Афродита молчала, она взглянула на Эриду, которая тоже оказалась тут, где же еще ей быть, на Гекату, все богини тьмы в сборе. Она решила, что начинать ей первой не стоит. Пусть сначала говорят они, потому что возможно так она поймет, что же у них за душой, что она должна каждой из них ответить.
Любовью пылал даже грозный Аид, усмехнулась Эрида, она не хотела, чтобы кто-то ее опередил, взял, да и похотел Персефону, ему говорят, что земля гибнет, а он им отвечает, что у него любовь, и что ему до гибели земли..
А иногда любовь приходит поздновато и богиня или девица оказывается уже замужем, говорила Геката, она не собиралась отставать от подруги, только чуть задержалась с ответом. Но и она говорит о том, что ее настигла любовь, а муж, что он не стена, его и отодвинуть можно, но любовь торжествует.
Это вы о Цирцее с Одиссеем? спросила Афродита, чтобы хоть как-то их остановить, намекнуть на то, что не только с ней случались такие странные вещи.
Одиссей? спросила Цирцея, во время спора богинь она в первый раз услышала имя своего грядущего возлюбленного и запомнила его навсегда
Никта с укором посмотрела на Гекату, та снова наговорила лишнего, но что уж тут делать. Зато они забыли о том, как Афродита вместе с Аресом была застигнута Гефестом, и не стали будить спящего пса, хотя бы в лице бога войны. Да и Гефест, этот продымленный кузнец, хотя и кажется тише ягненка, но вот как даже с Герой расправился, потому в тихом омуте сатиры водятся, не стоило будить то самое Лихо.
Так Афродита избежала насмешек, пересказа той самой свежей истории из их похождений, но Цирцея неожиданно узнала о том, что и ей не избежать этой заразы, и пыл ее обличительный как-то поутих немного. Трудно сказать, что думала о любви богиня Геката, но Никта в тот день убедилась в том, что нет ее и не надо, проще и легче прожить без нее, даже смертному, а что говорить о тех, кто обречен жить вечно?
Афродита перевела дыхание и поспешила удалиться, ей хотелось заняться чем-то важным, общество древних богинь как-то ее напрягало и раздражало, пусть они остаются сами с собой, а она займется той самой любовью, от которой они так открещиваются
Глава 9 О чем поведала Геката
Геката посмотрела вслед Афродите и заметила, что все остальные на неё смотрят. Надо было что-то сказать, вот только интересно, то, что она думает сама или то, что они хотят услышать? Но вдохнув поглубже, она заговорила о главном:
Что бы ни говорила Афродита, но это большая беда для всех. Кто бы сомневался в том, что Гера любит Зевса, это же так очевидно, но, наверное, никому не захочется, чтобы его любили так, сотрясается Олимп и весь остальной мир, когда она снова уличает его в измене, а как тут не изменять, когда кроме ее скандалов ничего больше не остается? А как быть с теми бедняжками, которые по ее воле превращаются то в коров, то в деревья, то еще во что-то страшное, и если бы Зевсу сказали боги, что Гера последняя и единственная, из оставшихся в этом мире, согласился бы он на ней жениться снова, зная, что его ждет впереди. Конечно, он другой, он никогда не томился вместе с ними в утробе Кроноса, не ждал напряженно освобождения, но он на свою голову освободил ее. И что получил в знак благодарности? Только одни скандалы и преследования.
Тут надо было еще сто раз освобождать их или оставить там.
Но без братьев ему трудно было бы править миром, ему нужны были и Аид и Посейдон, да и другие сестры оказались не такими агрессивными, а на Гере не сошелся клином свет.
И все-таки именно она все сделала для того, чтобы он женился на ней, и вот теперь пожинает плоды этой роковой страсти. Ведь и приличных сыновей ему родили другие женщины, а у Геры получались одни Аресты и Гефесты, да и чего еще ждать от нее.
Цирцея украдкой взглянула в небеса, Никта заметила этот взгляд, она тоже подумала о том, что окажись на месте Гекаты другая богиня или смертная, уже давно бы все громы и камни полетели бы в нее и попали точно в цель. Но Геката стояла спокойно, распрямив плечи, и бросала вызов богине, которая сделала страсть единственной целью в жизни, и не заметила, как любовная страсть переросла в совсем иную страсть к скандалам и выяснениям отношений.
Не хочу становиться чудовищем и посмешищем, потому не нужна мне никакая любовь.
Тьма все-таки оставалась в душах ее дочерей, отметила про себя Никта, и тут никакая Афродита не сможет их ни в чем убедить. Все напрасно, да и не собиралась она возиться с древними богинями. Ей нужны молодые и доверчивые, те, кто поверили, что любовь и страсть это самое прекрасное, что есть в этом мире. Потом она их нагло обманет, погубит, и скажет, что они просто оказались недостаточно хороши для страсти и во всем виноваты сами. Но пока они остаются ее верными слугами, как тот сын амазонки и афинского царя, который отверг весь мир, а когда Афродита пыталась показать ему вместе с Федрой, что мир все-таки прекрасен, и любовь стоит того, он вскочил на колесницу и бросился прямо в море. И словно слабоумный, оправдываясь, он будет твердить о том, что ему не нужны смертные, что нужна ему только сама Афродита.
Тьма все-таки оставалась в душах ее дочерей, отметила про себя Никта, и тут никакая Афродита не сможет их ни в чем убедить. Все напрасно, да и не собиралась она возиться с древними богинями. Ей нужны молодые и доверчивые, те, кто поверили, что любовь и страсть это самое прекрасное, что есть в этом мире. Потом она их нагло обманет, погубит, и скажет, что они просто оказались недостаточно хороши для страсти и во всем виноваты сами. Но пока они остаются ее верными слугами, как тот сын амазонки и афинского царя, который отверг весь мир, а когда Афродита пыталась показать ему вместе с Федрой, что мир все-таки прекрасен, и любовь стоит того, он вскочил на колесницу и бросился прямо в море. И словно слабоумный, оправдываясь, он будет твердить о том, что ему не нужны смертные, что нужна ему только сама Афродита.
Ну, это не самое страшное, внезапно оживилась Цирцея, он просто юн и рожден Амазонкой, а потому и боялся всех женщин, где бы не находился, тут виновата та, которая его родила, а потом себе же и изменила, как только Геракл с Тезеем появились. А вот страшнее всех пришлось все-таки Персефоне, рожденная на Олимпе, от страстного Зевса, она из-за своей дикой страсти во тьме должна была оказаться, и ведь выбирала родного брата отца такого же страстного, ну так она думала, а Аид оказался бесстрастен, слеп и глух к ее чувствам. Наверное, все досталось ее отцу. Вот где величайший обман. А что делать, если ты уже съела зернышко граната по собственной глупости, и назад все равно не вернуться. Приходится жить со всеми своими обманами в объятьях Аида. И после этого Афро будет уверять нас, что самое светлое и прекрасное чувство это ее любовь. Пусть все говорит об обратном, пусть у всех все скверное, но с тобой, мол, такого не случится, все будет по-другому, верю, что по-другому, только еще хуже, чем то, что было прежде.
Богини говорили и говорили, уже не различая, где там прошлое, а где грядущее. И только сама Цирцея повторяла снова и снова имя того, кто должен стать может быть единственным мужчиной в ее жизни.
Одиссей, кажется, так говорила Афродита. Но интересно, когда и как такое с ней случится. Лучше было не знать этого, но она знала, и никуда не деться от того, что творилось вокруг.
Глава 10 Признание Эриды
Пока говорили Геката с Никтой и Цирцеей, Эрида молчала. Могло показаться, что она ушла, исчезла вместе с Афродитой. Но нет, она оставалась тут вместе с ними и никуда не делась. Теперь уже все три богини взглянули на Эриду, чтобы понять, что такое с ней случилось.
Она и сама почувствовала, что вела себя как-то странно, а потому решила, что должна что-то сказать в ответ этим трем девицам пряхам, которые ткали нити своих разговоров, и упивались и произнесенным, и тем, что они могли так спокойно говорить.
Нет, ей не хотелось ссориться с ними может быть в первый раз за тысячу лет богине не хотелось никакого раздора, и более того, она решила, что может, настал момент для признания.
Она вовсе не собиралась заступаться за Афродиту. Тем более та больше всех остальных была похожа на нее саму (с Герой Эрида себя не собиралась сравнивать и убила бы любого, кто бы осмелился это сделать), она решила, что все-таки останется с Афродитой, а не с Герой, но от любви, от страсти, как хотите, называйте, она отказываться не собиралась.
А я хотела бы любить и быть любой, что бы вы там не говорили.
Никта подняла брови, ей показалось сначала, что сказано это как обычно, чтобы хоть как-то противиться всему, что творилось вокруг
Это опасно, можно превратиться в корову.
Ну, это уж дудки, не выйдет ничего у Геры, а вот если в дерево или в птицу, я не против, если до этого будет хоть одна ночка с Зевсом.
Но почему именно с ним? вырвалось у Гекаты.
А о ком еще столько говорят, и кто из них умеет так заниматься любовью как он?
Наверное, кто-то из богов, окажись они тут, смогли бы сказать, что они могут это не хуже Зевса. Вот Гермес, например, он бы молчать не стал, да и Дионис мог бы признаться, что обошел отца своего, но их поблизости не было, а богини ни о ком другом сказать ничего подобного не могли, а потому Эрида осталась при своем мнении. Она убеждалась сама, убеждала других о том, что хочет любить и быть любимой, хотя бы одну ночь.
Хорошо, что никто не передаст этого Зевсу, потому что он и в мыслях не держит такого, иначе все давно бы свершилось, и страшно даже представить, что устроит Эрида, когда узнает, что Зевс не согласится на это, вот с любой Ледой и Семелой да с великим удовольствием, а с Эридой нет. В этом и на самом деле было что-то странное и непонятное.