соколова, не осталось.
Через час Дмитрий уже ехал в электричке до незнакомого посёлка, а ещё через два шёл по указанной местными жителями лесной тропинке к таинственному дому. На встречу с нотариусом. Давно не приходилось ему вот так прогуляться за городом весенним днём. Ощущения были непривычные. Дышалось полной грудью воздух был таким свежим, какого в городе не бывает. Птицы пели весело, солнечные лучи свободно проникали сквозь редкую ещё листву. И отчего-то с каждым шагом всё легче и легче становилось на сердце
Пока молодая девушка-нотариус возилась с документами, что-то почти непрерывно комментируя, Дима осмотрел дом. Был он добротный очень. Сколько веков простоял вот так брёвнышко к брёвнышку? Комнат было три, печь потемнела, мебель кое-какая выглядела старой, но снаружи, несмотря на заколоченные накрепко окна, выглядело здание по-своему величественно. Гордо возвышалась над бревенчатым строением дубовая крыша с трубою посередине.
Ну вот, остались кое-какие формальности, походите по инстанциям и дом ваш, сказала девушка, аккуратно закрывая папку и передавая Дмитрию. Здесь всё. Хорошо, что вы согласились сегодня приехать именно сюда. Заодно ключи вам отдам замок, правда, заржавел давно. Я позвоню вам на днях, куда подъехать и сколько услуги будут стоить, сообщу.
Дмитрий кивнул, беря в руки папку с документами. Нотариус постучала по обложке шариковой ручкой:
Здесь, кстати, и родословная, начиная от владельца дома, в которой прослежены ваши родственные связи. Сегодня стало модным составлять родословные. Считайте, что часть работы уже сделали за вас, она улыбнулась. Детям передадите. Сыну. Сын-то наверно есть?
Дмитрий положил папку на дубовый стол и засунул руки поглубже в карманы, ничего не ответив. Девушка не стала продолжать, заметив помрачневшее лицо клиента.
Проводив нотариуса, Дмитрий задержался в доме. Первая мысль, появившаяся после утреннего звонка, о продаже новоиспечённой собственности, уступила место другой. Дом словно обнимал его сейчас, когда он остался наедине с его старыми стенами. Словно не отпускал. И ему захотелось приехать сюда снова.
Глава 4. Старец
А в окне распахнутом не ночь холодная весенняя открылась Степану. Не город серый с небоскрёбами. Открылась ему дорога широкая. Земляная дорога между лугами цветущими. Солнцем залита была эта дорога, уходящая в дальнюю даль, а над нею в небе голубом ни единого облачка. Вместе с солнцем и ветерком тёплым летним нахлынули на мальчика запахи трав и звуки: птичий свист и жужжание пчёл, и столько ещё мелодий непривычных, что забыл Стёпа, где находится. Шагнул, не раздумывая, навстречу летнему дню, навстречу лугам и перелескам, видневшимся вдоль дороги, навстречу птицам и ветру ласковому.